Сбежать от зверя (СИ) - Владимирова Анна

— Зайчик? — навис я над ней, тяжело дыша.

Ее ноги дрожали у меня на плечах, и я позволил ей разметаться на кровати.

— Ты все же сволочь, Тахир, — насторожило ее недовольное выражение лица. — Я так никогда не усажу тебя мне позировать.

И она прикрыла глаза, сыто выгибаясь подо мной.

— Сегодня, надеюсь, будет более спокойный день, — расслаблено опустился я рядом.

— Неужели? Никакой больше слежки? — И она фыркнула скептически.

— Теперь слежка работает на меня. — Я что, перед самкой хвостом размахиваю? Похоже. Ну, Марина… Подхватил ее на руки и понес в ванную. — Что это за детство с зубной пастой?

— Тебя же наверняка никогда не мазали пастой, — усмехнулась она.

— Не мазали.

— Ну вот. А это очень важный ритуал посвящения…

— Во что? — улыбался я.

— Ну… во что-то очень важное.

— Мне кажется, я сегодня достойно прошел этот ритуал, — оскалился и поставил Марину под душ.

Определенно, с появлением этой женщины в моей жизни появились полутона. Я слишком долго жил в черно-белом цвете. Теперь даже этот больничный номер заиграл красками. Радость дарили обычные вещи: ощущение капель на коже и запах геля для душа, звук работающей кофе-машины и прохладный пол под ногами, который хранил тепло следов моей женщины.

— Ты что будешь? — обернулась она от холодильника, и меня заполнило радостью по самые уши.

— Все то же, что готовишь себе.

— Ты все время ешь то же самое, что и я, — вздернула она пытливо бровь.

— Потому что до тебя я питался виски и еще чем-то безвкусным.

— Тяжелый случай, — покачала она головой. — Куда-то сегодня собираешься?

— Нужно будет съездить по делам, да, — нехотя признался я.

— Разнюхать и размотать? — обернулась она и посмотрела мне в глаза.

— Да, — улыбнулся я снова невпопад, но тут же смущенно принялся оправдываться: — Марина, я просто рад, что могу быть с тобой сегодня.

— Но ты меня не слушаешь, да?

— Я тебя слушаю, — возразил я. — Но не могу просто сидеть, сложа лапы…

Вспомнилось, как она обнимала меня вчера. Но повторения не предвиделось. Марина обошла меня, села за стол и взялась резать хлеб.

— Знаешь, я тоже хочу овладеть техникой шибари. Я бы связала тебя утром вместо того, чтобы пастой тебе усы рисовать. И ты бы лежал и принимал свою беспомощность против этих обстоятельств…

Пока она говорила, я улыбался все шире.

— Эта картинка невероятно будоражит, — признался, пытаясь загладить вину, если она вообще была… Неважно. Мне хотелось гладить и заглаживать всю Марину.

27

— Тахир, а ты не можешь узнать, когда меня выпустят? — спросила она вдруг, задумчиво укладывая на тарелку готовый бутерброд.

— Узнаю, — пообещал я.

Настроение испортилось.

— Я могу тебе звонить, если что?

— Конечно.

— А когда вернешься?

— К вечеру.

Она потянулась за мобильным, подняла его и сфотографировала меня:

— Буду рисовать тебя по фото, — придирчиво глянула на картинку. — А посмотри на меня так, будто я тебя все-таки связала. Вот, хорошо… А пойдем еще на кровати сфотографируемся?

— Позавтракать можно? — вздернул я бровь пытливо.

— Вдохновение, Тахир, — поманила она меня пальцем. — Не ной, приляг, пожалуйста. — Когда я повиновался она, поправила мою рубашку так, что та сползла, оголяя торс. — Как кстати я оторвала все пуговицы… А где там твоя веревка?

— Твоя.

— Руки можно тебе привязать?

— Ты что собралась рисовать? — оскалился я.

— Тебя. Себе на память, — оседлала она меня, делая кадр сверху, — а то прибьют, и ничего о тебе у меня не останется…

— Хорошая попытка, — рывком поднялся я, хватая ее за бедра и подтягивая к себе.

— Ты бы не повелся, — прошептала она в мои губы. — Ты слишком умный.

— Когда все кончится, я обязательно позволю себя связать.

