Поединок в горах - Виктор Смирнов

Мороз заползает под ватник. Оттепель не властна сибирской ночью.

Уже близ перевала, на стылом горном ветру, меня прохватывает резкий, надсадный кашель. Стрелец ждет, пока пройдет приступ.

— Постарайся потише, — говорит он вполголоса. — Пономарь, может, нас ждет. Для него закон — тайга.

«Закон — тайга»… Мало ли здесь в Саянах, расщелин, куда можно сбросить тела? Весной ручьями вынесет в Казырчик, перемелет о камни — ищи-свищи.

Звезды совершают над нами свой медленный круговой путь. Горы тихи, белеют во тьме неясными громадами. Ни огонька, ни человека.

Стрельцов останавливается. Я натыкаюсь на него, мы тяжело дышим, измученные борьбой с крутизной и снегом.

— След потерял, — шепчет Володька.

Ощупью стараемся найти колею от лыж. Пальцы хватают твердый наст. Неужели заблудились?

Где-то под нами расстилается лесное море. Всего лишь в каких-нибудь двух-трех километрах — зимовье.

— Приехали, — говорит Стрельцов. — Придется огонь разводить, однако.

Он, как всегда, спокоен и нетороплив.

И тут внизу, среди тайги, показывается алое пятнышко. Чей-то костер? Пламя растет, языки его уже достигают вершин далеких лиственниц. Что-то уж слишком могучий огонь для охотничьего костра.

Алые клубы дыма встают над тайгой, сыплются искры. Это немой пожар. Ни звука не долетает до нас.

— Пономарево зимовье горит! — спохватывается Володька. — Айда быстрей!

Мы идем по тайге, держа направление на пожар, как на маяк. Несколько перепуганных ночных птиц взмывают над головой.

— Ну, молодец, ну, молодец, — шепчет Стрельцов. — Поспел-таки, поспел…

Теперь до нас долетает треск и гул пожара. Смрадные, густые облака копоти поднимаются высоко над деревьями. Удушливый тяжелый запах плывет по тайге.

— Да ведь это резина горит! — я хватаю Стрельца за руку, останавливаюсь, заглатывая воздух. В одну секунду до меня доходит смысл последней строчки в Жоркином блокноте: «Покрышки. Роль П. 46-я».

— Покрышки горят, Стрелец! Пономарь отвез их на зимовье тогда, в апреле, с последним зимником, чтоб припрятать до поры. А Жорка видел или догадался… Ты понимаешь, Стрелец?

— Погоди, — мрачно отвечает Володька. Дым клубится над горящим зимовьем, поднимаясь на огромную высоту. Искры сыплются сверху, как на фейерверке. — Сколько же здесь этих покрышек! Небось не один десяток! Это даже не воровство, это похуже…

— Володька, завтра же, с рассветом, вызовем следователя, слышишь?

— Не спеши, — все так же угрюмо отвечает Стрельцов. — На этом мы их не поймаем. Подумаешь, горелая резина… Раньше надо было прийти.

Через полчаса мы выходим к пожарищу. Зимовье догорает. Языки пламени бродят над грудой золы. Окрестные лиственницы тянут к черному пятну обгоревшие сучья, будто указывают на место преступления. На много метров вокруг снег темен от жирной копоти.

— Подожди, не выходи, — предупреждает Стрельцов.

Мы оглядываем поляну, озаренную красным светом. Никого.

— Ушел, — говорит Стрельцов. — Чисто сработано.

Заслонившись рукой, он подходит ближе к огню и, нагнувшись, достает какой-то бесформенный черный кусок.

— Смотри, была покрышка… А я в прошлом году машину побил из-за лысой резины. Каждый год переплачиваем… А они вон где…

Нестерпимым жаром пышут уголья.

— Погрелись, — мрачно изрекает Стрелец. — Эх, нам бы пораньше, застали бы его на месте.

— Все равно: мы теперь знаем. Он испугался нас, решил сжечь… На машине-то сюда не пробраться после метели.

— Ну и что — знаем? Резина без остатка горит: докажи теперь, новые они были или не новые. Скажет, что старые покрышки свозил.

— Но ведь на автобазе можно проверить. Недостача должна обнаружиться.

— Попробуем… Однако дело-то вовсе не в одних покрышках. Нужно с Жоркой разобраться прежде всего. Иначе мы их только распугаем.

— Теперь ты видишь, что Жорка погиб не случайно? Он ездил с Пономарем сюда, он знал об этих покрышках!

Последние черные клубы вырываются из пожарища. Огонь на минуту оживает, чтобы доесть остатки пищи. Лес темнеет.

«Петюковский обгон»

Главинж радушно встречает меня в своем тесном кабинетике.

— А, Михалев! Заходи. Как осваиваешься на новом месте? Не нужно ли чего? Говори прямо — поможем…

Рыхлое лицо Костюкова источает благодушие. Для руководителя такого сложного, требующего высокой дисциплины хозяйства он кажется слишком мягким, податливым. Не удивительно, что такие «жуки», как Пономарь, вольготно чувствуют себя в этой атмосфере всепрощения. Но я ему задам задачу.

— У нас на базе очень трудно с резиной…

— Да-да, — с готовностью подхватывает Костюков. — Имеются тут серьезные недостатки в снабжении. Это верно. У тебя, что покрышки уже сносились?

— Я не о себе в данном случае. Вот посмотрите на кое-какие цифры…

Стрельцов с ребятами из «Комсомольского прожектора» — Лауринайтисом и Паламарчуком, после тщательной проверки приготовил для меня этот списочек, который должен ошеломить Костюкова.

— В этом году автобаза получила двести десять пар покрышек. А шоферам было роздано сто семьдесят пар. На складе сейчас ни одного комплекта резины. Сорок покрышек исчезли неизвестно куда…

— Дай-ка твою бумагу. Так-так…

Я ожидаю, что он разразится громом и молнией в адрес ротозеев. Но лицо его принимает плаксивое, даже обиженное выражение. «Ну, вот, опять неприятности, недоразумения. Нельзя ли без них…»

— Нашим шоферам нередко приходится приобретать резину на «черном рынке», — продолжаю я. — Платить по меньшей мере тридцатку за каждую покрышку. Из своего кармана. А что поделаешь? Ездить нужно, иначе без заработка останешься…

— Да-да, это все очень печально, — соглашается Костюков. — Временные трудности. Ну, а с недостающими комплектами мы разберемся.

— Это еще не все.

Я рассказываю ему о пожаре на зимовье, принадлежавшем Пономарю. Лицо главинжа багровеет.

— Обязательно займемся, Михалев. Обязательно. А ты уверен, что это покрышки сгорели?

— Да.

— Новые?

— Ни одной покрышки не осталось на пожарище.

— Да… Ну, спасибо тебе, Михалев. Вот так и нужно — бдительность и еще раз бдительность. Подобных фактов мы не должны оставлять без внимания.

От Костюкова я ухожу успокоенный. Кажется, мне удалось расшевелить благодушного главинжа: хочется ему этого или нет, а клубочек начнет распутываться, не остановишь. Но Стрельцов прав: даже если нам удастся уличить Пономаря, это еще далеко не все. Завесу над тайной катастрофы мы так и не откроем, и, может быть, подлинные виновники останутся в тени…