Кодекс - Лев Гроссман

— Этого никто не знает. Я лично думаю, что в Лондоне над ним собиралась гроза, ему грозила какая-то немилость, но из-за чего — неизвестно. Дело было явно нешуточное, раз ему пришлось бежать в провинцию. Посмотрите на Чосера — его судили за изнасилование, но это не помешало ему возглавить лондонскую таможню. То, что случилось с Гервасием, было намного хуже и поставило крест на всей его карьере.

Однажды он сопровождал в Венецию дипломатическую миссию. Высказывались предположения, что она была связана со шпионажем и скромное положение Гервасия служило ему прикрытием, но это опять-таки ничем не подтверждается. Может быть, Гервасий, отказываясь от карьеры, хотел оставить себе побольше времени для сочинительства, но граф, похоже, заставлял его вкалывать день и ночь. Бесполезно ломать себе голову — мы никогда не узнаем, что произошло в действительности.

— Бедняга. — Эдвард выпил вина, глядя на овальное, до странности бледное лицо Маргарет. Ее темные прямые волосы блестели на солнце. Она ответила ему своим характерным непроницаемым взглядом. — Ну, с биографией все ясно. А что насчет его книг?

— По нашим стандартам он написал не так уж много. — Эдвард догадывался, что Маргарет скучно, но речь ее оставалась гладкой и связной, как заранее подготовленная лекция. — Ему приписывают с дюжину написанных на случай стихотворений — неясно, он их сочинил или нет. Достоверно известно, что он написал книгу басен о животных, «Les contes merveilleux», местами остроумных, но в остальном очень традиционных. Его шедевром считается «Chronicum Anglicanum», новая по тем временам история одиннадцатого и двенадцатого веков. Он завершил ее в 1362 году. У современников его интерес к недавнему прошлому скорее всего не нашел отклика — исторический жанр вышел из моды вместе с Бедой Достопочтенным[18].

Эдвард заказал себе шоколадный торт-суфле и отковырнул вилкой кусочек.

— Вы это читали? — спросил он.

— Да.

— И как? Такая же занудь, как следует из названия?

Маргарет не клюнула на этот крючок.

— Это очень важный документ. Научное исследование, предпринятое в период, когда наука была не в моде. Вас интересуют детали?

— Нет. Извините. Продолжайте, пожалуйста. Итак, он остался в Лэнгфорде до конца своих дней?

Она кивнула.

— История, как правило, сохраняет только несчастливые события. По дороге из Лэнгфорда в Халл его ограбили, и утраченного он так и не восстановил. Он женился на девушке, очень молодой даже по тем временам. Видимо, это был брак по расчету — Элизабет служила горничной у графини. Два года спустя она умерла, не оставив мужу детей. Гервасий получал от своих знатных господ обычные мелкие вознаграждения и пособия, но обеспеченным человеком это его не сделало. Около 1370 года он серьезно пострадал на землях поместья — возможно, упал с большой высоты. Кое-кто рассматривает это как попытку самоубийства. После этого он уже не вставал с постели.

Умер он в 1374-м, не дожив до сорока лет. Ничего необычного в этом нет — человеческая жизнь тогда была непродолжительной. Это был чумной год — возможно, чума его и добила, хотя это тоже догадки. В первый-то раз он ее пережил.

Пока что полезного мало. Официант, бренча, убирал посуду с соседнего столика. Маргарет наконец попробовала свой кофе.

— Обидно как-то, — сказал он.

— Что обидно?

— Что он прожил такую жизнь.

— Какую?

— Ну, не знаю. Серую, без ярких событий.

Маргарет несогласно пожала плечами.

— Многим тогда приходилось гораздо хуже. Многие питались горохом и репой, добытыми на поле лорда после сбора урожая. Гервасий по всем разумным меркам занимал привилегированное положение.

— Не думаю, что это когда-либо могло сделать человека счастливым.

Она снова повела худым плечиком — эта тема ее явно не занимала.

Желтый, льющийся из витрин свет затопил кафе, отражаясь от мраморных столиков и чайных ложек. В одном углу стояло широколистое, наполовину засохшее тропическое растение.

— Стало быть, Гервасий написал две книжки, немного стихов и всю жизнь ишачил на какого-то мелкого дворянина. Почему же он считается такой важной фигурой?

Она вопросительно выгнула тонкие темные брови.

— Кто вам сказал, что считается?

— Просто я так подумал… А что, нет?

В ее глазах мелькнул какой-то проблеск.

— Гервасий — значительная фигура второго плана, — не теряя спокойствия, сказала она и отпила еще глоток кофе.

Ладно, к этому мы еще вернемся, подумал Эдвард и показал официанту пустой бокал, делая знак повторить.

