Хроники семи королевств: Ледяная колыбель. Том 3 - Заболотников Ярослав Гивиевич

Вновь обозначив взглядом серые контуры пленников, Лайла отвела погасшие глаза к очагу. Мысли обгоняли друг друга, словно стрекозы над искрящейся рекой, только на душе они ощущались неподъёмными валунами.

В сознании всплыл лик русого юнца… Интересно, удалось ли Алану открыть свою мастерскую? А если и удалось, не пал ли он уже жертвой какой-нибудь твари, возродившейся прямо посреди города?

– Твари… – облечённое в шёпот слово, неосторожное, проскочившее на эмоциях, загорчило на языке ветвью полыни. – А кто тогда я?..

Идеалы, возведённые под роскошными сводами много веков назад, осыпались, подобно руинам некогда родового имения. Над ними же, бросая тень на глыбы морали, развевалось бессмертное знамя эгоизма.

И Лайла ещё смела упрекать отца в жёсткости и фанатичном стремлении уберечь дочь от козней врагов, коих у первого правителя Эльтарона было немало, когда сама с лёгкостью бросавшего кости игрока швырнула человечество на плаху. Чудовищный, циничный поступок. Когда-нибудь за него придёт расплата. Даже сегодня она могла лишиться того, чью жизнь поставила выше тысяч других. И тогда сделанный выбор станет бессмысленным, как и жалкое существование под испепеляющими взглядами презрения, что будут окружать израненную душу подобно своре гончих, – сожаление вытекло из груди тихим вздохом.

* * *

Так уж завелось, что издавна ледяное королевство делили между собой одиннадцать воинственных кланов. Часть из них носила имена своих лидеров – «Гальдгорен», «Валос», «Йоргерберд». Другим приходилось по нраву воспевать оружие – «Смеющийся топор», «Молот Войны», «Плеть». Некоторые же вдохновлялись животными – «Стая», «Совы», «Хранители берлоги». А такие, как «Стальной хребет» и «Неприкасаемые», находили смысл в вызывающем символизме. Но сколько бы ни разнилась идеология кланов, всех их объединяло стойкое желание истреблять врагов и неустанно мстить за потери в своих рядах, обращая белоснежные равнины в багровые поля, а чужие поселения – в чёрные пепелища.

Разгромленный караван не остался незамеченным. Прямо сейчас, взяв курс на Ух-Нод, по ночному лесу неслись боевые упряжки…

Глава 5

– Прошу, не надо… – взмолилась рухнувшая навзничь Хризальтера. – Я слишком молода, чтобы умирать. Мне всего девятнадцать тысяч лет. И я так много ещё не успела…

– …

– Молчишь? О, как же ты суров … – теряя взгляд в закатном багрянце облаков, демонесса протянула к небу когтистые руки. – Там, наверху… настоящий пожар. В месте, откуда я родом, нет ни солнца, ни луны… Лишь сияние душ… Но я видела миры, у которых было сразу по три светила. Хочешь, я покажу их тебе? Вернее, то, что от них осталось… – лилово-сиреневые глаза, похожие на два аметиста, стиснул насмешливый прищур. – Я бываю такой неосторожной…

– …

– Всё то же зловещее молчание… Мне становится не по себе. Скажи уже хоть что-нибудь, – отвернув лицо от небес, Хризальтера посмотрела на лежавшую в луже крови седую голову с торчавшими из глазниц обсидиановыми кольями. – Ах, как я могла забыть: ты не можешь. Жаль. Впрочем, не особо. Ты был плохим собеседником, скучным, как душа праведника. Хотя разжечь во мне интерес тебе всё же удалось… – оттолкнувшись крыльями от мостовой, демонесса вновь оказалась на ногах. – Владыка считает, что сокрытое за этими воротами вернёт мне первозданную мощь. Я заинтригована…

Внезапно Хризальтера закружилась в грациозном танце на одном копыте, одновременно напевая нечто похожее на детскую считалочку:

«Стены в рунах – тень не пустят,

На вратах висит печать,

Но всяк замок имеет устье,

Секрет незримый – для ключа.

Его найти не сложно будет,

Ведь люди Древним не чета.

С меня терпенья не убудет,

На ключ охота начата!»

