Человек в высоком замке - Филип Дик

– Давай не будем об этом, – перебила его Джулиана из кухни, где жарила ветчину. Она включила маленький пластмассовый приемник фирмы «Эмерсон», подаренный ей на день рождения Фрэнком. – Сейчас приготовлю что-нибудь поесть. – Она покрутила ручку, пытаясь найти легкую музыку.

– Взгляни-ка, – сказал Джо из спальни. Он сидел на кровати, рядом стоял раскрытый саквояж. Ухмыляясь, он достал старую, потрепанную книгу, видимо, побывавшую во многих руках. – Иди сюда. Знаешь, что пишет один человек? Вот тут. – Он ткнул пальцем в книгу. – Это довольно забавно. – Он схватил ее за руку и заставил сесть рядом. – Хочу тебе почитать. Предположим, они бы победили. Как бы это выглядело? Незачем ломать голову, этот парень обо всем за нас подумал.

Джо раскрыл книгу и стал медленно переворачивать страницы.

– Вся Европа под контролем Британской империи. И все Средиземноморье. Италии нет и в помине, Германии тоже. До самой Волги – только бобби, смешные солдатики в высоких меховых шапках, и власть короля.

– По-твоему, это было бы плохо? – тихо спросила Джулиана.

– А ты читала эту книгу?

– Нет. – Джулиана наклонилась, чтобы рассмотреть обложку. – Но слышала. Ее читали очень многие. Мы с Фрэнком… с моим бывшим мужем, часто размышляли о том, что было бы, если бы союзники победили в войне.

Джо как будто не слышал ее. Он смотрел в книгу.

– А знаешь, почему побеждает Англия? Как ей удается одолеть Ось?

Джулиана отрицательно покачала головой, чувствуя, как в душе сидящего рядом человека закипает злость. У него задрожал подбородок. Джо часто облизывал губы, запускал пятерню в волосы… и вдруг хрипло произнес:

– У него Италия предает Ось.

– Ого! – воскликнула Джулиана.

– Италия переходит на сторону союзников. В результате перед англосаксами открыто, как он пишет, «мягкое подбрюшье Европы». Впрочем, неудивительно, что он так считает. Всем известна трусость итальянских солдат – едва завидев британцев, они давали деру. Горькие пьяницы, разгильдяи. Драться не любят и не умеют. Этого парня… – Джо закрыл книгу, взглянул на обложку, – …Абендсена, я не виню. Он писал то, что подсказывало воображение, выдумывал мир, в котором Ось – проигравшая сторона. А как бы еще она могла проиграть, не предай ее Италия? – Голос дрогнул. – Всем известно, каким паяцем был дуче.

– Пойду переверну бекон. – Джулиана поспешила на кухню.

Джо встал и с книгой в руках проследовал за ней.

– После того как наголову разбили япошек, в войну вступают США. Победившие Штаты и Британия делят мир между собой. Точь-в-точь как поделили его Германия и Япония.

– Германия, Япония и Италия, – поправила Джулиана.

Джо непонимающе уставился на нее.

– Ты пропустил Италию, – сказала Джулиана, спокойно встретив его взгляд. «Выходит, ты тоже забыл? – мысленно произнесла она. – Как и все остальные? Забыл маленькую империю на Ближнем Востоке… Опереточный Новый Рим».

Она поставила перед ним поднос с беконом, яйцами, гренками, мармеладом и кофе. Он жевал, не отрываясь от чтения. Джулиана села рядом.

– Чем тебя кормили в Северной Африке? – спросила она.

– Тухлой ослятиной, – кратко ответил Джо.

– Ужас!

Его губы растянулись в улыбке.

– «Азино Морте». Говяжья тушенка с этикеткой «АМ» на банке. Немцы называли ее «Alter Маnn» – «старикашка». – Он вернулся к еде.

«Надо бы почитать. – Джулиана протянула руку к книге. – Долго ли он у меня проживет?» Книга была в сальных пятнах, со следами грязных пальцев, в ней недоставало страниц. «Ее брали в дальние рейсы шоферы грузовиков, – подумала она. – Держу пари, Джо читает очень медленно. А этот роман мусолит уже несколько недель, если не месяцев».

Она раскрыла книгу наугад и прочла:

«…И теперь, в старости, он взирал на царство покоя, о котором издавна мечтали люди, но которое так долго не могли создать. На корабли, ходящие от Крыма к Мадриду, на Империю, во всех уголках которой – одна и та же монета, одна и та же речь, один и тот же флаг – знаменитый Юнион Джек. Сбылись наконец слова гимна: „Правь, Британия, морями…“

– Я тоже таскаю с собой одну книгу, – сказала Джулиана. – Собственно, это даже не книга, а Оракул, «Ицзин». Меня к нему Фрэнк пристрастил. У Оракула можно испросить совета на все случаи жизни. Я с ним никогда не расстаюсь. Никогда. – Она захлопнула «Саранчу». – Хочешь попробовать?

– Нет, – сказал Джо.

Она оперлась подбородком на ладони и произнесла, исподлобья взглянув на Джо:

– Ты решил насовсем у меня поселиться? А если нет, то на сколько?

