День Зои Виноградовой (сборник) - Виктор Сапарин

— Я беру всю ответственность на себя.

— Она слишком велика, — возразил лейтенант, беря трубку полевого телефона, — а я вас мало знаю. Вы всего один день у нас, а я здесь работаю три года. И за три года не было еще на всем этом участке такого медведя. Упустить его… Товарищ начальник? — закричал он в трубку и затем вполголоса заговорил на непонятном языке, в котором все слова были русские, а смысла никакого. — Лев просит макарон, — говорил взволнованно лейтенант, — зарезали двух индюков, а воробей даже не чирикнул. Спички целы, полная коробка. Ждать дождя? Хорошо, есть!

Лейтенант повесил трубку.

— Ничего не делать! — объявил он. — Ждать, рассвета. Утром приедет сам.

Боец молча вышел.

— Странно, — рассуждал лейтенант, расхаживая по комнате. — Первый раз за все время такой случай. И инструкции непонятные… Но приказ есть приказ. Наша работа такая…

На рассвете подул ветерок, дрожь пробежала по лесу. Застывшие в ночной сырости деревья медленно отогревались в лучах раннего солнца. С неумолчным шорохом скатывались с листьев капли влаги и, попав в полосу солнечного света, вспыхивали разноцветными огоньками.

Кучка людей пробиралась по еле заметной тропинке. Впереди неслышно скользил боец с автоматом на шее и с собакой, которую он удерживал на привязи. За ним шел лейтенант, спокойно перешагивая через переползающие тропинку корни и изредка останавливаясь, чтобы подождать запыхавшегося штатского, вспотевшее лицо которого сейчас было взволнованным. Шествие замыкали два бойца с карабинами.

Шедший впереди внезапно споткнулся и упал, выпустив из руки поводок, натягиваемый собакой. Собака, неправильно поняв это как приказ к действию, устремилась вперед. Прежде чем кто-либо успел сообразить последствия случившегося, собака исчезла в кустах, нависших над краем оврага, а вслед за тем раздались выстрел и предсмертный визг животного.

Проводник собаки, быстро вскочив на ноги, бросился на помощь псу.

— Назад! — вдруг отчаянно закричал штатский, и лицо его побледнело.

— Назад! — приказал лейтенант, сразу понявший, в чем дело.

Боец остановился на краю оврага.

— Не спускаться в овраг, пока я не подам знака, — отрывисто сказал штатский, когда подошла вся группа. — Я пойду первым.

— А вы не боитесь? — спросил лейтенант, не без уважения взглянув на штатского. — Возьмите пистолет.

— Мне нечего бояться, — странно ответил тот и пошел вдоль оврага, по самому его краю, напряженно вглядываясь в кусты на дне лощины. Дно оврага постепенно поднималось, а когда овраг стал совсем мелким, штатский уверенно сошел вниз, подошел к кусту орешника, раздвинул гибкие стволы и наклонился.

Через минуту он уже стоял, выпрямившись, возле куста. Поднеся к губам свисток, дал сигнал, что путь свободен.

А еще через несколько минут вся кучка людей стояла над трупом человека со стегаными подкладками на локтях и коленях. Он лежал грудью на поваленном дереве. В сером пиджаке, под левой лопаткой убитого, виднелось выходное пулевое отверстие.

— Пуля номер один, — сказал тонконосый в штатском.

— А вот и вторая, — вскричал лейтенант, указывая на труп собаки немного поодаль. — Бедняга Джек! Славный был пес — и такая дурацкая гибель…

Проводник собаки подошел к своему мертвому четвероногому другу и повернул еще теплое туловище.

— Прямо в сердце, — сказал он. На лице его отразилось недоумение. — Но как же… Ведь человек убит давно, он уже закоченел! Кто же стрелял в Джека?

— Что вы ищете? — заинтересовался лейтенант, видя, как его ночной собеседник оглядывается по сторонам.

— Третью пулю, — отвечал тот, делая несколько шагов вниз по оврагу. — Ведь было три выстрела.

Лейтенант сделал знак бойцам, и те, развернувшись в цепь, стали привычно прочесывать поросший кустарником овраг.

Вскоре один из бойцов остановился, подняв руку.

— Еще собака, — сказал он, лейтенанту, когда тот подошел.

В траве лежала незнакомая лохматая собака. Лейтенант пнул ее ногой. Пес лежал бездыханный.

— В сердце, — сказал боец, нагнувшийся над трупом. — Надо же так угадать!

— Это его собака, — сказал лейтенант, кивнув в сторону человека, распластанного на стволе сосны. — Во всяком случае, к нему посылалась… Ну что ж, приступим к осмотру?

Но в это время на краю оврага показалась фигура дородного полковника в сопровождении пограничника.

— А вот и начальник! — воскликнул лейтенант и, окинув взглядом место происшествия, приготовился отдать, рапорт.

Спустившись в овраг и поздоровавшись со всеми, полковник подошел к убитому.

— А ну, поверните его, — обратился он к бойцам, — интересно взглянуть…

Два бойца опрокинули застывший труп на спину. Убитый лежал теперь с закинутой головой — был виден острый кадык и маленький, почти отсутствующий подбородок дегенерата.

Вдруг человек в штатском вздрогнул. Неотрывно, как бывает, когда человек охвачен тяжелыми воспоминаниями, он смотрел на лицо убитого.

Полковник, внимательно взглянув на человека в штатском, стал пристально смотреть на него. Он тоже припоминал. Наконец какая-то догадка осенила его и он воскликнул почти тоном приказа:

— Засучите рукав!

Человек в штатском оторвал взгляд от убитого и с недоумением взглянул на полковника. Машинально протянул руку к левому рукаву жестом человека, собирающегося взглянуть на часы.

— Не тот! Правый… — сказал полковник, не спуская глаз с руки, которую медленно обнажал человек в штатском.

Вот показалось сухое запястье, засмуглела кожа, рука открылась до локтя… На темной коже ясно был виден зигзагообразный знак — ломаная линия, похожая на чертеж молнии.

— Довольно! — вскричал полковник. — Я вас узнал…

— Не понимаю, — пробормотал тонконосый человек с морщинистым лицом и помотал головой. — Не помню вас… Но зато, — он указал на убитого, — я, узнал его!

— Вот как! — сказал полковник. — Его-то я вижу первый раз. Хотя много слышал… Ну что ж, вы нам расскажите, что знаете! Когда вы видели его последний раз?

— Это было, — ответил тонконосый человек, облизывая пересохшие от волнения губы, — семь лет назад…

На том участке фронта, на котором семь лет назад происходили описанные ниже события, сложилась очень своеобразная обстановка.

Отступающие немцы временно закрепились на плоской возвышенности, похожей на опрокинутую мелкую тарелку с отбитым краем. Метрах в двухстах к позиции подходила безыменная речонка, делавшая здесь изгиб. Пространство до реки бывшее картофельное поле, покрытое сейчас засохшей ботвой, втоптанной в землю — простреливалось так плотно, что днем немцы не осмеливались подползать к реке. Воду для питья и пулеметов они добывали по ночам.