Мы идем к монстрам (ЛП) - Ли Эдвард

— Ну, да.

— Ты делаешь это для того, чтобы попасть в женское общество, и если ты попадёшь в женское общество, тогда ты станешь лучше как личность. А если ты станешь лучше как личность, тогда ты станешь лучше как христианка. Верно?

Это была просто какая-то импровизация прямо у меня в голове, но Мерси как бы заёрзала и посмотрела на меня:

— Ну, я никогда раньше не думала об этом так.

— Так что просто сделай это. Мы все сделаем это. Это для общего блага.

— Хорошо сказано, Энн, — одобрила Кеззи.

— Давай, худышка! — скелет хихикнул. — Брось свою девичью болтовню и давай пососи этот чёртов шест!

Я похлопала её по плечу. Затем она подошла, опустилась на колени и принялась за дело.

Ханна уже вовсю занималась этим, а её старик издавал звуки, как ковбой на родео. Человек-родинка ухмыльнулся и подставил мне стояк. Блять. Я просто наклонилась и начала сосать.

Это было ужасно, жалко и нелепо: три девятнадцатилетних девушки отсасывают у настоящих стариков. Конечно, промежность моего старика воняла, но к тому времени мои чувства уже притупились. После ванны языками? Дерьмо.

— Чёрт, жируха, у тебя не очень-то получается. Выглядит так, будто ты не очень хочешь мой член.

С каждым прикосновением мои губы натыкались на родинки, а когда его яйца начали сбиваться в кучу, родинки на его мошонке торчали всё больше, как большие клещи.

— А-а-а, — хрюкал скелет.

Бармен кричал:

— Соси член, соси!

Мой старик держал меня за голову.

— Эта жируха точно не рада моему члену! Давай, жирная! Давай!

Прошло пять минут, потом десять.

Потом пятнадцать.

У этих старых мудаков, возможно, был полный стояк, но они, чёрт возьми, никак не могли кончить, ничего не выходило. Ещё через пять минут мой грёбаный рот начал болеть.

В конце концов, бармен ударил кулаками по стойке и закричал:

— Вот и конец, дорогуша!

А затем Ханна оторвала голову от его промежности, постояла мгновение в шоке и проглотила содержимое.

— Давай, жируха! — Человек-родинка фыркнул, и я была довольно близка к тому, чтобы прекратить это делать и врезать этому старому мудаку.

Можно обзывать толстых людей до тех пор, пока им это не надоест и они не пошлют вас нахуй.

— Тебе следует считать это честью, — сказала Кеззи позади меня. — Альберт — ветеран Европейского театра. Он сражался с немцами во время вторжения союзников.

Я нихрена не знала о Гражданской войне, но всё, что я могла подумать, было:

«Ну, тогда очень жаль, что грёбаные немцы не УБИЛИ этого засранца, потому что, если он ещё раз скажет «жируха», я просто могу раздавить его старые яйца и начисто откусить его член».

В конце концов, он тоже кончил, больше сочась, чем стреляя. Я думаю, какой бы вид спермы у старика ни был, он должен был изнашиваться так же, как и сами старики.

«Раз, два, три», — подумала я, потом скривилась и позволила этому проскользнуть по моему горлу.

— Сосите и глотайте, девочки, сосите и глотайте, — говорила Кеззи. — Это кредо Альфа-Хаус. Помните, сёстры в Альфа-Хаус не сплёвывают. Они глотают.

Потрясающе…

Но десять минут спустя Мерси всё ещё не закончила со скелетом. Её голова покачивалась вверх и вниз, чёрные волосы развевались, как крылья летучей мыши. В конце концов, она остановилась, в ужасе посмотрела наверх и завопила:

— Этого не происходит! Он никогда не собирается… не собирается…

— Кончить? — сказала Кеззи с гигантской улыбкой. — Прямо тебе в рот?

— Ну, сейчас, худышка, ты молода и неопытна, и у тебя не хватает терпения. Но в следующий раз, когда ты вернёшься, ты уже будешь так сосать, что вытянешь все мои сопли в мгновение ока. Думаю, не больше десяти, двадцати минут. Нет, это не будет проблемой.

Это было проблемой сейчас.

— К чёрту это дерьмо, — сказала я. — Мы не можем ждать так долго… Мерси, плюй себе на палец и засунь ему в задницу, пока сосёшь.

Её глаза почти вылезли наружу.

