Что знал Сталин - Дэвид Мёрфи

В формулировку «Германские и Советские сферы интересов» секретного протокола к пакту о ненападении, Сталин включал и получение Бессарабии — бывшей российской провинции, захваченной Румынией после 1-й Мировой войны. Однако только в конце июня 1940 года Красная Армия перешла границу и заняла Бессарабию. Центр провинции Кишинев превратился в столицу значительно расширившейся Молдавской ССР. Начался процесс «советизации». И здесь Советская власть столкнулась с трудностями, похожими на те, которые портили им кровь в западных областях Украины и Белоруссии.

Доклад НКГБ СССР от 11 мая 1941 года предупреждал власти Молдавской ССР о подготовке немцев к проведению диверсий против объектов в районе Бендер. 19 июня 1941 года НКГБ Молдавии сообщило о проведении операции по аресту некоторых категорий потенциально антисоветских элементов и высылке их семей. Арестованные были перечислены по категориям, и вторая по величине группа, 1681 человек, состояла из членов контрреволюционных ячеек и участников националистических организаций. Более же крупную группу, 1719 человек, составляли так называемые «нетрудовые элементы»: бывшие землевладельцы, фабриканты, богатые торговцы и домовладельцы. Вероятно, у них были большие семьи, потому что общее число членов высланных семей равнялось 13980 человекам. [54]

Сталин категорически не хотел не дать возможности немцам создать плацдарм в Прибалтийских странах, народы которых, как он знал, после двадцати лет независимости были настроены явно антисоветски. Он не мог аннулировать германскую аннексию литовского порта Мемель (с 1923 года — Клайпеда) в марте 1939 года, но ему было известно о замысле Гитлера в отношении Литвы. По этой причине он настоял, чтобы секретный протокол к пакту о ненападении обеспечивал нахождение всех Прибалтийских государств в советской сфере влияния. Едва успели высохнуть чернила на протоколе, как Сталин закрепил свои права на Балтику, заключив договоры о взаимопомощи, начиная с Эстонии — 28 сентября 1939 года, затем 5 октября — с Латвией и Литвой. Договоры давали право Советскому Союзу разместить в каждой из этих стран свои войска. Берия, конечно, понимал, что нахождение советских гарнизонов в странах, которые в течение двух десятилетий имели более высокий чем в СССР уровень жизни, среди людей, которые привыкли к свободному выражению своих мыслей, вызовет серьезные проблемы морального и политического характера. 19 октября 1939 года он дает новые приказы Особым отделам военной контрразведки, которые будут приписаны к этим частям. После ритуального кивка в сторону опасности вербовки красноармейцев иностранными разведками, Берия приступает к делу. Он предупреждает о необходимости проверки агентурной сети в войсках, расширяя ее при необходимости для наблюдения любой подозрительной активности со стороны местного населения. Доклады о боевом духе войск и нарушениях дисциплины должны были посылаться в Москву каждые три дня. Явно, Берия был очень обеспокоен влиянием буржуазного окружения на красноармейцев.[55] Нарком обороны Ворошилов 25 октября направил приказы в каждую крупную воинскую часть: командирам вменялось объяснять солдатам необходимость договоров о взаимопомощи и разъяснять политику дружбы Советского Союза по отношению к Прибалтийским государствам. После предупреждения войск о возможности провокаций, Ворошилов запрещал красноармейцам устанавливать контакты с местным населением как в одиночку, так и группами.[56]

Рапорт советского военного атташе в Риге от 23 ноября 1939 года иллюстрирует, какой сложной была эта операция для Красной Армии. Латвийские военные, ответственные за ведение дел с советскими войсками по проблемам в гарнизонах, были настроены недружелюбно и отказывались от сотрудничества. Старшие латвийские офицеры выражали надежду, что советское присутствие будет кратковременным. Такое отношение приносило вред всем сторонам деловых связей с Красной Армией [57].

