СЫН ЧЕРНОНОГИХ - Нато Кина

Бой начался около полудня, и солнце не прошло после этого и половины пути, а мы уже видели, как некоторые из врагов отползали от своих щитов и пускались наутёк. Обнаружив это, наш Военный Вождь обратился к младшим вождям, чтобы они приготовили людей для общего броска, как только он даст сигнал. Он вышел вперёд со своим копьём и, позвав остальных за собой, побежал на врагов. Через мгновение мы все следовали за ним. Большинство Змей побежало от нас, но некоторые стали храбро драться. С нашей стороны погибло десять человек и многие получили ранения.

На следующее утро Военный Вождь произнёс речь, восхваляя храбрость воинов. Он велел воздвигнуть большую Военную Палатку, дабы отпраздновать победу. К установлению палатки приступили немедленно, и к полудню она была закончена.

Военный Вождь теперь кликнул других вождей и распорядился, чтобы они созвали своих воинов в Палатку. Вскоре все пришли. У тех, кто потерял своих родственников, лица были покрыты чёрной краской. Те, которые сразили врагов или хотели, чтобы о них так думали, поверх чёрной краски провели красные полосы. Те, кто не выделился ни тем, ни другим, вымазали лица красной охрой. Мы, которые владели ружьями и тем самым отличались от всех остальных воинов, не раскрашивали наших лиц до тех пор, пока Военный Вождь не распорядился, чтобы мы разрисовали наши лбы и наши глазницы чёрной краской, а остальное лицо – красной. Снявшие скальпы вышли вперёд со скальпами, чисто выскобленными и туго натянутыми на круглые каркасы, к которым была приделана рукоятка. Их насчиталось более пятидесяти человек. Они громко кричали, издавая победные кличи. Когда всё это закончилось, Военный Вождь сказал им, что если у кого-то и было право взять военный трофей, то это у нас, то есть у тех, кто сражался при помощи ружей и помог добиться победы. Он сказал, чтобы нам отдали десять скальпов. Так и было сделано. Он дал каждому из нас по скальпу.

Те, у которых лица были выкрашены в чёрный цвет в знак скорби по погибшим родственникам, выступили вперёд и потребовали, чтобы им тоже дали скальпы. Это долго обсуждалось с теми, кто добыл скальпы. Наконец, заговорили те, которые сняли скальпы с врагов, которых они лично убили. Они заявили, что души тех погибших принадлежали им, поэтому они хотели передать души поверженных врагов в качестве рабов, которые будут сопровождать их скончавшихся родственников в иной мир. Те же индейцы, которые срезали скальпы с мертвецов, найденных на поле брани, не знали, что сказать, ведь души этих убитых не принадлежали им. Снова началось бурное обсуждение. В конце концов старые вожди пришли к заключению, что послать душу убитого в качестве раба в мир иной мог только воин, собственноручно сразивший врага. Многие не были удовлетворены решением вождей, так как хотели обеспечить погибшим родственникам спутников в мире мёртвых, но ничего поделать с решением вождей не могли.

После этого старые вожди повернулись к нам и выразили нам своё восхищение, свою признательность. Они сказали, что каждый из нас убил по два, а то и больше врагов; они сказали, что по возвращении домой мы должны будем посоветоваться, кому из наших умерших родственников предоставить души уничтоженных врагов, чтобы они служили им спутниками в мире мёртвых.

Когда все военные церемонии были завершены, стойбище осталось на границе со страной Змей. Мы охотились на бизонов и на оленей, которых бродило повсюду великое множество. Нам очень хотелось поглядеть на лошадь, о которой мы столько уже слышали. В конце концов, когда наступила осень, мы услышали, что кто-то убил лошадь стрелой. Верхом на лошади ехал индеец-Змея, но ему удалось ускользнуть. Многие из нас пошли поглядеть на убитую лошадь. Нам показалось, что она была похожа на оленя, который сбросил рога. Мы не знали, как обозвать это животное. Оно было рабом у человека, как собака, на которой принято перевозить домашний скарб, поэтому мы назвали его Большой Собакой.