Демонесса залилась звонким смехом, а затем, раскинув руки, упала на мостовую, провалившись в собственную тень, словно в бездонную пропасть, – радостное эхо облетело залитую кровью крепость и затихло где-то у потресканной арки, на которой болталось подвешенное за ногу обезглавленное тело…

* * *

Над заснеженным лесом алой полосой забрезжил рассвет, скатился по холмам и ударил в запертые ставни бревенчатых домов. Джон проснулся от тонкого, как игла, розового луча, что, продравшись сквозь щель и толстенное стекло, впился в правое веко. Однако такое пробуждение было на порядок приятнее, чем неожиданное знакомство с поленом. О нём следопыт вспомнил сразу, как повернул голову: даже на ком тряпья, мягкий, будто свежевыпеченный хлеб, шишка отозвалась тягучей болью.

Джон лениво перевернулся на бок, разлепил глаза и едва не вздрогнул, столкнувшись нос к носу с Лайлой. Лёжа напротив с подложенной под голову рукой, она молча смотрела на следопыта.

– Ты чего? – ляпнул он первое, что пришло в потревоженный разум, стремительно перебиравший ватные мысли.

– Охраняю твой покой… – на лице вампирши мерцали тусклые отсветы печи.

– А. Ну да… – Джон расслабился. – Не проснулся ещё… – шлёпнув себя ладонью по лбу, он прошелестел пальцами до подбородка, смахнув остатки липкого сна.

– Выспался?

– Стыдно признаться, но… да. А ты за всю ночь и глаз не сомкнула, – виновато констатировал следопыт, после чего ласково коснулся плеча девушки. – Всё. Бери подушку и отдыхай, – он приподнялся на локте. – Моя очередь стеречь твой сон.

– Я не устала.

– Как так? – вскинул бровь Джон.

– Если только самую малость… – воздев взгляд к его настороженному лицу, скромно ответила Лайла. – Но это не стоит того, чтобы пропускать завтрак. Хотя и не особо голодна…

– Не здоровится? Может, болит что? – всматривался в сумрачный лик воин.

– Тело здорово. А вот душа… болит, – вампирша тихо вздохнула. – Вчерашние печали нагнали праздный разум. Речи, как и хмель, могут ненадолго принести успокоение. Но я предпочту не сбегать от заслуженной кары.

– Всё будет хорошо… – прошептал следопыт и погладил Лайлу по волосам. – Насколько это возможно… – перебирая пальцами волнистые пряди, почти чёрные от царящей вокруг темноты, он и сам тихонько вздохнул.

– Ну харэ уже… – вдруг раздался недовольный голос Рэксволда. – Бубнят, вздыхают. Дайте поспать, наконец.

– Вообще-то утро наступило, – спокойно заметил Джон.

– Чего? – не поверил ассасин, но на всякий случай приподнял голову. – Бредишь, что ли?

Следопыт поводил ладонью по воздуху, пока не поймал в неё солнечный блик.

– Ну здорово… – заворчал Рэксволд. – Ещё я позже вас не просыпался…

– Всё бывает в первый раз. Как-никак моложе не становишься, – без задней мысли сказал Джон.

– Ты за метлой-то следи. Не то обратно прикопаю. Если бы эта падла мне по котелку не зарядила, я бы уже тренировался. Редко какую зарю кинжалы в руки не беру. Нашёл тут старика…

– Кончайте спорить, – во мгле очертился привставший силуэт Эрминии. – Займите рты жратвой, пока будете собираться, – она потянулась к печи, нащупала лежавший на ней факел и, открыв решётчатую заслонку, сунула его в раскалённые угли. – Рассиживаться некогда: к вечеру надо добраться до Снегозерья. Задержимся, и придётся ночевать у Медвежьей Отножины. Надо объяснять, почему я не хочу там останавливаться?

– А в Снегозерьи что? – поинтересовался ассасин.

– Ещё одно поселение, – Эрминия вынула из печи подожжённый факел, и свет озарил странников. – Так и будем их перебирать по пути к морю. Но чем дальше отсюда на юг, тем хуже я знаю местность.

– Справимся как-нибудь. Не впервой, – вставший Джон подал руку Лайле. – Я уже даже придумал, как Бамбука утеплить.

– Угу… – вслед за вампиршей, поднялся и Рэксволд. – Сейчас всё тряпьё изведёшь на свою свинью безразмерную. Сдался он тебе, – ассасин кивнул на очертания пленников. – Вон, оставь его вместе с этими…

Следопыт хлопнул того по плечу и улыбнулся:

– Не переживай, друг. Когда-нибудь и ты дорастёшь до собственного скакуна.

Конец ознакомительного фрагмента.