Пират - Конни Мейсон

– Вам нравится? – спросил Охотник. У него был такой тон, словно ему было очень важно, чтобы дом понравился Блисс.

– Он... Мне просто не верится, что такой дом может быть на острове, где обитают одни пираты и головорезы.

– Люблю жить с комфортом, – заметил Охотник, наблюдая за тем, как Блисс рассматривает китайскую фарфоровую вазу, поглаживая пальцами ее золоченые бока.

– С комфортом... За счет других? – Блисс оставила в покое вазу и с вызовом взглянула на Охотника. —Скажите, сколько кораблей вы потопили, чтобы обставить свой дом? Сколько людей поплатились при этом жизнью?

Охотник отвернулся, не спеша отвечать на ее вопросы. Блисс сумела больно задеть его своими словами, и ему не хотелось, чтобы она это заметила.

Корабли... Да, их было немало. И трупов тоже не сосчитать. Нельзя сказать, что он с самого начала был совсем уж бессердечным; но со временем на его глазах потонуло столько судов и погибло столько людей, что он потерял им счет. Правда, сам он никогда не убивал без необходимости, но, с другой стороны, никогда и не пытался остановить кровавую резню, хотя ему совсем не нравилось, как Гаспарилла мучает ни в чем неповинных пленников.

Со своими пленниками Охотник поступал иначе. Экипаж захваченного судна он сажал в шлюпки и пускал по волнам – на волю божью. А уж доплывут они до берега или погибнут по дороге – не его забота. Охотник всегда считал себя более сердобольным, чем кровожадный Гаспарилла, но если признаться честно... В глубине души он чувствовал, что думать так – значит обманывать самого себя. Ничуть он не лучше других своих собратьев-пиратов. И если он хотя бы изредка вспоминает о том, что такое совесть, так это ничего не меняет. А ведь когда-то в другой, далекой жизни он умел различать добро и зло...

Впрочем, теперь Охотник всегда старался заглушить в себе голос совести, если она вдруг проявляла желание проснуться в нем.

– Не судите, да не судимы будете, Блисс, – сказал он наконец. – Ведь если вы поглубже заглянете в собственную душу, вы обнаружите много такого, чего вам самой следует стыдиться.

Блисс вздрогнула и удивленно взглянула на него. Она не поняла, в чем он ее обвиняет, но у нее неожиданно возникло чувство, что этот чертов Охотник каким-то образом знает о ее прошлой жизни гораздо больше, чем можно предположить...

Так кто же он такой, в конце концов?!

– Ни один из нас не без греха, – также библейской строчкой ответила Блисс.

– Совершенно справедливо. Интересно, о чем же вы жалеете, Блисс?

Она уже раскрыла было рот, но тут же опомнилась. Зачем ей обнажать душу перед этим чужим для нее человеком?

Однако как он все-таки умеет убеждать! Ведь она едва не начала рассказывать ему свою историю о сыне, которого ни разу в жизни не держала на руках...

Охотник некоторое время прищурившись смотрел на нее, потом понимающе усмехнулся.

– Желаете сохранить тайну? Ну что же, как хотите. Пойдемте, я покажу вам вашу спальню.

В длинном коридоре они столкнулись лицом к лицу с симпатичной негритянкой – высокой и стройной, с выразительными карими глазами и большими розовыми губами. Увидев Охотника, она широко, от уха до уха, улыбнулась.

– А мы не ждали вас, капитан. Как хорошо, что вы снова дома! Надолго приехали?

Она спрашивала Охотника, но при этом не сводила глаз с лица Блисс.

– Пора и отдохнуть немного, Клео, – ответил Охотник и собственническим жестом обнял Блисс за талию. – Матросы давно уже не виделись с женами и детьми. Нужно очистить судно от ракушек. Ну, а как долго мы пробудем дома, зависит от Блисс.

И он внимательно посмотрел в глаза девушки. – От меня?! – ахнула она. – Если бы это зависело от меня, я бы прямо завтра вышла в море!

– Это слишком рано, Блисс, – возразил Охотник. – Слишком рано для моих планов. – Он перевел взгляд на Клео и распорядился: – Найди Цезаря и Тамру. Я хочу всех вас троих познакомить с новой хозяйкой.

Блисс была ошеломлена. С хозяйкой?! Что за игру затевает Охотник? Что на самом деле ему от нее нужно?

А впрочем, разве это не ясно? «Я хочу тебя, Блисс Гренвиль. Хочу обладать твоим телом – и твоей душой», – всплыли у нее в памяти слова, сказанные Охотником на борту «Ястреба».

У Блисс перехватило дыхание. Конечно, у этого пирата на уме только постель. Для того-то он и завез ее сюда, на свой проклятый остров. Охотник хочет, чтобы она, Блисс, стала его любовницей. Что же тут непонятного?

Клео поспешила выполнять распоряжение хозяина, а Охотник тем временем распахнул перед Блисс одну из дверей. Блисс вошла и оказалась в уютной светлой комнате с двумя большими окнами, выходящими во фруктовый сад. За верхушками деревьев виднелась сверкающая на солнце морская гладь.

Охотник с удовольствием наблюдал за тем, как Блисс осматривается в своей спальне. Когда она подошла к раскрытому окну, он двинулся следом и встал у Блисс за спиной, так же, как и она, вглядываясь в сияние изумрудных волн.

– На острове много пантер, – неожиданно сказал Охотник. – Если задумаете бежать, далеко не уйдете.

Нет, он в самом деле умеет читать ее мысли! Ведь буквально только что она подумала о побеге...

Охотник стоял так близко, что Блисс чувствовала его горячее дыхание на своей шее.

– Блисс, повернитесь и взгляните на меня. Она медленно обернулась.

– Вам известно, для чего я привез вас сюда?

– Разумеется. Я не настолько глупа и прекрасно понимаю, что вам от меня нужно.

– Вот и отлично. Я поклялся себе это сделать – и я это сделаю.

– Но я-то этого не хочу! – вскинула голову Блисс. Охотник придвинулся ближе, и Блисс моментально отпрянула назад. Но ей просто некуда было деться: спина ее тут же уперлась в оконный переплет. Всем своим телом она ощущала жар тела Охотника, и на какой-то миг ей вдруг безумно захотелось расплавиться, сгореть в этом пламени...

Охотник стоял так близко, что Блисс различала тонкую сеть морщинок, окружавших его здоровый глаз. Потом она опустила взгляд на его губы – красивые, влажные, они были слегка приоткрыты. Губы самой Блисс мгновенно пересохли, и она быстро провела по ним кончиком языка.

– Вы хотите, – выдохнул Охотник. – Хотите и позволите...

Блисс не успела возразить. Охотник наклонился и припал губами к ее губам. Поцелуй его был крепким, но в то же время удивительно нежным. И коротким: он кончился прежде, чем Блисс успела что-либо сообразить. Однако и этого времени хватило, чтобы воспламенить ее.

Блисс прижала ладонь к губам. Снова дежа вю! Снова ощущение, что она когда-то уже целовалась с этим человеком. Но ведь этого никак не может быть!