Вершины жизни - Галина Серебрякова

Сам я превратился в бродячую трость… большую часть дня гуляю, дышу свежим воздухом, ложусь в десять часов спать, ничего не читаю, еще меньше пишу и погружаюсь в то душевное состояние небытия, которое буддизм рассматривает как вершину человеческого блаженства».

Маркс продолжал усиленно работать над «Капиталом», которому отдал двадцать пять лет своей жизни. Ради этой книги ему пришлось отказаться от поездки на Женевский конгресс Международного Товарищества Рабочих, подготовкой которого он занимался.

«Поехать я не могу, да и не хочу, потому что такой долгий перерыв в моей работе невозможен, — сообщал Маркс своему единомышленнику врачу Кугельману в Ганновер, говоря о «Капитале». — То, что я дам этой своей работой, я считаю гораздо более важным для рабочего класса, чем все, что я мог бы сделать лично на каком бы то ни было конгрессе».

В это творчески напряженное время, когда Маркс жил главным образом в сфере научной мысли и открытий, его семью и Энгельса постигло большое горе. В Соединенных Штатах, в городке Сент-Луисе 20 августа 1866 года от холеры умер Иосиф Вейдемейер. Его жена, Луиза, с которой переписывалась Женни, заразившись от мужа, тоже едва не погибла.

Смерть Иосифа Вейдемейера глубоко ранила Маркса. Много лет их связывала дружба. Они сражались в одной рати. Разлука не нарушила их духовной близости. Живя на разных материках, они не теряли живой связи. Вейдемейер был одним из самых преданных сподвижников Маркса и Энгельса и пронес через всю свою жизнь верность их идеям и делу.

Сын прусского чиновника, вестфалец по рождению, способный артиллерист, окончивший Военную академию в Берлине, он всегда избегал торных дорог. Не сразу, не легко пришел он к мировоззрению Маркса, но затем никогда не отступал. Из армии Вейдемейер ушел без колебаний, как только решил, что взгляды его отныне не соответствуют положению, в котором он находился, будучи прусским офицером.

Вейдемейер был из числа редких внутренне ясных, глубоко совестливых, отзывчивых и несокрушимо волевых людей. Глубокая убежденность в правильности избранного пути давала ему силы легко сносить нелегкую жизнь в далеком изгнании. Он отличался жизнелюбием, спокойствием и исключительной отвагой. Во время гражданской войны в Америке полковник действующей армии Вейдемейер снискал себе большое уважение и любовь в войсках. Тотчас же после организации Международного Товарищества он стал одним из самых неутомимых создателей американских секций, упорнейшим проводником идей марксизма. Сильный физически и духовно, он был рожден для долгой жизни, и мысль о смерти бежала при взгляде на этого коренастого, ладно скроенного, румяного, веселого человека. И, однако, болезнь сразила его во время вспыхнувшей в штате, где он жил, эпидемии. Маркс и Энгельс тяжело пережили потерю друга.

В конце 1865 года Поль Лафарг, член Интернационала, был исключен из Парижского университета за участие в студенческом конгрессе в Льеже, осудившем правление Луи Бонапарта. Молодой революционер переехал в Лондон, чтобы продолжить там медицинское образование. Маркс был обрадован ого появлением, и очень скоро Лафарг стал постоянным гостем в Модена-вилла. Лина Шелер, приехавшая навестить семью Маркса, первая выдала Женнихен и Лауре тщательно скрываемую тайну молодого студента.

— Меня, — сказала она таинственно, отведя девушек в сторону, — невозможно обмануть. Если я осталась незамужней, то только из-за своей требовательности и тщетного ожидания сказочного принца, однако я выслушала на своем веку немало признаний, представьте, и я была молода когда-то и изучила сердце мужчины.

— Как Жорж Санд, например, — подавляя улыбку, прервала ее Женнихен.

— Я нахожу эту писательницу однообразной и потому неинтересной. Все ее героини подозрительно смахивают на нее самое и постоянно проповедуют свободную любовь так же скучно, как старушка Жанлис поучает, что счастье женщины в браке. Но зачем нам беллетристика, когда сама жизнь подготовила вам презанимательный сюжет. Мосье Лафарг влюблен, и я уже знаю в кого.

— Вот уж неверно, — запротестовала Лаура.

