Хотят ли русские войны? Вся правда о Великой Отечественной, или Почему врут историки - Олег Козинкин

Издание 2008 года отличается от предыдущих «Упущенных шансов…» одним очень важным добавлением. Ещё в конце 1990-х исследователь Ю. И. Мухин начал доказывать в своих работах, что пресловутая «Директива № 1» от 21 июня 1941 года, по которой якобы в частях приграничных округов только за пару часов до нападения Германии и была объявлена «полная боевая готовность», всего лишь дополнение к приказу, или директиве, или распоряжению от 18 июня, которое и вводило в этих частях эту самую «полную боевую готовность». Но так как командование западных округов это распоряжение не выполнило, то это и привело в итоге к разгрому сначала Белорусского округа, а вслед за ним посыпались и остальные округа-фронты.

В те годы на Мухина смотрели, как на юродивого, с его попытками доказать свою правоту, хотя он всего лишь прочитал показания начальника связи белорусского округа генерала Григорьева, который подтвердил на следствии, что распоряжение от 18 июня о приведении округа в боевую готовность они с командующим округом Павловым получили, но не выполнили. Но Мельтюхов, видимо, этих работ «в глаза не видел», выпуская первые издания своей книги ещё в 2000 году, так как это совершенно не укладывалось в рамки версии об «упущенном шансе Сталина». Лет пять назад то же самое стал доказывать в своих работах другой исследователь, А. Б. Мартиросян. На сегодняшний день от этой информации просто так отмахнуться уже невозможно, и Мельтюхов придумал, как и куда пристроить уже ставший почти доказанным факт существования директивы от 18 июня 1941 года. И получилась вполне приличная беллетристика:

«Рано утром 18 июня 1941 г. начальник Генштаба РККА направил командованию западных приграничных округов приказ о приведении войск в боевую готовность к 1 июля». («Упущенный шанс Сталина». М., 2008; с. 313.)

Почему именно «рано утром», а не ближе к обеду или поздно ночью? И почему именно к 1 июля? И в какую именно «боевую готовность», что это за абстрактная такая «боевая готовность»? И что это за приказ такой мифический, для которого у Мельтюхова, набравшего тысячи ссылок, не нашлось архивных данных?

«Рано утром» этого приказа никак не могли дать в западные округа, т. к. до обеда там на У-2 ещё делали облеты границы с Германией, после которых и определяли, пора давать команду на отвод приграничных войск на рубежи обороны или время ещё есть?

И командир 72 горно-стрелковой приграничной дивизии в КОВО генерал Абрамидзе чётко указал, что именно требовалось от его дивизии и к какому сроку требовалось выполнить этот приказ ГШ:

«20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: „Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года”. Точно в указанный срок я по телеграфу доложил о выполнении приказа. При докладе присутствовал командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко, которому поручалась проверка исполнения» (ВИЖ, 1989 г., № 5).

Впрочем, возможно у Мельтюхова есть другой текст «приказа ГШ» «о приведении войск в боевую готовность к 1 июля», но он его не привёл. Но о 1 июля, как о дате окончания неких мероприятий согласно планам прикрытия, говорится в директивах от 10–12 июня, но Мельтюхов в этом на них как раз и не ссылается. А дальше идёт чистое «фэнтези» от Фантаста.

«Скорее всего 1 июля войска западных округов получили бы приказ ввести в действие планы прикрытия, в стране начался бы новый этап скрытой мобилизации, а завершение к 15 июля развёртывания намеченной группировки Красной Армии на Западном ТВД позволило бы СССР в любой момент после этой даты начать боевые действия против Германии, иначе о них узнала бы германская сторона. Поэтому завершение сосредоточения и развёртывания Красной Армии на западной границе СССР должно было послужить сигналом к немедленному нападению на Германию. Только в этом случае удалось бы сохранить эти приготовления в тайне и захватить противника врасплох».

Значит, Сталин всё же собирался нападать на Гитлера не «12 июня», а уже «после 15 июля» 1941 года, да жаль Гитлер его опередил? Правда, не совсем понятно, как Мельтюхов вычислил точную дату возможного нападения на Гитлера – 15 июля? Видимо, из теоретических сроков развертывания. Но только вряд ли получилось бы «сохранить эти приготовления в тайне и захватить противника врасплох», если бы 1 июля ввели в действие планы прикрытия, а само нападение запланировали бы на 15 июля. За эти 15 дней Гитлеру точно стало бы известно о приготовлениях Сталина – такое «шило» в мешке точно не утаишь. Ведь и у немцев была своя приграничная разведка на нашей стороне.

