Старинные фейерверки в России (XVII - первая четверть XVIII века) - Владимир Васильев

Сперва ботик был привезен сушей в Шлиссельбург, откуда по Неве в сопровождении десяти галер под начальством самого Петра, прибыл в первых числах июня 1723 г. в Петербург. Здесь у Александро-Невской лавры ботик встречала салютами построенная в боевом строк флотилия из ста легких судов, а также находившаяся у монастыре артиллерия. Затем вся флотилия приплыла к Петропавловской крепости где ботик также встречали салютами, произведенными крепостной артиллерией, пушками с большого фрегата и залпами ружей 2500 солдат, выстроенных на Троицкой площади.

В числе других праздничных мероприятий, связанных с переводом ботика в Петербург, был сожжен фейерверк на Неве, приготовленный на специальных баржах, расположенных напротив сенатского здания, с галерей и окон которого зрелище наблюдали особо приглашенные лица. Фейерверк состоял по обыкновению из множества ракет, швермеров и воздушных шаров, огненных колес и других фигур. Но наряду с этим голубыми фейерверочными огнями горели как декорация, изображавшая ботик, так и надписи, которые, по словам современника, говорили о том, что «от малых причин могут быть большие следствия». Именно в связи с этим празднеством была напечатана выполненная И. Зубовым гравюра с двухсторонним изображением ботика, установленного на постаменте (рис. 30). На постаменте помещены аллегорические картины и надписи, посвященные созданию флота и Ништадтскому миру. Гравюра имела целью не только запечатлеть на память потомкам «родоначальника» флота, но и выразить историческое значение преобразовательных начинаний Петра I. Вероятно, указанные аллегории также были представлены в декорации фейерверка.

Через несколько дней знаменитому «дедушке» русского флота были также возданы большие воинские почести на кронштадтском рейде, на месте постоянной стоянки Балтийского военного флота. После этого, в начале сентября, ботик в торжественной обстановке водворили на хранение в Петропавловскую крепость. В день этой церемонии начался большой маскарад и разные, увеселения в память Ништадтского мира, продолжавшиеся восемь дней. По вечерам город был красиво иллюминован. Упомянутый уже нами голштинский придворный Берх-гольц писал, что он и его соотечественники «катались по реке (Неве) и смотрели иллюминацию, которая была особенно эффектна со стороны воды».

Уделяя большое внимание внедрению новых форм в общественный быт, Петр издает в 1718 г. указ об ассамблеях. Известно, что на ассамблеях, наравне с дворянами, могли присутствовать купцы, приказные и «начальные» мастеровые. Женщины дворянского сословия, не имевшие до того свободного доступа на общественные собрания, получили право посещать ассамблеи и стали их активными участницами. На ассамблеях не только развлекались, но и обсуждали вопросы государственного и общественно-политического значения. Излюбленным местом многолюдных ассамблей являлся Летний сад, основанный и значительно благоустроенный Петром. Современники Петра, оставившие описание Летнего сада, восхищались его размерами, планировкой, постройками, фонтанами, скульптурными украшениями и т. п. В Летнем саду, во время ассамблей, устраивались блестящие фейерверки и многоцветные иллюминации, отвечавшие новым культурно-бытовым запросам и вкусам. В глазах иностранных резидентов они подчеркивали роскошь и великолепие Петербургского двора. Об общем характере ассамблеи, бывшей в Летнем саду по поводу дня именин Петра, в СПб. «Ведомостях» от 1/VII 1719 г. говорилось: «Гулба в вертограде царском, где же вся чувства насладилися: зрение видяще неизреченную красоту различных древес в линию и перспективу расположенных и фонтанами украшенных; тут же и речная устремления, веселящая и град, и огород царский. Ухание от благовонных цветов, имущее свою сладость. Слышание — от мусикийских, и трубных и пушечных гласов. Вкушение — от различного и нещадного пития. Осязание — приемлюще цветы к благоуханию. Последи же по западе солнца были преизрядные фейерверки и огня, в гору летущаго и по водам плавающего, было изобильно». По окончании торжества, как сообщает газета, — «всяк во свояси разыдошеся».

Иллюминации в Летнем саду устраивались главным образом вдоль аллей, на деревьях которых развешивалось множество разноцветных фонариком, находившихся друг от друга на близком расстоянии. Это, по словам современника, «сильно освещало» аллеи и было очень красиво.

