Мы идем к монстрам (ЛП) - Ли Эдвард

Я чувствовала, что действительно добилась чего-то, на что очень немногие решатся. Это заставило меня задуматься о том, что однажды сказала Кеззи о моей «решимости». Да, я с ней согласна. Когда вы сосёте собачий член, чтобы попасть в женский клуб, у вас определённо есть решимость.

Ситуация немного вышла из-под контроля, когда Джордж начал пытаться трахнуть Мерси, но должна сказать вам, это было забавно. Она потеряла сознание, как в Американском Легионе, поэтому мы с Ханной вытащили её из этого долбаного питомника. Вы не представляете, как лаяли собаки, когда мы уходили.

Только в Америке такое бывает, а? В следующий раз, когда вы заглянете в питомник для животных и решите оставить там на время своего питомца, вы, возможно, захотите дважды подумать, потому что никогда не узнаете, что там может происходить. Некоторые из новеньких женского общества могут отсасывать вашим домашним животным.

После собак мы решили, что хуже этого быть не может, но…

Мы ошибались.

Видите ли, в ту ночь Кеззи взяла нас в приют для бездомных.

Небольшой приют для бездомных в Уилбрахаме. Нам потребовалось много времени, чтобы добраться туда.

— Я не сделаю этого, я не сделаю этого! — Мерси ныла в Rolls-Royce, а Ханна просидела там всю поездку и плакала, закрыв лицо руками.

— Ты — руководитель группы, Энн, — сказала Кеззи. — Итак… собери свою команду.

Думаю, в каком-то смысле она была права. Я встряхнула обеих девочек и сказала:

— Послушайте! Мы не можем сдаться сейчас! Мы слабачки? Мы ушли из Американского Легиона вчера вечером? Мы ушли из питомника для собак? Блять, нет! Мы девушки из Альфа-Хаус, и мы не сдаёмся! Мы зашли так далеко, и мы продолжим идти! Это легко. Мы справились с собаками, не так ли? Мы просто будем держать наши мысли далеко от происходящего и делать это, и прежде чем мы осознаем это, всё закончится, и мы будем ещё на день ближе к тому, чтобы попасть в женский клуб! Просто следуйте моему примеру!

Думаю, это их немного разбудило, но когда мы наконец добрались до этого вонючего места, у меня возникло очень неприятное чувство. Кеззи заплатила двум здешним социальным работникам, и они отвели нас в комнату, полную двухъярусных кроватей, а в этой комнате было около десяти бомжей. Грёбаные чуваки со швабрами седых волос, рваной одеждой, убитыми кроссовками, все сидели без дела, ели консервированные сардины и хихикали чёрными зубами. Кеззи объявила:

— Несколько дней назад, девочки, вы доказали, из чего сделаны, вылизывая чужие интимные места после того, как не мылись в течение дня. Но эти господа? — она протянула руку. — Они не мылись месяцами.

Ханна и Мерси скулили, поэтому я продолжала оставаться капитаном команды.

— Кто первый? — спросила я, а потом просто выбрала одного, сидящего на койке и ковыряющего в носу.

Он выглядел грёбаным Санта-Клаусом с этой большой грязной бородой, полной вшей и кусочков еды.

— Снимай штаны, чувак. Давай начнём эту вечеринку.

Парень спустил штаны, затем снял нижнее бельё. Я посмотрела на других девушек.

— Просто зажмите нос, держите свой разум далеко отсюда, и делайте это! — закричала я, а затем встала на колени и начала сосать немытый несколько месяцев член этого бездомного чувака.

Вы бы слышали, как все эти бесполезные мудаки смеялись, пока мы это делали. У многих из них были блохи, а у одного парня, клянусь, жили муравьи в его лобковых волосах в промежности. Потом был ещё один парень с какой-то сыпью на половине головы, и, похоже, у него было дерьмо в пупке.

— Давайте не будем забывать кредо Альфа-Хаус, девочки, — напомнила Кеззи. — Сосите и глотайте.

Что мы и сделали, точно. Это были худшие запахи и вкусы, которые я когда-либо знала в своей жизни. У всех этих бомжей на штанах были старые грязные пятна, ужасная смегма и дыхание, от которого Годзилла мог бы вырубиться. А их сперма? На вкус она была даже хуже, чем у собаки. Каждая из нас отсосала у троих парней, но был ещё один десятый — парень с сыпью — и мы подбросили монетку.

