Коричневый след - Вернер Шмиц

Сорокалетняя располневшая женщина подсела к письменному столу с блокнотом и карандашом в руках.

— Нужно отправить телекс коллегам из уголовной полиции на Зильте, фрау Шторх. Касательно Генриха Лембке, Вестер-ланд, адрес неизвестен.

Уголовная полиция на Зильте, судя по всему, не была перегружена в межсезонье. Уже на следующий день в здание полицайпрезидиума на Уландштрассе поступил ответ. Курьер принес его в первый отдел вместе с другими бумагами. Бринкмана на месте не было. По средам обычно проводились совещания у шефа. После двух часов утомительнейшего монолога начальника полиции, направленного на дальнейшее улучшение их работы, он возвратился в кабинет, плюхнулся в кресло и неохотно раскрыл папку с почтой. Телекс с Зильта лежал сверху. "Касательно Генриха Лембке, род. 18.12.08, проживает: 2280, Вестерланд/Зильт, Уферштрассе, 13. В ответ на Ваш запрос по телексу от 12.10.83 сообщаем следующее:

1. Вышепоименованный является владельцем легкового автомобиля марки "Мерседес-Бенц", тип 35 °CЕ, год выпуска 1982, цвет белый.

2. Путем тщательного осмотра установлено, что на автомобиле не имеется следов столкновения.

Опрос в мастерских, обслуживающих автомобили марки "Мерседес" на острове, показал, что, хотя вышепоименованный является их постоянным клиентом, в последний раз ежегодный технический осмотр он проходил лишь в августе месяце.

3. На основании данных, указанных в п. 2, мы отказались от проверки алиби вышепоименованного. Тем более что ему принадлежит отель "Морской орел" и он является уважаемым гражданином нашего острова".

Ни то ни се, подумал Бринкман. Как и многое в этом деле.

На рассвете следующего дня разносчица газет обнаружила у стен больницы святой Елизаветы труп бродяги. Мужчина был убит бутылкой.

Бринкман прибыл на место преступления в пять утра. Розыск в таких случаях протекал по отработанной схеме.

Он выбрал "Приют святого Христофора", сунул там под нос примерно пятидесяти опустившимся людям цветное фото убитого, однако никто из них ничего существенного не сообщил.

Настроение было соответствующее, когда в десять утра, позевывая и чувствуя тоскливую пустоту в желудке, он вошел в кабинет.

Там его дожидался посетитель, явно чувствовавший себя как дома. Замшевое пальто на толстой меховой подкладке и меховую шапку он швырнул на стул для посетителей, сам же, не обращая внимания на расширившиеся глаза секретарши, уютно расположился за письменным столом в бринкмановском кресле. Прождав с полчаса, он знал содержание почты хаупткомиссара так же хорошо, как и содержание заметок, которые Бринкман делал во время допроса.

— Дядя Руди, что ты тут делаешь?

— Я не мешаю? — задал встречный вопрос пожилой господин.

Комиссар подавил неудовольствие по поводу дерзкого вторжения и подал посетителю руку. Поскольку ему все равно не удалось бы прогнать старика из начальственного кресла, он освободил себе стул для посетителей.

Вошла фрау Шторх с четырьмя бутербродами и чашкой кофе.

— С удовольствием выпил бы сейчас чаю, — заметил Книппель, и Бринкман подал знак секретарше.

— Ничего, если я позавтракаю, пока мы разговариваем?

Фрау Шторх принесла чай.

Кончиками пальцев Книппель вытянул бумажный мешочек из стакана.

— В мои времена здесь пили настоящий чай.

— Но английская оккупация давно кончилась, дядя Руди, — попробовал пошутить Бринкман.

— А жаль.

Книппель подлил в чай большую порцию молока.

— Что же тебе удалось узнать по делу Штроткемпера?

Бринкман изложил новости в общих чертах, постаравшись

свести на нет такой факт, как наличие белого "мерседеса" у владельца отеля, зато старательно выпятив остающиеся неясности и неувязки.

— Иными словами, ты хочешь приостановить дело?

— А что мне еще остается? — спросил Бринкман с хорошо разыгранной беспомощностью. — Обходить все мерседесовские мастерские отсюда до Фленсбурга?

— Мой дорогой Хорст, — Книппель поправил узел галстука, — не стоит делать себя глупее, чем ты на самом деле есть. Может, мне, находящемуся на пенсии адвокату, объяснить тебе, как ведется расследование по правилам? Будто сам не знаешь, что экспертам не составит труда установить, имелись ли на машине повреждения лаковой поверхности, пусть даже теперь они устранены. А об алиби твои пляжные мальчики и вовсе не спросили уважаемого господина.

