Старинные фейерверки в России (XVII - первая четверть XVIII века) - Владимир Васильев

Затем ниже представлена аллегория, изображавшая союз «Азии» и «Европы», под нею три короны — эмблемы России, Полыни и Турции, сквозь которые, извиваясь, проползала змея. Эта декорация напоминал зрителям о том, что Швеция, а также Англия, Франция и Голландия желавшие ослабить русское государство, стремились внести раздор между Россией и Турцией, между Россией и Польшей.[52]Несомненно, что этот намек предназначался иностранным дипломатам, присутствовавшим на фейерверочном представлении. Наряду с описанной аллегорией на воротах были помещены атрибуты наук, ремесел и торговли. Здесь же горел девиз: «Мир и злобу ненависти». Этим подчеркивалось, что Россия, вопреки ее ненавистникам и недоброжелателям, обеспечила мир с Турцией. Кроме того, любопытно отметить, что слева и справа на воротах были одновременно показаны в свете фейерверочных огней аллегорические фигуры античной «Цереры»[53] и христианской «Веры».[54] По фризу триумфальных ворот горел девиз: «богу благодарение за счастливое прибытие».

«Потом в малой дуге (арке, — В. В.) по правой стороне, — отмечаете в описании фейерверка, — явится звезда северна горяща и полумесяц, который полумесяц свою светлость Северу поделяет. А между ими вошла темная туча, тогда тот полумесяц отвращается лицом своим о звезды».[55] Очевидно, эта аллегория выражала разрыв мирных отношений и войну между Россией и Турцией. Вслед за первой декорацией, в ниж ней части арки был освещен транспарант, изображавший «в тишине Эвксинское море (Черное море, — В. В.), на котором вдали корабль и храм Яний[56] замкнут оказался», с подписью: «небо с сею утишило». Данна аллегория в отличие от предыдущей означала прекращение войны межд Россией и Турцией.

«По левую сторону в дуге» была представлена декорация, символизировавшая величие и мощь русского государства. Основным декоративным элементом здесь являлся зажженный «парящий орел».[57]

В последнем отделении фейерверочного представления была введена в действие декорация, находившаяся в проеме центральной арки. В описании зрелища сказано: «Потом окажется крепость морская, у которой в одной куртине подпись сия: «бог укрепи камень сей». Значит сие крепость Санктъпитеръбурх. В другой куртине сие подписание: «На счастливое шествие сему». Причем корабль со всеми парусами по ветру в гавань прибысть. Значит сие какую благость впредь государству чрез сие привлечет».[58] Таким образом, в фейерверке подчеркивалось значение Петербурга и строившегося здесь флота. Отметим, что вверху первой страницы описания фейерверка имеется гравюра на меди с изображением Петропавловской крепости и части Петербургской стороны. Поэтому можно предположить, что декорация последнего отделения фейерверка была именно такой, как показана на гравюре.[59] Эта декорация, конечно, была не случайна. Петр, имея в виду известные утраты, понесенные Россией в результате заключенного с турками мира на Пруте, в том же 1711 г. писал: «Сие дело есть хотя и не без печали, что лишиться тех мест, где столько трудов и убытков положено, однако чаю сии лишением другой стороне великое укрепление, которая несравнительною прибылью нам есть», Следовательно, Петр считал, что, обеспечив мир с Турцией, Россия много выигрывала на своих северо-западных границах, в укреплении и строительстве Петербурга, в дальнейшей борьбе со Швецией.

Появление в фейерверочном представлении декорации, изображавшей Петербург, сопровождалось действием многих, расположенных при ней изделий увеселительной пиротехники. В описании фейерверка далее говорится: «Потом как сие скончается, начнет крепость вновь из себя вы-пущать патроны и гранаты беспрестанно, при том ракеты и многие, разные люсты-кугели со беспрестанною пушечною пальбою».

Несомненно, что рассмотренный нами фейерверк был значительным и интересным. В нем щедро показывались и красиво сочетались специальные и чисто пиротехнические декорации. К тому же можно добавить, что в этом фейерверке применялись цветные огни. В известном нам документе наряду с фейерверочным «белым огнем» упоминаются также «синий» и «желтоватый», которыми горели многие эмблемы, украшавшие триумфальные ворота.

В дополнение к описанным фейерверкам следует коснуться отдельных «огненных потех», связанных с событиями последних лет Северной войны.