Но тогда куда пристроить информацию о том, что Сталин уже с 12 июня знал от разведки точную дату нападения – 22 июня, и все его дальнейшие шаги только этим знанием и диктовались? Зачем Сталин назначает и «планирует» нападение на Германию на начало июля, если он знает что нападение Гитлера надо ждать 22–23 июня? И куда всё же привязать директивы от 10–12 июня, которые фактически и вводили в действие майские «планы прикрытия», которые, по мнению Мельтюхова, должны были вводить в действие только «1 июля» для прикрытия подготовки своего нападения на Германию?

Кстати, очень интересно, на что ссылается Мельтюхов, говоря об «утреннем» приказе ГШ от 18 июня о приведении войск западных округов «в боевую готовность к 1 июля»: «Сам приказ Г. К. Жукова никогда не публиковался и известен лишь по упоминанию в ходе суда над командованием Западного фронта в июле 1941 г.».

Смотрим на это самое упоминание в показаниях начсвязи округа Григорьева: «…Даже днём 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка… И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность».

Как видите, никакого упоминания о «к 1 июля» привести войска в боевую готовность здесь нет. Была телеграмма начальника ГШ от 18 июня, после которой Павлов должен был привести войска округа в боевую готовность, но не привёл. И более вероятно, что приводить должны были именно в эти же дни – немедленно и сразу после 18 июня, к 22 июня, или, точнее, «к 24.00 21 июня». Но никак не «к 1 июля». Также Мельтюхов приводит как «подтверждение» приказ по ПрибОВО № 00229 от 18 июня, якобы изданный на основе «утреннего» приказа ГШ от 18 июня. Однако скорее всего приказ ГШ от 18 июня появился только поздним вечером 18-го, после того как Тимошенко и Жуков были у Сталина с 20.25 до 00.30. Кобулов (1-й зам Берии, который 17-го и получал задачу о взаимодействии пограничников с лётчиками), был в Кремле с 22.25 по 23.00, а Жигарев (ком ВВС КА) прибыл с докладом об облёте в полосе ЗапОВО разведчика У-2 днём 18-го только в 23.10:

«18 июня 1941 года: 1. Молотов 20.00–0.30, 2. Тимошенко 20.25–0.30, 3. Жуков 20.25–0.30, 4. Маленков 20.45–0.30, 5. Кобулов 22.25–23.00, 6. Жигарев 23.10–0.30, 7. Петров 23.10–0.30, 8. Шахурин 23.10–0.30, 9. Яковлев 23.10–0.30, 10. Ворошилов 23.10–0.30. Последние вышли 0.30» (Государственный Комитет Обороны постановляет (1941–1945). Цифры, Документы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 575).

Это была обычная практика при Сталине – вечером в его кабинете собирались ответственные чиновники на некую «планёрку», и, после докладов и обсуждений, принятые решения уже утром начинали претворяться в жизнь. Так что, скорее всего подписанные 18-м июня, приказы отправили из ГШ в ночь на 19 июня. А вот приказ по ПрибОВО № 00229, касающийся прежде всего служб обеспечения, «Управлению и войскам округа о проведении мероприятий с целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа» появился скорее ещё днём, 18 июня.

После прихода 14 июня в округ директивы от 12 июня «Для повышения боевой готовности…» в округе провели проверку частей округа и уже 15-го выдали «Приказ войскам ПрибОВО № 0052 от 15 июня 1941 г. по обеспечению боевой готовности войск округа», которым довели до частей: «Проверка боевой готовности частей округа показала, что некоторые командиры частей до сего времени преступно не уделяют должного внимания обеспечению боевой готовности и не умеют управлять своими подразделениями и частями…»

Кстати, Мельтюхову стоило бы обратить больше внимания на приказ № 00229 ПрибОВО от 18 июня. Именно он даёт понимание того, что же готовили в этом округе – оборону, наступление «1 июля» или ещё что (об этом подробнее в последней главе).

Мельтюхов к июню 2008 года, кроме своего объёмного труда «Упущенный шанс Сталина», в сборнике «Трагедия 1941. Причины катастрофы» опубликовал главу «Начальный период войны в документах военной контрразведки (22 июня – 9 июля 1941 г.)». Где сделал подборку докладов политработников и «особистов» об этих днях в приграничных округах, о том как, кто и какие получал приказы и распоряжения по приведению вверенных им частей в готовность встретить нападение немецких войск. Обошёлся на этот раз Мельтюхов без своих «гениальных» утверждений о том, что Сталин собирался нападать на Германию, и ограничился всего лишь небольшими нейтральными комментариями к докладам. Впрочем, эти доклады и не очень вяжутся с гипотезой самого Мельтюхова (подробно рассмотрим эту статью чуть позже).