Ужас, который мы навели на врагов нашими ружьями, привёл к тому, что крупных сражений с тех пор больше не происходило. Вся наша война свелась к мелким засадам или нападениям на небольшие стоянки. Обычно мы имели преимущество над врагами, так как у нас были ружья, железные наконечники стрел, длинные ножи, плоские штыки и топоры, которые мы получали от торговцев. У нас были все эти вещи, а у Змей не было. То немногое, что им удавалось раздобыть, они захватывали, нападая на наши мелкие стойбища, но с торговцами они не встречались. Поэтому мы всё глубже проникали на прекрасные равнины вдоль Оленьей Реки.

Но внезапно пришла смерть и унесла более половины наших людей. Это была оспа, о которой мы ничего прежде не знали. Мы получили её от Змей. Как-то раз наши лазутчики отправились на разведку и вернулись с сообщением о том, что увидели большой лагерь. Лагерь был слишком велик, чтобы мы могли напасть на него. Кроме того, было что-то подозрительное в том лагере. С высокого косогора лазутчики хорошо обозревали всю деревню, но так и не увидели ни одного охотника, отправляющегося за дичью. Людей не было видно, между тем, совсем близко к лагерю паслись бизоны. Они приметили несколько лошадей, но никто не находился возле них, никто не охранял их. Нас всех это очень обеспокоило. Мы решили, что это была военная хитрость. Наши воины решили, что поблизости должна была стоять другая, более крупная деревня Змей, откуда непременно примчалась бы подмога, если бы мы осмелились напасть на эту, сильную без всякой помощи деревню. Такое уже случилось однажды, и мы потеряли много людей.

Военный совет принял решение, разведчикам велели вернуться и разузнать, нет ли поблизости второго лагеря Змей. Мы же тем временем продвинулись нашим стойбищем вперёд. Лазутчики пришли обратно и сказали, что никаких других палаток нигде не было. Сами же они полагают, что слишком долго ходили в поле зрения лагеря Змей и поэтому их наверняка обнаружили.

Утром, едва забрезжил рассвет, мы напали на палатки. Мы распарывали нашими плоским штыками пологи жилищ и врывались внутрь, готовые драться. Но наши воинственные кличи внезапно стихли. Наши глаза расширились от ужаса. Во всём лагере не было никого, кто мог бы сразиться с нами. Все враги лежали мёртвыми или умирающими. Каждый из них был похож на сплошную гниющую массу. Мы не прикоснулись к ним, но быстро покинули их палатки и провели совет, решая, как нам поступить. Мы единодушно думали, что Злой Дух сделался правителем этого стойбища и уничтожил всех его обитателей. Мы пришли к заключению, что надо забрать лучшие из вражеских палаток и всё остальное, что было в хорошем состоянии. Так мы и поступили. Мы также взяли нескольких их лошадей и возвратились в нашу деревню.

На второй день после этого болезнь внезапно разразилась в нашем лагере. Она мчалась из палатки в палатку так быстро, будто Злой Дух переносил её. Мы не могли даже подумать, что болезнь могла передаваться от одного человека к другому, ведь никакой человек не способен передать свою рану другому.

Мы страдали меньше тех, которые жили возле реки. Они бросались в воду и гибли там. Нас было мало, скончалась примерно треть, но в некоторых других лагерях были палатки, в которых умерли все обитатели.

Когда болезнь, наконец, отступила от нас, мы двинулись в путь, чтобы отыскать наших людей. Мы совсем не пели и не плясали, мы плакали, причитали, выли, выражая нашу скорбь по умершим соплеменникам. Мы больше не думали о войне. Нам хватало забот, связанных с охотой и заготовлением провизии для наших семей, ведь мы поглотили все запасы сухого мяса, пока лежали и болели. Но к этому времени бизоны и красные олени все ушли. Мы не встретили даже половины тех стад, которые паслись там прежде. Мы не знали, куда они подевались. Мы думали, что Добрый Дух покинул нас и отдал на растерзание Злому Духу. То немногое, чем мы владели в тот момент, мы отдавали в качестве жертвы Злому Духу, умоляя его оставить нас в покое и переброситься на наших врагов. Доброму Духу мы предлагали перья, ветви деревьев, душистую траву. Наши сердца совсем упали, нас преследовало уныние. Мы знали, что никогда не станем прежними людьми. Нашим единственным занятием стала охота ради того, чтобы прокормить наши семьи. Мы также били бобров, волков и лис, чтобы обменивать их у торговцев на нужные нам вещи. Но о войне мы больше не помышляли.»

Вот какую историю поведал старый индеец о днях своей молодости, о далёком прошлом племени Черноногих.