— А та книга, которую я ищу? Что вы скажете про это самое «Странствие»?

— «Странствие» — совершенно другое дело. Если мы предположим, что это произведение подлинное — а это, думаю, входит в условия нашего с вами контракта, — то оно имело бы величайшее значение. В Англии времен позднего средневековья существовало всего три выдающихся автора: Чосер, Лэнгленд и Жемчужный Поэт[19]. Они вместе стоят у истоков английской литературы. Художественное произведение большого объема, написанное в тот период по-английски, а не по-латыни или по-французски, да еще ученым масштаба Гервасия, было бы просто бесценным. И сама книга, — трезво добавила она, — тоже имела бы определенную денежную стоимость.

— Какую, например?

— Сотни тысяч, а возможно, и миллионы.

— Ух ты, — невольно поразился Эдвард.

— Так вот. — Она, по всей видимости, напомнила себе, что ей за это платят. — «Странствие» выдавалось за сохранившиеся отрывки рыцарского романа в пяти частях. Начинается он с легенды о Граале. Поисками Священного Грааля занимались сотни рыцарей, не только Ланселот, Галахад и прочие, о которых вы слышали, и каждый на своем пути переживал какие-то приключения. Одним посчастливилось больше, другим меньше. Но «Странствие», начинаясь как рассказ о ранее неизвестном рыцаре, ищущем Грааль, быстро отклоняется от первоначального замысла.

Рыцарь этот — дворянин, лорд, чье имя ни разу не называется. Он уезжает из дома в разгар зимы, оставив жену и ребенка. После недолгих скитаний он останавливается в замке своего друга, который принимает его радушно, и немало историй, полных бахвальства, рассказывается перед жарким огнем под скрежет обледенелых ветвей за стенами замка. Однажды ночью к ним приходит из тьмы странный рыцарь. Тело у него как у человека могучего сложения, но голова оленья, с развесистыми серебряными рогами. На рога насажан труп стражника, который нес караул у входа, и кровь его струится по лицу рыцаря.

Все, как вы сами догадываетесь, замолкают. Пришелец, склонив рогатую голову, бесцеремонно стряхивает тело на ковер, а затем извлекает длинный и тонкий меч. Обращаясь к присутствующим, он рассказывает о часовне со стенами из цветного стекла, где, по его словам, проливала свои чудотворные слезы святая Мавра из Труа. Он называет ее Часовней Роз. Путь к ней сопряжен с большими опасностями, говорит он, но это святое место наделено великой силой. Коротко говоря, он вызывает их отправиться на ее поиски либо распрощаться со своей рыцарской честью. Рыцарь-олень говорит тонким шепелявым голосом — видимо, из-за звериной головы.

Закончив свой рассказ, он подвергается метаморфозе: вместо рыцаря с головой оленя он превращается в оленя с головой бородатого человека. Он подмигивает собравшимся, испражняется на красный ковер лорда, бьет копытом и снова убегает в зимнюю ночь.

Той ночью в замке никто не спит. Все как один забывают о Граале и клянутся принять вызов рыцаря-оленя — одних обязывает к этому честь, другие желают отомстить за стражника, который оказывается чьим-то племянником. Поднятым с постели слугам велят укладывать припасы, чистить латы, ковать лошадей, рыцари же тем временем молятся, прося указаний свыше. Следует чисто техническое обсуждение достоинств и недостатков различных частей доспехов, а также обзор охотничьей техники — рогатин, стрекал и прочего. В общем, наутро они выезжают в лес — лай гончих, заиндевелая сталь, кровавое солнце за пологом белых ветвей, пар, валящий из лошадиных ноздрей. По-своему это кульминация повествования и уж точно самый счастливый его момент.

Они быстро нападают на след оленьего рыцаря, но он, оказавшись непревзойденным мастером игрищ такого рода, ведет их за собой по горам и долам, через ручьи и реки, запутывая следы. Каждый раз, когда охотники думают, что поймали его, он таинственно исчезает, а когда они теряют надежду, показывается снова на каком-нибудь отдаленном холме, и погоня возобновляется.

Поначалу охотники веселятся, распевают у костров, а попутно убивают великанов и исправляют обнаруженное на местах зло. Но со временем они падают духом. Охота длится уже несколько месяцев, и напряжение начинает сказываться. Хуже всего им приходится по ночам. Спящих в шелковых шатрах рыцарей мучают сны. Сияющие женщины выходят из леса и соблазняют их нарушить свои рыцарские обеты. Сварливые отшельники в зловонных власяницах требуют милостыни, предлагают рыцарям каверзные теологические вопросы и предрекают, что все они отправятся в ад. А затем происходит нечто поистине ужасное.