— Я этого не сделаю! Это грязно. Мой палец испачкается!

— Ради бога! — я подошла, плюнула ей на палец и…

— О-о-о, ага. А это вариант, — усмехнулся старый мудак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

…Засунула ему в задницу.

— Очень изобретательно, Энн, — похвалила Кеззи.

Мерси кричала, но меня так тошнило от этого дерьма, что я схватила её за голову и прижала её рот к члену старика. Потом я начала качать ей голову, как будто это был велосипедный насос.

— Теперь соси, Мерси! И пошевеливай пальцем! Чёрт, мы будем старше его, когда ты закончишь это!

У Мерси были рвотные позывы, но мне было всё равно. Ей нужно учиться, и я собиралась ей помочь. Через минуту старая палка начала пульсировать, его губы вытянулись, как рыбьи, и он крикнул:

— Ой, э-э-эй! Эй, она идёт!

Мерси выглядела так, будто кто-то вставил ей вилы в спину, когда старик кончил ей в рот. Она фактически хлопнулась об пол, высовывая коричневый палец, и когда она начала плакать, сперма старого ублюдка вылилась из её рта.

Кеззи скрестила руки, пытаясь постучать ногой.

— Я вижу, что Мерси не помнит кредо нашего общества, а? Соси и глотай?

— Хм-м-м?

— Ты позволила сперме старика вылиться из твоего рта! — проревела я. — Ты должна глотать!

Кеззи кивнула.

— И я могу придумать только один способ исправить ситуацию.

— Тебе придётся слизать его сперму с пола, Мерси, — сказала я ей. — Иначе она тебя вышвырнет.

Мерси выглядела бредовой, что, я думаю, было вполне объяснимо.

— А? Слизать?

Я схватила её за голову, прижала лицом к полу.

— Просто сделай это, Мерси! Тогда всё закончится, и мы сможем уйти отсюда!

Думаю, с моей стороны было довольно жестоко заставлять её съесть сперму этого старого засранца с пола, но единственной причиной, по которой я это делала, было удержать её в женском обществе. И я должна сказать за этого старика — который был старше Моисея — он выплеснул много спермы.

Мерси заткнула рот. Она содрогнулась. Она исполнила два вылизывающих движения, но на этом всё для неё закончилось. Она плюхнулась и потеряла сознание.

Кеззи посмотрела на оставшиеся брызги спермы. Она покачала головой.

— Это позор. Я действительно болела за неё.

— Да ладно, мисс Кеззи! Не выгоняйте её только из-за этого, — умоляла я эту сучку. — Она ведь съела кое-что.

— Боюсь, что этого недостаточно. Мерси провалила это задание посвящения. Она выбыла.

— Но она пыталась! — крикнула я. — Это не её вина, что она так была шокирована, что потеряла грёбаное сознание! — и тут вспыхнула идея. — Подождите! Мисс Кеззи, пожалуйста! Если я слижу всё остальное, вы позволите ей остаться?

Та-да-да-дам…

— Ещё одна демонстрация твоего характера, Энн. В этом вся суть Альфа-Хаус. Очень хорошо. Твоя жертва — это её шанс остаться.

— Вау, Энн! — воскликнула Ханна. — Ты хардкорная!

«Да уж, блять», — подумала я, а затем с отвращением на лице слизала сперму этого древнего придурка прямо с грязного пола.

Достаточно плохо получить её прямо из-под крана, но вот так? Блять. Это всё равно, что слизывать харчки, которые быдло оставляет на полу лачуги, только вот эти харчки вылетели из его члена. Я думала так, пока делала это.

Очаровательно…

— Святые угодники! — вскрикнул бармен Генри, когда я закончила.

Он склонился над скелетом и приложил палец к его шеё.

— Скажи, что это не так! — воскликнул Человек-родинка.

— У Наума был сердечный приступ! Он мёртв! — произнёс он с ужасом на лице.

Один внимательный взгляд на старика сказал всё. Он уже отправился в вечность и уже был белее, чем обычно. Однако широкая улыбка была на его лице.

— Эта тощая девка засосала Наума до смерти!

— Это был действительно плохой вариант.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Боже мой, боже мой! — вскрикнула Ханна. — Это убийство!

Я ухмыльнулась.

— Не будь дурой, Ханна. Это его собственная вина, умышленная халатность или смерть в результате несчастного случая или какого-то такого дерьма.