— Ты мне не доверяешь. — Ее прохладные пальцы легли на шею, и я прикрыл глаза, не в силах сопротивляться. В груди задрожало, горло завибрировало от низкого рычания. — Такой опасный?

— Нет. Такой довольный.

Я заставил я себя открыть глаза и поднялся вместе с Мариной, прижав ее к себе крепче. Сдави она мои бедра сильнее и придави к кровати — даже связывать не надо было бы. К счастью, она пока понятия не имеет, что я настолько готов подчиняться ей.

Позавтракали мы в тишине. Потом я заправил края рубашки в джинсы и напялил куртку, чтобы не светить торсом.

— Не против, если я запасную рубашку притащу? — усмехнулся от двери.

— Тащи себя всего. Побыстрее, — расстроено отозвалась она, помешивая чай.

— Хорошо.

И я вышел.

Я не знаю, как это происходило, но этот мужчина становился мне по-настоящему дорог…

Я пила чай и листала его утренние фото туда-сюда. Такой сильный взгляд… Невероятно. Чувствовалось в нем что-то нечеловеческое. Хищник. Развалился на кровати, а сам готов прыгнуть и перегрызть горло в любую секунду. Делает вид, что позволяет решать, но это лишь иллюзия.

И все же он лезет в опасную петлю. Попадется на расследовании — и его убьют изощренным мучительным способом. Нет, я не видела, но у меня слишком хорошее воображение, чтобы представить это. Судачили при мне двое охранников один раз. Уверена — по приказу Иосифа. Чтобы знала, с кем имею дело. И боялась.

А я и боялась. До дрожащих поджилок. Но знала наверняка — он прибьет и меня, когда перестану быть нужной. Поэтому оставаться там и трястись было не вариантом.

Иосиф снился мне сегодня. Здоровый… Он медленно приближался к нашей с Тахиром кровати, ломая все на своем пути: стол, стулья, мольберт… Я проснулась в холодном поту и прижалась к Тахиру крепче.

Мне хотелось бежать.

Руки пускались в дрожь, когда я выкладывала кисти из упаковок и готовила все необходимое для работы. Живопись всегда меня успокаивала. А сейчас мне нужно успокоиться, потому что сделать я ничего не могу.

Я заперта здесь.

Со знанием того, что от моего бывшего босса никто не уходил живым.

Я вышел из машины и вздохнул глубже. Дом в лесу встретил тишиной и неповторимыми осенними запахами.

Вот куда бы Марину привезти. Ей тут и рисоваться должно лучше и спаться спокойней. Сегодня она вздрагивала ночью. Маленькую девочку напугать несложно, но это не значило, что врага можно недооценивать.

Клиника была надежно охраняемым местом, но территория поселка защищена лучше. Наши пограничники работали оперативно и действовали жестко в случае нарушения границ. Протащить кого-то вне системы сюда непросто, и тут мне было бы спокойней за Марину. Надо будет еще к Демьяну заехать сегодня и потрясти его насчет ее дела. Но сначала нужно поковыряться в базах данных из такого места, из которого не засекут.

Из моего подвала.

Я пошел к крыльцу и набрал номер сына.

28

Но он не ответил. И это начинало дико нервировать. В каком он состоянии звонил из госпиталя — черт его знает. А если ему стало хуже?

— Черт, Эльдар! — выругался я вслух. — Вот только с тобой проблем не хватало! Почему именно сейчас?!

Вот кого бы точно привязать к кровати, когда появится на пороге. Я даже с удовольствием обучу Марину этому искусству на живом подопытном!

Войдя в гостиную, я задержался на пару вдохов, привычно анализируя запахи. Охрана охраной, а осторожность не помешает. Но тут в мое отсутствие ничего особенного не произошло. Что-то пропало в холодильнике разве что. И когда уже в доме перестанет быть так одиноко и холодно?

Я прошел в кухню, бросил куртку, стянул рубашку и, подумав, завязал ее на бедрах — так запах Марины останется со мной на весь день. Правда, в первые секунды вскрытия холодильника я перестал его слышать из-за тухлятины. И такая злость накатила, что я просто выпал в нее без осадка. Схватил чертову миску с остатками салата и запустил в открытое окно. Взбесило все и сразу! Чертов Демьян со слежкой, заключение Марины, блудный сын — жив или нет? Почему, когда я имею шанс на счастье, его у меня выгрызают вместе с куском сердца?!