— Старый крот, как всегда, проницательнее вас всех, — продолжала Лина. — Заметьте, как этот смуглый красавец мрачнеет, когда появляется Лаура. А его необычайная предупредительность ко всем нам! Он готов быть на побегушках даже у Тусси, читает с ней Купера и Марриета, поджаривает с Ленхен бифштексы, я не говорю о делах более важных, когда он часами помогает вашей матери в ее секретарских делах, отыскивает в лавках для Женнихен ноты и книги и готов часами выслушивать мои рассказы о Трире. Что говорить, даже пес Виски и все коты, которых так много вы развели в доме, ему дороги и приятны. О, я-то знаю, что с ним происходит. Когда мужчина влюблен в девушку, он готов исполнять прихоти даже ее прадедушки, и его нежность распространяется на всех и все, с чем она соприкасается.

— Фантазия, я этого не заметила. Мне Поль говорит одни только колкости. Он несносен, — вспыхнула Лаура.

— Браво! Я сделала еще одно открытие. Наш Готтентот тоже любит, — не унималась Лина, окончательно взбесив этим Лауру.

Лафарг был очень привлекателен не только внешне, по и духовно, и Лаура не ошиблась в выборе. Он всей душой, по-сыновьи привязался к Марксу, понял величие его ума и сердца и стремился почерпнуть как можно больше в общении с ним. Поль откровенно радовался любому поручению Маркса, охотно выполнял обязанности писца, помощника и гордился, что они воюют отныне в одной рати. Женщинам в семье Маркса, а впоследствии и Энгельсу студент-медик из Бордо также пришелся по душе. Он стал дорогим и родным человеком для всех обитателей Модена-вилла.

По вечерам Поль Лафарг сопровождал Маркса во время его вечерних прогулок в Хэмпстед-Хис и в это именно время получил от него свое экономическое образование. Опираясь на крепкую палку, Карл бодро шел по пригородным холмам и, сам того не замечая, как бы проверяя на слух самого себя, излагал, шаг за шагом, содержание всего первого тома «Капитала», который тогда дорабатывал. Всякий раз, возвратившись домой, Поль, живший одно время в доме Маркса, торопился в свою маленькую отдаленную комнату и записывал в тетрадь то, что услышал и уяснил в этот вечер. Однажды Маркс изложил ему свою теорию развития человеческого общества и привел научные доказательства и соображения, которые за много лет открылись его мышлению. Молодой человек замер на месте и после долгого молчания сказал, потрясенный тем, как просто и ясно объяснилось для него то, что он считал вечной неразрешимой загадкой:

— Поразительно, доктор Маркс, я чувствую себя так, точно завеса разорвалась перед моим умственным взором. Я прозрел и в первый раз ясно понял логику всемирной истории. Отныне я могу свести столь противоречивые по видимости явления развития общества и идей к материальным причинам.

Действительно, все в словах Маркса было стройно, неопровержимо и просто, как сама величавая природа.

Лафарг с присущей ему горячностью, нетерпением, Упорством принялся читать все, что написал когда бы то ни было Маркс. Его захватила глубина и новизна познанного. И, однако, приглядываясь и прислушиваясь ко всему, что делал и говорил Маркс, Поль пришел к выводу, который часто повторял:

— В жизни, в действии, в живом слово этот человек еще более велик. Ни одно его произведение не воспроизводит во всей полноте его необозримых знаний и гения. Он воистину гораздо выше своих произведений.

Чем больше узнавал Лафарг Маркса, тем непостижимее он ему казался.

«Работа современных беллетристов, — думал он, — даже таких больших, как Флобер, пытавшихся передать то, что они видели, — детская игра по сравнению с трудами Маркса, который сумел изобразить всю жизнь планеты в самых разнообразных и непрерывно меняющихся действиях и противодействиях. Нужна нечеловеческая сила мысли, чтобы так глубоко осознать действительность, и не менее редкое искусство, чтобы передать то, что он рассмотрел, и сказать об этом так, как это сумел сделать он».

Подле Маркса нельзя было оставаться умственно бездеятельным и равнодушным. Он всех вокруг себя заставлял мыслить, мечтать. Каждый час жизни неизменно год за годом наполнялся для него и окружающих его близких чем-то еще неведомым, новым, значительным, обогащающим. Всем, кто общался с Марксом, как и ему самому, не хватало времени, так широки были запросы. В Модена-вилла стекались идеи, интересы, беспокойство всего мира, Слово «скука» здесь забывалось навсегда.

В немногие свободные часы Маркс наслаждался беллетристикой. Превыше всех романистов любил он Сервантеса и Бальзака. Особенно восхитил его мудро-проникновенный, иронический «Неведомый шедевр» Бальзака. Было нечто схожее и близкое в сложной и вечно ищущей душе Маркса с героем повести, гениальным живописцем, которого преследовало желание до мельчайших штрихов воспроизвести то, что жило в нем; из-за этого он без конца дорисовывал, подчищал свою картину, покуда на полотно ничего не осталось.