Игра Первых - Юлия Качалова

– Слушайте меня, люди Горы! Не предупреждал ли я вас, что враг не дремлет?

– Предупреждал… – уныло откликнулись собравшиеся.

– Но вы не хотели меня слушать! И вот до чего вас довела доверчивость! Коварный предатель позволил врагу проникнуть в наш Дом!

Толпа испуганно зашумела.

– Опомнись, Кирхой! – Спокойный голос внезапно перекрыл стенания. – И вы, охои, раскройте глаза, ежели они так полюбили тьму. Где вы видите коварного предателя и врага? Это же просто дети!

К пленникам приблизился старый человек.

– Дети?! – с ненавистью завизжал Кирхой. – Или ты забыл Закон, Жрец?! Любой, кто проникнет в Дом охоев, должен быть умерщвлён! Предатель, укрывающий чужеземца, должен быть умерщвлён!

– Не тебе, презревшему покровителя охоев и отрёкшемуся от света, напоминать мне о Законе, – строго ответил старик и вновь обратился к собравшимся: – Кого вы видите перед собой?

– Мой сын не предатель! – взволнованно выкрикнула какая-то женщина. – Придурок тот ещё, правда…

В пещере раздались сдавленные смешки.

– Кого вы видите рядом с Алзиком? – вновь возвысил голос старик.

– Кажется, женщину… – предположили в толпе и уточнили: – Молодую.

– Почти девочку. Ребёнка, который случайно угодил в наш Дом. Как ты здесь очутилась?

Старик обратился к Синголь неожиданно мягко.

– Я убегала от преследователя и сорвалась в пропасть, – еле слышно вымолвила симхаэтка. – Больше ничего не помню.

– А как ты оказалась в пещере? – гневно выкрикнул Кирхой.

– Её привёл туда я, – вступился Алзик. – Она была такая беспомощная. И красивая! Я полюбил её!

– Красивая?! – негодующе воскликнула та же женщина. – Сын мой, ты в своём уме?! Полюбил? Такую страхолюдину?!

Хохот. Ужасный, невыносимый, издевательский хохот потряс основания пещеры. У Синголь брызнули слёзы.

– Смейтесь! – Вопль Кирхоя заставил толпу примолкнуть. – Смейтесь, доверчивые! Неужели вы не поняли то, что услышали?! Этот предатель полюбил! Кого?! Дочь наших врагов! Не убил её на месте, а ПО-ЛЮ-БИЛ! Это ли не измена?! Я вас спрашиваю! Слушайте Жреца! Отпустите этих детей! Пусть девчонка приведёт к нам своих головорезов, а любящий врагов Алзик распахнёт перед ними двери подгорного Дома!

Воцарилась мёртвая тишина. Поняв, что перевес общественного мнения склоняется на его сторону, Кирхой воодушевился:

– Закон Дома охоев гласит, что любой пришелец должен быть немедленно убит! Предатель, укрывающий врага от возмездия, должен быть убит!

– Убить их! – взвыла толпа.

– Тогда вместе с ними убейте и меня! – звучно произнёс Жрец. – Мне противно жить с людьми, убивающими детей. И своих, и чужих.

Охои вновь умолкли. Вдруг чей-то голос выкрикнул:

– Знак!

– Знак! Знак! – подхватили собравшиеся.

Внезапно Кирхой сменил тактику:

– Вы правы, люди Горы! Нам нужен знак. Ведь завтра день Возрождения света? – обратился он к Жрецу.

Старик сник:

– Судя по расчётам, но…

– Никаких «но»! Если завтра расцветёт Колхой и пленники к тому моменту будут живы, люди Горы не причинят им вреда. Значит, твоя правда взяла. Справедливо ли, охои?

Единодушное одобрение.

– Если этого не случится, значит, Колхой больше не покровительствует нашему Дому, и мы сыщем другого покровителя.

– Кого? – выдохнула толпа.

– Хозяина озера Хой-Лор! К которому и отведём сейчас пленников.

Синголь ощутила, что по телу Алзика пробежала дрожь.

– Это убийств о, – потрясённо прошептал старик.

– Нет! Всего лишь знак! – злорадно засмеялся Кирхой.

Толпа загудела.

– Можно мне сказать напоследок два слова Жрецу? – воскликнул Алзик.

– Конечно, – издевательски закивал Кирхой. – Хоть четыре! Более того, мы так добры, что, когда приведём вас к озеру, даже путы снимем. А то жаль верёвки тратить понапрасну.

Но Алзик его уже не слушал, а что-то горячо зашептал на ухо старику. Тем временем подошла мать юноши и принялась бесцеремонно рассматривать связанную симхаэтку:

– И чего он нашёл в тебе? Ликом и глазами тёмная, голова вся в паутине, а губищи прямо-таки рыбьи!

Синголь слушала-слушала, и губы её против воли задрожали, а глаза вновь наполнились слезами. «Птичка моя ясноглазая», – вспомнила девушка причитания тётушки Симхости. «Никогда ещё в роду нашем не рождалось такой красавицы», – вторил тётушке дед Симхарух.

– Кому рыба, кому птичка, – огрызнулась девушка.