В дошедшем до нас кратком известии о праздновании встречи нового 1720 года говорится, что тогда был устроен «великолепный фейерверк, представлявший скалу посреди моря, на которой возвышалась фигур богини правосудия (Фемиды), как ее обыкновенно изображают: с весам в одной руке и мечом в другой. К этому дню была изготовлена гравюра с изображением Фемиды, стоящей на скале с завязанными глазам! Здесь же надпись: «Помощию ничто успеют». Внизу: «Генваря в 1 день 1720» (рис. 20). Интересно, что несколько экземпляром этой гравюры было уж перед началом фейерверка роздано некоторым иностранным дипломата и другим лицам, причем сам Петр «объяснял им эмблему…»

Эта аллегория, показанная, по-видимому, в центре специальной декорации фейерверка, намекала на то, что Англия и Франция принудил Швецию прервать начавшиеся было мирные переговоры с Россией.[60] Вместе с тем, указанная аллегория говорила, что, правда на стороне России.

27 июня 1720 г. русский флот одержал при Гренгаме[61] вторую крупную морскую победу.[62] Русские моряки снова разбили шведский флот захватили четыре шведских фрегата.[63] В сентябре месяце в Петербурге в честь Гренгамской победы были организованы большие торжества. Они начались с того, что в Неву, при пушечной пальбе, ввел захваченные шведские корабли. Во время этих празднеств, продолжавшихся четыре дня, набережная Невы, ряд улиц и площадей были иллюминованы. В праздничном убранстве города особенно выделялась украшенная транспарантами «великолепная пирамида», воздвигнутая на Троицкой площади Петербургской стороны. Эти торжества запечатлен на гравюре А. Зубова (рис. 21). Наряду с иллюминацией был устроен фейерверк, в центре которого представлен Нептун, плывущий на двуконной колеснице, а над ним трубящая «победа». Эта аллегорическая декорация выражала возросшее значение России как морской державы.

Заслуживает упоминания также фейерверк, сожженный 1 января 1721 г. На гравюре (рис. 22), запечатлевшей его центральную декорацию, виде одноглавый орел с мечом и масличной веткой в когтях, над ним «всевидящее око» и надпись: «С помощью (бога, — В. В.) готов к обоим», внизу — аллегорическая фигура «Правды», попирающая дискордию[65], а на ней надпись: «всегда победит».

Смысл первого изображения нам известен: Россия одинаково готова к миру и продолжению войны. Другая аллегория говорила об отсутствии единства и согласия среди союзников — России, Пруссии, Дании и Польши и одновременно о том, что несмотря на распад упомянутого союза, правда восторжествует и Россия добьется окончательной победы.

27 июня 1721 г. — в день празднования годовщины Полтавской победы — в Петербурге был сожжен большой фейерверк, подготовленный на больших баржах, поставленных на Неве напротив Летнего сада, где происходила праздничная ассамблея, на которую были приглашены многочисленные гости, в том числе иностранные дипломаты. Фейерверк начался около двенадцати часов ночи. По описанию современника, «было пущено множество ракет, водяных шаров и маленьких бомб или бураков». Кроме того, в этом зрелище светилась декорация, изображавшая Геркулеса[66], стоявшего под дождем и державшего над собою борону. Над ним надпись: «Плохая кровля». Эта декорация воспроизведена на гравюре, выполненной в свое время А. Ростовцевым (рис. 23). Изображение было подсказано рассказом, издавна возникшим на почве устного народного творчества. В нем говорится, что некий крестьянин, находившийся на пашне, укрылся бороной во время дождя; и когда его спросили, почему он так поступил, то крестьянин ответил: «Все легче станет, не каждая капля канет».

Некоторые участники ассамблеи придерживались того мнения, что фейерверочная аллегория являлась насмешкой над безуспешной помощью английской эскадры, высланной «для прикрытия» Швеции. Действительно, английская эскадра, курсировавшая в Балтийском море в последние годы Северной войны, не смогла парализовать активные операции русского флота. Это не раз служило предметом остроумных замечаний со стороны русских полководцев. Характерно, что по поводу морской победы при Гренгаме Петр отмечал: «Правда, не малая виктория может почесться, потому что при очах господ англичан, которые равно шведов оборонили, как их земли, так и флот». Относительно одной неудачной вылазки шведов и англичан на остром Норгина в 1720 г. Меньшиков в своем письме к Петру писал: «…а в учиненных обидах сих обоих флотов на острове Норгина[67] в сожжении бани и избы не извольте печалиться, но уступите добычу сию им на раздел, а именно: баню шведскому, а избу английскому флоту». Приведенные нами высказывания могут служить подтверждением того, что указанная аллегория также высмеивала тщетность надежд, возлагавшихся шведами на английский флот и вообще на помощь англичан. При этом надо учесть, что в 1721 г., как и раньше, английское правительство принимало все меры против заключения мира между Россией и Швецией, и это было хороню известно русским государственным деятелям.