«Теперь вся округа будет перемывать мне косточки, – подумала Джулиана. – Поразительно, сколько в тебе ненависти к жизни. Но есть что-то еще. Ты похож на маленькую зверушку, невзрачную, но смышленую. – Изучая его умное, с резкими чертами лицо, она подумала: – С чего это я взяла, будто ты моложе меня? Впрочем, есть с чего. Из тебя еще не выветрилось детство. Ты – малыш, боготворящий своих старших братьев, майора Парди и генерала Роммеля. Спишь и видишь, как бы удрать из дому на войну с томми. Интересно, правда ли, что твоих братьев задушили проволочными удавками? После войны об этих зверствах много писали и снимки печатали… – Она вздрогнула. – Но британские коммандос давным-давно осуждены и наказаны…»

Звучавшая по радио музыка умолкла. Судя по обилию помех, на коротких волнах передавали новости из Европы. Голос диктора то и дело пропадал или становился неразборчивым. Затем вдруг очень четко зазвучал голос денверского комментатора. Джулиана потянулась к ручке настройки, но Джо остановил ее.

– Сообщение о смерти канцлера Бормана потрясло германский народ, которого не далее как вчера уверяли в том…

Джулиана и Джо вскочили.

– Все радиостанции Рейха прекратили трансляцию радиопрограмм, и в зале торжественно зазвучал Horst Wessel Lied, партийный гимн, в исполнении подразделения СС «Das Reich». Позже, в Дрездене, на совещании исполняющего обязанности секретаря Партай с руководителями национальной службы безопасности «Sicherheistdienst»[33], пришедшей на смену гестапо…

Джо увеличил громкость.

– …о реорганизации правительства по инициативе бывшего рейхсканцлера Гиммлера, Альберта Шпеера и других, а также о двух неделях всеобщего траура. Как сообщают корреспонденты, большинство магазинов и учреждений уже закрыто. Однако до сих пор не поступило сведений об ожидаемом заседании рейхстага, а без одобрения парламентом Третьего Рейха…

– Выберут Гейдриха, – сказал Джо.

– По мне, лучше бы этого белобрысого, долговязого Шираха, – задумчиво произнесла Джулиана. – Господи, наконец-то помер. Как ты думаешь, у Шираха есть шансы?

– Нет, – коротко ответил Джо.

– Теперь может вспыхнуть гражданская война, – предположила Джулиана. – Впрочем, они ведь совсем старые… Геринг, Геббельс и прочие партийные бонзы.

– …добралась до его альпийского поместья близ Бреннера…

– Это о Жирном Германе, – пояснил Джо.

– …не только солдата, патриота и доблестного вождя Партай, но и своего друга, которого он никогда не чурался, а, напротив, всячески поддерживал в наступивший вскоре после победы период безвластия, когда элементы, враждебные герру Борману, пытались помешать ему стать во главе…

Джулиана выключила радио.

– Пустая болтовня, – раздраженно сказала она. – Почему эти грязные убийцы говорят теми же словами, что и все мы?

– Они похожи на нас. – Джо снова уселся и принялся за еду. – На их месте мы поступили бы так же. А они, между прочим, спасли мир от коммунизма. Не победи Германия, мы бы сейчас жили под красными. А это куда хуже.

– Ты тоже болтун, – бросила Джулиана. – Как радио. Трепло.

– Я жил под нацистами, – сказал Джо, – и знаю, что это такое. В сорок седьмом я получил в Организации Тодта трудовую книжку и вкалывал на стройках двенадцать… нет, тринадцать… почти пятнадцать лет. В Северной Африке и США. Можешь не верить, – он ткнул в сторону Джулианы вилкой, – но у меня в крови итальянский талант к земляным работам, и в ОТ меня ценили. Не заставляли кидать асфальт и месить бетон для автострад, а допустили к проектным разработкам. Сделали из меня инженера. Однажды проверять работу моей группы явился сам доктор Тодт. Он мне сказал: «У тебя хорошие руки». Это было высшей похвалой в его устах, Джулиана. Знала бы ты, что это такое – гордость труженика. Нет, немцы – не болтуны. До них все, и я в том числе, чурались черной работы. Аристократы! Трудовой Фронт положил этому конец. Я как будто впервые увидел свои руки. – Он так частил, что Джулиана с трудом его понимала. – В развалинах Нью-Йорка мы жили как братья. Строем ходили на работу, распевали песни. Дух войны, только созидательный, а не разрушительный. Каждый день как грибы вырастали новенькие, красивые жилые здания, одно за другим, улица за улицей. Как мы отстроили Нью-Йорк и Балтимор – это ж просто загляденье! Сейчас там, конечно, тодтовцев нет. Бал правят картели вроде «Нью-Джерси Крупп и Sohnen[34]». Их хозяева не нацисты, а родовитые европейские богачи. Но при них стало куда хуже. Роммель и Тодт просто ангелочки по сравнению с промышленниками вроде Круппа и пруссаками-банкирами. Все эти господа в костюмах-тройках… вот бы кого в газовку!