Вы знаете, кто проиграл.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Член этого грёбаного бомжа был вроде как слизистый от головки и до яиц, и на нём также была какая-то сыпь, и, честно говоря, я почти не могла пройти через это с ним, но я знала, чёрт возьми, что Ханна или Мерси мне не помогут. Потом он как бы пукнул, пока я это делала, и хорошо, что у меня не было при себе пистолета, потому что я бы пристрелила этот бездомный мусор, не раздумывая. Отправила бы этот вонючий хуй в это великое убежище на небе. Мне всегда было жалко бомжей, а теперь? Ебать их. Меня бы не беспокоило, если бы государство просто измельчило их на удобрения или что-то в этом роде, сделало из них еду для заключённых. Посадить их на велотренажёры, подключённые к генераторам электричества — эй, а это идея!

Я могла видеть маленьких жучков, движущихся по яйцам этого неудачника, и когда он кончил, это было как… Ну, должно быть, с ним что-то было не так, потому что это было похоже на кровь в его сперме.

Но всё равно это пошло в люк.

Когда мы вернулись в машину, все испытывали тошноту и головокружение, услышав, как Кеззи сказала:

— Поздравляю, девочки. Осталось всего два дня испытаний. Я не могла бы гордиться больше.

Я верила в это.

— Всё прошло очень хорошо, — говорила она. — Это первый раз, когда мы проводим сеанс в приюте для бездомных. В последние несколько лет испытания проходили в интернате для престарелых инвалидов, но это было слишком мрачно. И — вам будет приятно это услышать — когда я была новенькой, старшая сестра Альфа-Хаус заставила нас иди к умственно отсталым, и это просто вышло из-под контроля. В прежние времена девочкам приходилось делать это с заключёнными в цепях, и я могу только представить, что это было за испытание. Но сейчас мы больше не можем этого делать, потому что это нарушает конституционные права заключённых. Мы не можем этого допустить, не так ли?

— Да пошли они нахуй, — сказала я.

— О, и ещё одним фаворитом был отсос у лошадей, но он прекратился после того, как несколько девочек были убиты. Копытом по голове и тому подобное.

Я предполагаю, что это был урок истории Альфа-Хаус, но мы были настолько шокированы после того, как отсосали у этих бомжей, что почти не слышали её.

В ту ночь у нас сильно разболелись животы. И Мерси больше не была прежней. Она не говорила, как обычно, а просто ходила с широко раскрытыми глазами и шептала себе молитвы. Мы выблевали это дерьмо из желудка, приняли часовой душ, а затем выбросили одежду, которую носили в тот день. Бездомная вонь преследовала меня долгое время.

Я проснулась посреди ночи, после множества этих проклятых кошмаров, а затем мне вспомнились эти странные слова голосом Кеззи.

Я заглянула на нижний этаж своей койки и увидела, что Ханна дрожит под простынями, и я могла только надеяться, что её кошмары не были такими ужасными, как мои. Но потом я посмотрела на другую койку и увидела Мерси, сидящую на краю матраса и глядящую в темноту.

— Мерси. С тобой всё в порядке?

— Я погрязла в грехе, — прошептала она, приложив руку к сердцу.

— Чушь собачья. Это просто посвящение. Оно есть в каждом студенческом общежитии и женском клубе.

— Нет, — простонала она. — Мои грехи непоправимы. Я оскорбила Бога, я навлеку на себя Его гнев. Мне никогда не получить прощение.

Ещё немного религиозного дерьма.

— Конечно, ты получишь, — попыталась я утешить её. — Это просто обстоятельство, при котором мы должны делать грубые вещи, которые никогда не стали бы делать в другой раз. Если мы попадём в женский клуб, мы будем лучше учиться в колледже, мы закончим учёбу и сделаем что-нибудь из себя. Всё это посвящение просто приносит жертву ради чего-то более важного, не так ли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Её гигантские глаза смотрели на меня в темноте.

— Послушай, разве в Библии не сказано, что мы должны повиноваться своим угнетателям, но дух Божий у нас внутри никогда не может быть угнетён?

— Да… это так.

Это была просто ещё одна импровизация, которую я сочинила, но на этот раз я не думаю, что это сработало. Мерси поджарилась до хрустящей корочки — я могла сказать это по её глазам. Она сунула руку под подушку, надела свой крест Оззи Осборна и снова заснула.