Поединок в горах - Виктор Смирнов

Только в Наволочном я смог бы найти разгадку. Диспетчерский журнал молчит… Но ведь можно попытаться найти свидетелей.

Тягач терпеливо ожидает меня у ворот автобазы. Оглянувшись, я вижу в окне второго этажа конторки — белым пятном — лицо Костюкова… Скорей в Наволочное.

До самой метеостанции еду, не давая себе ни одной минуты отдыха. Машину я оставляю, как всегда, на мосту. Мороз такой, что потрескивают доски под колесами.

Лунной белизны солнце окружено ореолом. Над горами, растворяясь в высоких и легких облаках, мерцает радуга.

У метеостанции меня встречает маленький Васька.

— Ты похож на Деда Мороза, — говорит он.

Я выкладываю на стол желтые, отливающие перламутром круги мороженого молока, каменные ломти мяса и золотистые мягкие апельсины, гревшиеся за пазухой.

— Спасибо, — просто говорит Таня. — Здесь все это трудно достать. А Ваське нужно.

Жорка по-прежнему остается между мной и Таней. Наверно, поэтому мы можем говорить непринужденно и естественно, как будто знакомы долгие годы…

Так мне хочется думать.

Таня наклоняется над Васькой, и я чувствую, как пахнут ее схваченные лентой темные волосы.

— Ты бы приехала на Новый год в Козинск, — говорю я. — Мы молодежное кафе отстроим. Небольшая, правда, избушка, но все же… Чисто, культурно.

— А метеосводки кто будет давать?

Электроорган из-за матерчатой шторки приемника расплескивает печальную мелодию. Она долетела сюда через перевалы из большого города. Там парни встречаются с девушками, надев вечерние костюмы и повязав галстуки. А на мне потертая стеганка, и в моем распоряжении полчаса. И снова будут прыгать горы в стекле кабины и за спиной будут громыхать бочки с солидолом.

— Слушай, что ты обо мне заботишься? — спрашивает Таня с упреком. — Расскажи, что там у тебя… Думаешь, я не знаю про твои стычки с Пономарем?

— У меня все в порядке.

Она смотрит с укоризной: «Скрываешь!»

— Петюк заезжал… Говорит, чтобы ты опасался Пономаря.

— Петюк в роли доброжелателя!

— Мне показалось, он говорит искренне. Вася, может быть, я могу тебе в чем-нибудь помочь?

— Не надо.

— Почему вы все меня бережете?

Там, на мосту, мой грузовик, как застывший конь. Пора. Уеду — а потом опять буду думать о тех минутах, когда снова остановлю свой тягач на мосту и постучу в обитую войлоком дверь.

Мы же друзья. Только друзья.

Таня решительно надевает полушубок.

— Ты куда?

— Отведу Ваську к соседям и поеду с тобой. В Наволочное. Успею вернуться завтра… Не смотри на меня так. Я знаю про твой разговор с диспетчером в Наволочном. Стрельцов рассказал…

Она не дает мне вставить хоть одно слово.

— И не отговаривай. В Наволочном у меня подруга. Она помогает Полунчику.

— Такая пухленькая белобровая девушка?

— Да, Гутя. Она поможет. Я сделаю это лучше, чем ты или Стрельцов.

…Грохочут, подпрыгивая, бочки на прицепе, мотор монотонно гудит.

С лиственниц, кружась, медленно падают хлопья инея. Сухой туман застилает долины. Иногда гулкий удар разносится по горам — это треснула разорванная морозом лиственница.

У перевала Ясного меня догоняет Петюк. В боковое зеркальце вижу знаменитый ярко-красный чехол на капоте. Берегись тракт, Петюк едет!

Он долго идет за мной, не решаясь на рывок. Здесь, на склонах Ясного, повороты за поворотом.

Таня прикорнула в углу кабины, не замечает ничего.

Я прибавляю газу. Красный нос ЗИЛа неотступно прыгает в дрожащем зеркале. Говорят, красный цвет самый раздражающий. Недаром быков дразнят красным.

Снег, выпавший за последние дни, сметен на обочины. Машина идет в коридоре из сугробов, ровно подрезанных челюстями снегоочистительных агрегатов.

Тракт, суженный снежными стенками, петляет без конца. Обгон здесь воспрещен. Я пропустил бы идущий следом тягач, чтобы только не видеть надоедливый чехол. Но Петюк и сам не намерен вырываться.

На коротком ровном участке дороги ухожу вперед. Куски льда и камни лупят в жестяные крылья.

Громыхает под колесами мостик.

И здесь Петюк, раскатившись и используя инерцию, начинает обгон.

Он выбрал самое неудачное место. Я уже не могу притормозить, а выступающая скала закрывает обзор.

Не сигналя, Петюк выходит вперед, и в зеркальце уже не красный радиатор, а дверца кабины и угол будки. Начинаю притормаживать — поздно. Из-за скалы навстречу выскакивает бензовоз. За ним вьется облако белой пыли, лучи солнца переливаются в снежных кристаллах.

Петюк должен отстать и уйти, спрятаться за мой прицеп. Ни мне, ни встречному не затормозить на скользкой дороге.

Но Петюк не хочет уступать. Он идет уже вровень со мной — кабина в кабину. В замороженном боковом стекле я не вижу его лица.

Таня по-прежнему не замечает разыгравшейся на тракте сцены.

Вот он, петюковский обгон. Петюк слегка выворачивает руль и прижимает край будки к моему левому крылу. «Будке-то что сделается? Ну, поцарапаю… А шоферу за крыло придется платить! Сразу отстанет, коли не дурак». Так он объяснял свою тактику в нашем первом рейсе по тракту.

Слышно сквозь рев двух двигателей, как скрежещет, разрываясь, крыло. Я даю руля вправо и нажимаю на тормоза.

— Держись, Таня!

К счастью, машину не заносит. Буфер ударяет в снежную плотно утрамбованную стенку. Потом тягач подскакивает, колесо залетает в скрытый под сугробом кювет, и машина останавливается.

Я выскакиваю. Бензовоз проносится, толкнув меня волной теплого воздуха. Петюк уже далеко впереди.

Все это длилось, наверно, не больше десятка секунд.

— Что случилось? — испуганно спрашивает Таня.

Я показываю на удаляющееся облачко снежной пыли.

— Петюк проехал!

Крыло смято и порвано. Белая металлическая мякоть поблескивает из-под слетевшей краски. И машину без посторонней помощи из кювета не вытянуть.

Ну ладно, посчитаемся, чемпион!

Рядом тормозит зилок. Я вижу озабоченное лицо Володи Стрельцова. Он выехал следом за мной из Козинска — такой уж у нас теперь уговор: стараться быть поближе друг к другу.

— Вот, — говорю я, похлопывая крыло и стараясь скрыть клокочущую во мне злобу. — Машина в дым, экипаж невредим.

— Кто, Петюк? Он меня тоже чуть не сбросил в кювет.

Мы заводим буксирный трос.

— Попробуем догнать Петюка, — говорит Володька.

— Догонишь его!

— Попробуем. Жми на всю железку.

Мы вытаскиваем застрявший тягач, и я вновь сажусь за руль. Что ж, попробуем догнать. Нельзя, чтобы такие, как Петюк и Пономарь, хозяйничали на тракте, не боясь отпора.