В первой четверти XVIII в. фейерверки и иллюминации постоянно устраивались в Москве и Петербурге также в связи с традиционными народными праздниками. В тот период, в дни рождества, нового года, масленицы и т. п., правительственная власть в еще большей мере, чем в XVI–XVII вв., стремилась взять в свои руки организацию зрелищ и всевозможных увеселений для народа. В этом отношении особенным вниманием ее пользовались оба столичных города, где в первую очередь и внедрялись новые формы общественного быта. Современники свидетельствуют, что в обычные, ежегодно справлявшиеся праздники в Москве и Петербурге организовывались народные гулянья, продолжавшиеся за полночь при свете фейерверочных и иллюминационных огней. В некоторых источниках даже отмечается, что «весь город» или «все дома» были иллюминованы. Это, конечно, является преувеличением, но вместе с тем убеждает нас в том, что праздничные иллюминации устраивались в самых широких размерах. Есть указания, что фейерверочные зрелища, организуемые в названные нами праздники, также иногда имели такие декоративные элементы, которые придавали им определенное смысловое значение.

Фейерверки и иллюминации, организуемые и России в начале XVIII в., получали высокую оценку со стороны современников. Так, например. Берхгольц писал относительно иллюминации, устроенной в Петергофе в 1725 г.: «Каждый восхищался изобретением нового прекрасного способа иллюминировать сады, находя такое освещение истинно царским. И в самом деле, едва ли где удастся увидеть иллюминацию, которая бы соединяла в себе столько великолепия и изящного вкуса». Говоря о фейерверке, устроенном в Москве по поводу коронации Екатерины (1724 г.), тот же очевидец отмечал: «Не думаю, чтоб бывало на свете много подобных ему». Действительно, упомянутый Берхгольцем фейерверк имел богатое оформление. Многочисленные декорации — пирамиды, деревья, Нептун в колеснице и др. — были обведены по контурам фитильным огнем белого, синего и зеленого цвета и украшены разноцветными фонариками. (рис. 31).

Берхгольц писал также:…«Петр Великий, страстный любитель фейерверочного искусства, как в этом так и во многих других отношениях успел превзойти большую часть иностранных государей». Действительно, в первой четверти XVIII в. русские пиротехники и художники-декораторы умели устраивать исключительно совершенные по технике и по красоте оформлении фейерверочные представления и иллюминации. При организации их учитывался отечественный опыт, а также использовались лучшие достижения Западной Европы и стран Востока. Известно, например, что и 1722 г. капитан гвардии Измайлов, вернувшийся из поездки в Китай, привез оттуда несколько ракет, одну из которые испытал лично Петр. Измайлов рассказывал, что в Китае «делали такие фейерверки, каких ему никогда не случалось видеть в Европе».

Многие примеры, приведенные выше, говорят о том, что в первой четверти XVIII в. фейерверки и иллюминации широко применялись для усилении праздничного характера публичных торжеств и одновременно в целях политической пропаганды. Наряду с этим, устройство фейерверков и иллюминаций было теснейшим образом связано с развитием художественной культуры. Созданию специальных фейерверочных декораций, подцвеченных живописных панно-транспарантов и других видов праздничного оформления придавалось тогда исключительно большое значение, и этим занимались лучшие художники и архитекторы. С другой стороны, часто возникавшая потребность в таких работах, производившихся в значительных размерах, способствовала росту художественных кадров. Богатый и разнообразный комплекс декоративных средств, создававшихся в честь знаменательных событий, культивировав новые художественные вкусы среди широких слоев горожан. Картины, представленные как в фейерверочных декорациях, так и в праздничном убранстве улиц и площадей, были светского содержания, рассчитаны на восприятие основных масс городского населения и отражали черты прогрессивного искусства того времени.

Устройство фейерверков и иллюминаций положительно сказалось также на решении отдельных утилитарных задач. В первой четверти XVIII в. в равной мере быстро развивалась как военная, так и потешная пиротехника, связанная с фейерверочным искусством. Улучшение пиротехнических артиллерийских составов, производившихся в большом количестве в связи с Северной войной, сразу же сказывалось на качестве фейерверочных изделий. С другой стороны, экспериментальная работа в лабораториях по созданию разнообразных фейерверочных фигур также приводила к новым открытиям в деле изготовления взрывчатых и горючих материалов. Несомненно, что эти достижения тотчас же использовались в свою очередь в военных целях. Многие документы свидетельствуют о том, что правительство Петра и сам он постоянно и энергично занимались организацией производства пиротехнических составов, употреблявшихся как в военном, так и в фейерверочном искусстве. Можно утверждать, что в ходе Северной войны русская пиротехника по уровню своего развития заняла первое место в мире. Это получило общее признание после Полтавской победы. По поводу морского парада на Неве, устроенного Петром в 1710 г., датский посланник и боевой морской офицер Юст-Юль писал: «Трудно себе представить какая масса пороха изстреливается за пирами и увеселениями, при получении радостных вестей; на торжествах и салютах, подобно нынешнему; ибо в России порохом дорожат не более чем песком, и вряд ли найдешь в Европе государство, где бы его изготовляли в таком количестве и где бы, по качеству и силе, он мог сравниться с здешним».