– Не в обиду говорю, – всхлипнула женщина. – Сына жалко! Погибнет он из-за тебя ни за что ни про что!

– Никто не погибнет, мама! – Алзик, закончив шептаться с Жрецом, присоединился к женскому разговору. Внезапно напускная бодрость покинула его голос. – Мама, я не предатель! Я люблю наш Дом! Я ослушался вас, да, и видел однажды свет. Он так прекрасен, что не выразить словами! Я хочу, чтобы все наши люди увидели свет!

До подземного озера добирались долго. Когда дружинники Кирхоя доставили пленников на место, то сняли путы с их рук, зато крепко обмотали ноги, прикрутили верёвки к каменному пальцу сталагмита, торчавшему вертикально почти у кромки воды, и спешно удалились. Синголь и Алзик остались одни.

– Куда нас привели? – тихо спросила симхаэтка.

– К озеру Хой-Лор.

– Что в этом месте особенного?

– Никто отсюда не возвращался.

– Почему?

– Откуда мне знать? Никто же не возвращался и не рассказывал. Попытаюсь-ка освободить наши ноги.

Алзик присел на корточки и сосредоточился на путах, стягивавших щиколотки. Поняв, что парень не расположен к разговорам, Синголь решила чем-нибудь себя занять. Достала из-под выреза туники кулон и принялась ощупывать оправу и вставленный в неё кристалл. Затем поднесла кристалл совсем близко к глазу, зажмурила второй, и…

Тьма сделалась прозрачной, перестала скрадывать окружающее. Синголь увидела неровный берег, поросший сталагмитами вроде того, к которому их привязали. Со сводов пещеры свисали натёки, похожие на слёзы, замёрзшие прежде, чем упасть. Между берегом и полукруглой аркой грота на противоположной стороне пещеры простиралась абсолютно неподвижная водная гладь. Наверное, озеро Хой-Лор было бы красивым, если бы не холод и… не запах. В отличие от всех прочих мест в Доме охоев, где уже побывала симхаэтка, здесь пахло очень неприятно. Синголь поморщилась и перевела взгляд на своего спутника. Она всего лишь хотела спросить, чем же так пахнет, но не успела открыть рта…

«Лучше не знать тебе этого, Синголь. На своё счастье, ты не видишь в темноте. Не видишь того, что у самых твоих ног…»

Синголь испуганно уставилась вниз. До неё не сразу дошло, что перед ней – малоберцовая кость с остатком стопы. На стопе отсутствовали фаланги пальцев, кость же была криво сломана посередине. Девушка зажала себе рот, чтобы не закричать. По соседству валялась верхняя часть скелета, словно перекушенного в грудине. О, боги! Кости беспорядочно усеивали берег, как будто кто-то специально расшвыривал части растерзанных людей. Милостивый Аллар! Что же это?! Синголь в ужасе обернулась к охою.

Обдирая ногти, Алзик пытался ослабить узел, хотя тщетность потуг была ему очевидна. Юноша пребывал на грани отчаяния: «Все будут считать меня предателем! И самое обидное, не увидят свет! Светоненавистник Кирхой не позволит Жрецу даже шагу ступить, не говоря уже о том, чтобы водрузить Колхой в чаше Священного зала!»

Неужели она слышит мысли Алзика?! Если бы Синголь не была столь испугана, то поразилась бы своему открытию. Симхаэтка отняла от глаза кристалл, и всё исчезло. Остались тьма, холод и запах смерти! Значит, это волшебный амулет Старца! Синголь снова поднесла к глазу кристалл.

В десятый раз попытавшись ослабить натяжение жгутов, Алзик до крови сломал ноготь, и тот больно зацепился за верёвку. «Прости, Алзик! Это из-за меня! И зачем только ты взялся мне помогать!»

Охой удивлённо вскинул к ней лицо:

– Ты что-то сказала, Синголь?

Симхаэтка отрицательно покачала головой.

– Странно, а мне показалось… Узел затянут слишком туго, пока не выходит. – Тихий голос Алзика звучал почти спокойно. – Но всё обязательно получится, верь мне.

Если бы несколько мгновений назад Синголь не ощущала панику юноши и его беспомощность, то и впрямь поверила бы, что он спокоен и уверен! Значит, Алзик не хочет её пугать. «Ты очень добрый и храбрый».

Охой пружинисто выпрямился:

– Что? Что ты сейчас сказала?

Синголь молчала, глотая слёзы. «Я не хочу, чтобы ты умер здесь из-за меня!» Девушка опустила амулет. Снова тьма, холод, запах смерти… Но кроме них – ещё руки, сжавшие её плечи! Руки не могли защитить ни от холода, ни от неведомого кошмара, но дарили ощущение, что она не одна.

– Потерпи, Синголь. Как только развяжу ноги, мы выберемся отсюда.

Юноша снова присел и занялся верёвкой. Слегка успокоившись, симхаэтка подняла кулон и посмотрела на узел, над которым бился Алзик. На мгновение плотно затянутые петли показались ей живыми и что-то напомнили… Ну, конечно, игру в «путаницу»! Вот ребята сбиваются в тесный клубок, а потом распутываются…