Игра Первых - Юлия Качалова

Слова Старца впечатались в память Синголь.

Ночью она почти не спала и, едва рассвело, занялась сборами. Причитания тётушки мешали собираться.

– Пожила бы дома ещё недельку, – всхлипывала Симхости, завязывая какие-то тюки, – никуда небось твоя пещера не денется!

Но у девушки были основания поторапливаться. Отшельник обещал прийти к ней на праздник, его отсутствие тревожило. Кроме того, после вчерашнего она стала бояться Апанхура прямо-таки до колик. «И чего ему от меня надо? – недоумевала Синголь. – Сам разбил мой лучший подарок, а ещё что-то требует! Правильно говорит тётушка, совсем чокнутый!»

Закончив со сборами, Синголь вышла прощаться. Симхости поджидала её снаружи.

– Вот, подарочки твои, припасы на первое время, утварь кое-какая. В хозяйстве всё пригодится! – Тётушка указала на три здоровенных вьюка, собранных у входа.

Синголь расхохоталась – всё-таки Симхости неисправима!

– А где ослик?

– Какой ослик? – Тётушка, вытаращив глаза, стала растерянно озираться в поисках недостающего ослика.

– Который повезёт всё это!

Синголь выудила из мешка с подарками три ниточки янтарных бус для приношения богам. Положила в котомку несколько лепёшек и выдолбленный из куска дерева сосуд с водой, простилась с Симхости и отправилась в путь.

Утро выдалось чудесным – ясным, без единого облачка. Солнце ещё не начало припекать, свежий горный ветерок раздувал новенькую тунику, подаренную Синголь вчера. Но потихоньку дорога стала забираться всё круче, и к полудню, когда солнце зависло прямо над головой, девушка выбилась из сил. Большая часть пути осталась позади, и Синголь решила передохнуть, укрывшись в тени одинокой сосны. В этом месте ей следовало свернуть с нахоженной дороги и добираться до пещеры Старца по едва приметной тропке. Дорога же широкими белыми ступенями карабкалась вверх, к святилищу богов.

Синголь прилегла на тёплую хвою и незаметно задремала. А когда проснулась, солнце отбрасывало длинные косые лучи. Над ней склонился старый отшельник и легонько потряхивал её за плечо.

– Я проспала целый день! – ахнула девушка, вскакивая на ноги.

– Да, дитя.

Голос Старца звучал очень слабо, ещё больше девушку поразил его облик. За те три дня, что Синголь его не видела, отшельник постарел лет на десять. Старец измученно опустился на хвою, привалившись спиной к стволу сосны. Слова давались ему с трудом.

– Выслушай, не задавая вопросов, – тихо молвил он. – Знаю, что к тебе наведывался Апанхур. Ему нужно это. Возьми.

Отшельник протянул девушке тряпицу, в которую было что-то завёрнуто, и пристально посмотрел ей в глаза. Так пристально, словно пытался увидеть самое дно души, у Синголь даже голова закружилась.

– Я надеялся обучить тебя пользоваться этой вещью, чтобы ты могла служить симхаэтам, но уже не успею. А ты не убережёшь её от Апанхура, Хунгар в нём очень силён. Встречаться с ним тебе ни в коем случае нельзя. Не убережёшь… – Старец закашлялся, а когда снова заговорил, слова были едва слышны. – Принеси эту вещь до захода солнца в дар богу… А…

Отшельник умолк, силы окончательно покинули его. На пергаментном лице старика живыми оставались одни лишь глаза, которые властно направляли Синголь к широким каменным ступеням, ведущим к изваянию богов.

Девушка спрятала за пазуху завёрнутый в тряпицу предмет и начала подъём. Поначалу она часто оглядывалась, но взгляд Старца подталкивал: «Торопись!», и Синголь прибавила шагу. В её мыслях царила полная неразбериха. Котомка с бусами, предназначенными для подношения богам, забыта внизу! Какому богу нужно принести дар Старца? Ашмару или Аллару? Как же всё глупо! Постепенно Синголь перестала ломать себе голову и всецело отдалась восхождению. Пот заливал ей глаза, ноги в коленях сделались деревянными, и каждый шаг требовал усилий. Девушка оглянулась в последний раз – сосна, под которой остался Старец, казалась крошечной, а солнце неумолимо садилось. Синголь ступила на священную землю.

Тишина разлилась здесь, как густой кисель, в котором вязли и угасали все звуки: не скрипели ветви, не шумел ветер в высоких кронах – всё замерло. Синголь тоже остановилась и перевела дух. Нечеловеческая мощь, исходившая от изваяния, тяжко придавливала к земле. Девушка нащупала спрятанную за пазухой вещь. Рука Ашмара словно призывала её отдать. Но вдруг отшельник имел в виду Аллара? Солнце окончательно зашло, а Синголь всё сомневалась. «Помолюсь Аллару, пусть лучезарный бог наставит меня!» – решила девушка.

