Деда Мороза вызывали? - Юлия Набокова

– Пусть жизнь не устает подбрасывать нам новые сенсации и эксклюзивные истории! За сюрпризы! За безумие и шалости! С ними жить становится интереснее! – гремел в зале голос Колобка.

Ему бы такие сюрпризы, как у нее, с раздражением подумала Настя, а вслух выпалила:

– Не уговаривай меня, я все решила. Прямо сейчас позвоню маме и все ей расскажу.

Девушка достала из сумочки мобильный и набрала домашний номер родителей.

7

Из всех моментов для признания Настя выбрала наихудший. Ибо в то самое время, когда тысячи москвичей выбирали подарки для своих близких, тащили домой елки и толпились в очередях супермаркетов с тележками продуктов для завтрашнего застолья, одним словом, пребывали в самом праздничном расположении духа, Тамара Петровна Морозова стояла в халате и тапочках перед сервантом в своей комнате и самозабвенно колотила посуду.

Причиной тому было заявление об увольнении, которое бывший завуч подписала час назад. Пока Настя примеряла свадебное платье, ее мать до хрипоты спорила с новой директрисой Нелли Романовной. Тамара Петровна не желала поступаться собственными принципами и ставить четверку в четверти отъявленному хулигану Вовке Мухину. Нелли Романовну такое положение дел не устраивало: Вовка был сыном колбасного магната Мухина, на мухинские деньги в школе был оборудован дорогой компьютерный класс, мухинской колбасой был битком набит холодильник самой Нелли Романовны и холодильники всех ее московских родственников, так что ссориться с щедрым меценатом директрисе было не с руки. И уж коли Тамара Петровна ставила вопрос ребром: или она, или Мухин, Нелли Романовна без особых колебаний сделала свой выбор. Выслушав напоследок все, что думает о ее продажной душонке бывшая завуч, Нелли Романовна с наслаждением подписала заявление об увольнении и проводила склочную бабу до двери.

В гневе Тамара Петровна была страшна, целиком оправдывая школьное прозвище Мегера. По пути домой она успела поругаться с полусонным дворником, наброситься на застенчивого парнишку, посмевшего уступить ей место в автобусе, отчитать нерадивую мамашу, курящую при ребенке, и сцепиться с провизором в аптеке, куда Тамара Петровна забежала купить валерьянки. После ее визита валерьянка понадобилась уже провизору, но отставная учительница никак не могла унять обиды. Придя домой, она закатила скандал мужу, а потом решила отвести душу за битьем посуды.

Сервант уже был наполовину пуст, ковер усыпали осколки хрусталя и фарфора. Тамара Петровна схватила цветную вазу из богемского стекла – подарок от учеников, уже занесла руку для броска, но замешкалась. Ваза была ее любимой и так красиво мерцала в электрическом свете, что сердце женщины дрогнуло. Она осторожно поставила вазу в сервант, затем выхватила тарелку из чайного сервиза и шмякнула ее об пол так, что только осколки полетели.

– Давно было пора сервиз поменять, – всхлипнула Тамара Петровна. – Он мне никогда не нравился… Нет, это же надо! Так поступить со мной, заслуженным учителем со стажем! И когда? Под самый Новый год! Да чтоб ты подавился своей колбасой, подлый Мухин!

Тарелки и чашки одна за другой полетели на пол. Настин папа, Михаил Степанович, дежуривший в коридоре, прислушивался к происходящему в комнате за закрытой дверью и горестно застонал:

– Так ведь всю посуду перебьет!.. А потом и за меня примется.

Надо сказать Насте, пусть подарит им на Новый год новые тарелки, думал он. Или не надо? Вдруг их постигнет такая же печальная участь?

От звонка в дверь Михаил Степанович чуть не подпрыгнул до потолка. Кого это принесло так не вовремя? Он открыл и с удивлением уставился на крепкого бородача в синей спецовке, от которого сильно разило «Беломором». В руках тот держал большую картонную коробку.

– Это тридцатая? – раскатисто гаркнул бородач.

Из комнаты донесся звон очередной разбитой посудины.

– Тридцатая, – поежился Михаил Степанович.

Бородач радостно осклабился.

– Принимай, папаша! Новогодний набор. Похоже, у вас тут колбасный пир на весь мир намечается!

Он сунул в руки Михаилу Степановичу свою коробку. Тот крякнул и согнулся под ее тяжестью.

Бородач обернулся и бойко скомандовал:

– Заноси, ребята!

Михаил Степанович попятился, пропуская в квартиру остальных грузчиков. Они шустро затаскивали коробки, складывая их пирамидой вдоль стены, а бородач отмечал по накладной:

– Ящик сервелата. Ящик карбоната. Ящик мармелада… Шутка, папаша! Корейка это, высший сорт!

Михаил Семенович бессильно опустил руки, брякнув коробку к ногам. Он только сейчас сообразил, что за Дед Мороз решил завалить их колбасой, и с ужасом подумал, как отреагирует жена на подобную щедрость своего злейшего на данный момент врага.

Томиться долго не пришлось. Дверь комнаты распахнулась, выпустив пунцовую от злости Тамару Петровну. Она в замешательстве оглядела коробки, потом потянула носом и пришла в ярость. Михаил Степанович за тридцать три года семейной жизни научился распознавать малейшие нюансы настроения своей темпераментной супруги и про себя даже оценивал их по десятибалльной шкале стихийных бедствий. Поэтому, глядя на жену, он попятился, дабы проснувшийся вулкан не задел его ненароком. Положение было критическое, проще говоря: «Спасайся, кто может».

– Это что такое? – возопила Тамара Петровна.

Бородач удивился, не ожидая львиного рыка от вполне безобидной на вид тетки в домашнем халате и тапках.

– Колбасы к праздничному столу. Принимай и распишись, хозяйка! – весело объявил он.

«Ой, что будет, что будет! – всполошился Михаил Степанович. – Извержение Везувия, ураган «Катрина», японское цунами, никак не меньше!»

– Я щас распишусь! – рассвирепела его супруга, наступая на грузчика, как бык на тореадора. – Я щас так распишусь!

Поравнявшись с ящиками, она выхватила из верхнего палку сервелата и, вооружившись ею, как скалкой, набросилась на несчастного бородача. От неожиданности мужик завопил дурниной и попробовал защититься, но остановить разбушевавшуюся Тамару Петровну сейчас не смог бы даже целый отряд СОБРа. Другие грузчики выбежали вон, бросив своего бригадира на растерзание фурии.

– Я за колбасу не продаюсь! – в неистовстве голосила она. – Так своему хозяину и передайте!

Бородач выскочил за порог, а Тамара Петровна погналась следом.

В этот самый миг Настя, не дозвонившись на мобильный матери, набрала домашний номер.

– Доченька, – услышала она в трубке приглушенный голос отца, – мама сейчас подойти не может.

Михаил Степанович, взявший телефон в коридоре, с опаской оглянулся на дверь. Запыхавшаяся Тамара Петровна влетела в квартиру, подскочила к ящику и принялась вытаскивать оттуда колбасу и метать через порог.