Раздраженно порылся он в папке с почтой, вытащил оттуда ответ зильтской полиции и не без иронии процитировал: "Тем более что ему принадлежит отель "Морской орел" и он является уважаемым гражданином нашего острова".

— А теперь остановись! Хочешь, я скажу тебе собственное мнение об этом деле? — прервал его Бринкман.

Книппель откинулся в кресле и прикрыл глаза.

— Я весь внимание.

— Ну и хорошо. Старик в возрасте семидесяти пяти лет в плохую погоду и явно в нетрезвом состоянии влезает на мопед. На булыжной мостовой его заносит, он наезжает на тротуар или на что-нибудь еще, теряет сознание. Задето основание черепа. В больнице старик начинает рассказывать внучке сказки про белый "мерседес''. Потом умирает. Малышка воображает, будто деда ее убили, мотается туда-сюда, рассказывает древние истории, не имеющие никакого отношения к данному случаю. А люди вроде тебя, которые все всегда знают лучше других, поддерживают девочку в ее заблуждении. Глубоко сожалею, но в подобные детские игры я не играю.

И Бринкман энергично тряхнул головой.

Книппель приоткрыл глаза и не без интереса наблюдал происходящее. Потом встал, с трудом натянул пальто.

— Что ты намерен теперь предпринять? — спросил Бринкман бывшего покровителя.

— Довести расследование до конца.

И Книппель удалился.

21

Джимми многого ожидал от первого своего полета: голубое небо, причудливой формы облака, города и села размером со спичечный коробок, леса, реки, озера с высоты птичьего полета.

Теперь он сидел у иллюминатора пассажирского самолета и злился. Всего через несколько минут после взлета в Дюссельдорфе серые облака поглотили машину "Люфтганзы". Но Джимми был не тем человеком, которому легко испортить настроение. Неделя все равно обещала быть интересной.

Дома мать только покачала головой.

— В какие высокие круги ты попал, мальчик мой?

Улла сидела у иллюминатора прямо перед ним.

Отцу она сказала, что отправляется в гости к бывшей своей однокласснице, которая учится сейчас в Гамбурге, и единственное, что обеспокоило отца, это нравственный ущерб, которому дочь могла подвергнуться в портовом городе. Мать тоже не знала истинной цели поездки.

Единственным, у кого не было проблем с родителями, был Рудольф Книппель. За завтраком он кратко проинформировал дочь и оставил на всякий случай адрес. Дочь разозлило, что в его возрасте он позволяет себе такие траты. Книппеля давно раздражали эти косые взгляды на его наследство. Не без удовольствия рассказал он ей о двух молодых людях, которые должны были отправиться с ним за его счет.

Вокруг защелкали пристяжные ремни, самолет стал проваливаться в пустоту.

— Как бы там ни было, вниз возвращаются все, — плоско сострил Джимми и прижался головой к стеклу иллюминатора.

Облака стали прозрачнее, время от времени сквозь них виднелась стальная гладь Северного моря, с каждой секундой становящаяся ближе.

— Неужели это гидроплан? — простонал Джимми.

Вместо ответа Улла постучала по стеклу. Под ними лежал

остров, похожий сверху на обезглавленного сокола.

Лишь внизу, после приземления с ужасающим ревом и визгливого крика пожилой дамы, когда они уже держали в руках чемоданы и Книппель называл водителю такси адрес, Джимми наконец перевел дух.

Отель “Морской орел" находился в центре Вестерланда, самого большого населенного пункта на Зильте. Некогда это был обычный рыбацкий поселок, однако сто лет назад его поразил вирус туризма и до сих пор трясла лихорадка.

Десятиэтажные бетонные туристские бункеры загораживали вид на пляж, шпалерами вдоль улиц выстроились магазинчики сувениров, закусочные, дискотеки и модные лавки. И лишь изредка попадался старинный кирпичный дом с верандой, построенный в давнем благородном стиле морских курортов.

Тем сильнее было их удивление, когда такси затормозило перед одноэтажным, выкрашенным в белый цвет традиционным фризским домом с красной черепичной крышей, на фронтоне которого искусно выкованные буквы гласили: отель “Морской орел”. Под названием год постройки: 1872.

Из входной двери выбежал молодой человек в темной ливрее, подхватил их багаж и исчез внутри. Двери распахнулись, и все трое вошли в холл с камином, старинными бархатными креслами и подобранными строго в тон обоями.

Сквозь узкие окошки в помещение проникал тусклый осенний свет, но он был слишком слаб, чтобы конкурировать с теплым ровным пламенем буковых поленьев. Со стен на вновь прибывших смотрели резные деревянные фигурки, изображавшие фризских крестьян в национальной одежде.