Изваяние по ритуалу следовало обходить по движению солнца, то есть мимо Хунгара. Даже если не смотреть на чёрного бога, ужасного ощущения его присутствия невозможно избежать. Сейчас, в сумерках, такое испытание было выше сил Синголь! «Я ведь не провожу ритуал принесения даров. Это не мой дар, мне просто нужно поднести эту вещь богу. И совершенно точно не Хунгару, – малодушно оправдывалась она сама перед собой. – А чтобы помолиться Аллару, вовсе не обязательно проходить мимо Хунгара! Вот завтра принесу свои бусы и сделаю обход, как положено по ритуалу».

Обойдя статую, Синголь остановилась и почувствовала прилив сил. «Не бойся, я с тобой», – подбадривала улыбка Аллара. Девушка опустилась на колени, как вдруг воздух со стороны ступеней пришёл в движение. Кто-то поднимался быстро и по-звериному бесшумно. Синголь мигом вскочила и попятилась к соснам. Едва успела затаиться за широким стволом, как показалась голова поднимавшегося. Апанхур!!! У девушки вырвался вопль, и она в ужасе бросилась в глубь священной рощи. Охотник погнался за ней. Вот роща осталась позади, Синголь мчалась вниз по открытой сумеречной местности, усыпанной низкорослыми колючками. Здесь гору прорезала глубокая трещина, и к этому чёрному разлому неотвратимо приближалась обезумевшая от страха девушка. Апанхур настигал её, хриплое дыхание охотника уже обжигало спину. Синголь рванулась в сторону и… не ощутила под ногами земли. Её руки инстинктивно взметнулись вверх, желая удержаться хоть за что-то, острые иглы впились в ладони, и вырванное с корнем растение вместе с девушкой полетело во тьму.

Глава 6

Дом охоев

Смутные времена настали в Доме охоев. Жрец Света, бывший одновременно главой Дома (или, как говорили, Отцом охоев), слишком одряхлел, чтобы отражать злобные нападки Кирхóя, из кожи вон лезшего в попытках спихнуть престарелого главу и самому занять его место. Алзик по молодости не разбирался в политических играх, да и в истории охоев до сей поры не случалось подобных прецедентов.

Управлять Домом не составляло труда, потому что охои были законопослушны, трудолюбивы и легко поддавались влиянию личности, чуть более энергичной, чем они сами. Эта личность неизменно становилась главой Дома и сохраняла статус Отца охоев до конца жизни. После смерти очередного правителя проходило какое-то время, пока на сцене не появлялось новое действующее лицо, желавшее взвалить на себя заботу о соплеменниках. Иногда даже целое поколение не могло выдвинуть главу Дома, и охои жили сами по себе. В столь необычную ситуацию, что при живом Отце кто-то метил на его место, охои попали впервые. Кирхой тем временем собрал вокруг себя шайку из молодых оболтусов, тяготившихся повседневной работой, и объявил её войском. Воины освобождались от обычных обязанностей и жили на довольствии своих семей. За это они должны были защищать Дом от внешних врагов и поддерживать внутренний порядок. Никакой надобности в войске у охоев не было, но некоторых, особенно самих «воинов», воодушевляли страстные речи Кирхоя, постоянно твердившего об опасности, грозящей соплеменникам отовсюду. Большинство охоев не одобряли дурацкие нововведения, но предпочитали делать вид, что их это не касается.

Юному Áлзику совсем не нравился Кирхой, но его также не устраивал древний закон, запрещавший людям Горы выходить в Большой мир. Нарушителя ждало изгнание, означавшее верную смерть. Подгорный Дом служил охоям колыбелью, крепостью и могилой – ничего, кроме своих тёмных пещер, они не знали и не желали знать. Конечно, когда-то всё было не так.

Предки охоев жили на побережье и звались о-хайями, людьми моря. Больше всего о-хайи любили свой берег, опоясанный скалами; крепкий ветер, швырявший в лица солёные брызги, и несмолкающий гул прибоя. Море являлось их кормильцем и божеством.

Кончилось всё в одночасье. Свирепые и многочисленные дикари напали внезапно и перебили почти всё племя, а жалкая горстка людей моря, оставшихся в живых, скрылась в тёмных пещерах. Им повезло, они вышли к подземной реке и, следуя вдоль её русла, добрались до Горы. Подземная река, трудясь миллионы лет, намыла многоярусную сеть пещер, пригодных для жизни. В теле Горы о-хайи нашли чистейшие подземные ключи и хрупкие чёрные камни, горевшие неярко, зато дававшие обильный жар. С их помощью можно было обогревать пещеры и готовить. В верхнем ярусе пещер в невероятных количествах обитали летучие мыши, спящих зверьков собирали голыми руками. Кое-где река вырывалась из-под земли, эти места изобиловали рыбой и водорослями, пригодными для пищи. И о-хайи остались в пещерах. Правда, они уже не походили на сильных, весёлых людей, которые дышали солёным ветром и плясали на жемчужном песке. Страх, гнавший их подземными тропами, больше не отпускал сердца. О-хайи завалили камнями выходы, а пришельцев, случайно проникавших в пещеры, безжалостно умерщвляли. Тогда же появился закон, запрещавший выходить наружу. Они перестали называть себя людьми моря и превратились в охоев. «О-хой» – человек подземелья, пещеры, горы. Колхóй – божественный покровитель племени, принявший форму колючего цветка, – освещал предкам охоев страшный подземный путь и дарил надежду. Так гласят предания, а как было на самом деле, никто не знает.