Подобное отношение к советским гарнизонам существовало в каждой Прибалтийской стране. Пока шла «Зимняя война» с Финляндией, Сталин мог мало что сделать. Однако к середине 1940 года Советское правительство было готово приступать к выполнению последней стадии своего плана по ликвидации независимости Прибалтийских государств. Обвиняя их руководство в совместном заговоре с целью создать антисоветский военный союз, СССР потребовал отставки правительств и дополнительного приема советских войск для размещения вблизи всех главных городов.[58]

19 июня 1940 года Проскуров распространил по подразделениям разведывательное донесение, в котором указывалось на увеличение германских вооруженных сил вдоль восточнопрусско-литовской границы после введения дополнительных советских войск в Прибалтику. Через два дня новый нарком обороны Тимошенко получил взволнованную, написанную от руки докладную записку от командующего Белорусским особым военным округом генерал-полковника Д. Г. Павлова. После заявления о том, что невозможно разрешить подразделениям литовской, латвийской и эстонской армий оставаться вместе, Павлов рекомендует разоружить все три армии, а оружие вывезти в Советский Союз, либо «после чистки офицерского состава и укрепления частей нашим комсоставом ‹…›, использовать для войны возможно против афганцев, румын и японцев, но не в Белорусском особом военном округе ‹…›. Считаю необходимым разоружить латышей полностью». После того, как с армиями будет покончено, немедля разоружить все население всех трех стран. «За несдачу оружия расстреливать», — добавляет он. «Особый военный округ готов помочь в проведении этих мер», — писал Павлов, но просил, чтобы приказ об этом «был дан за 36 часов до начала акции». Нет никаких данных о каком-либо ответе Тимошенко.

В то время реакция Павлова на проблемы, вызванные интеграцией армий Прибалтийских стран в Красную Армию, могла показаться преувеличенной, но вскоре сбылись его самые худшие опасения: литовские части на левом фланге Западного фронта взбунтовались и стали помогать наступающим немецким войскам. [59]

К 6 августа 1940 года Верховный Совет признал вхождение Прибалтийских государств в СССР, а 17 августа нарком Тимошенко приказал сохранить на один год существующие армии Литвы, Латвии и Эстонии, очистив их от неблагонадежных элементов. Затем армия каждой республики будет преобразована в корпус в составе РККА. Этот процесс «советизации» военной и гражданской жизни вызывал гнев даже политически умеренных лиц во всех трех странах [60] Но советская контрразведка, казалось, была более озабочена опасностью шпионажа происходившего от присутствия Германской репатриационной комиссии и других организаций, к которым принадлежали ожидающие репатриации немцы. К началу апреля 1941 года стало ясно, что эти немцы пытаются объединить латвийских националистов, создавая группы, известные как «Защитники Латвии» ‹«Тевияс саргс»›, с целью терроризировать латышей, сотрудничающих с советской администрацией. Немцы также снабжали группы оружием и снаряжением для использования против гарнизонов Красной Армии. [61] 3 мая НКГБ Литовской ССР раскрыла в Каунасе германскую разведывательную группу, имеющую радиопередатчик, которая поддерживала радиосвязь со Штеттином, где дислоцировался центр Абвера по подготовке агентов для диверсионных операций в Прибалтике. Руководителем радиостанции в Каунасе был бывший офицер литовской армии. Понятно, что хотя литовское националистическое подполье могло разрастаться медленно, его ярость раздувалась репрессивными мерами советских органов. По сообщению НКГБ, между июлем 1940-го и маем 1941 года им было раскрыто и ликвидировано семьдесят пять нелегальных антисоветских организаций, все из которых имели задания к подстрекательству восстаний против Советского правительства, как только начнется война между Германией и СССР. Среди националистов было много различных группировок, но в январе 1941 года все они объединились в организацию «Литовский союз активистов». [62]

К 16 мая 1941 года Советские власти были в отчаянии. Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных комиссаров издали указ «О мерах по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветских, уголовных и социально опасных элементов». Указ перечислял категории лиц (и членов их семей) — «значительное число бывших членов различных контрреволюционных, националистических партий, бывших полицейских, жандармов, землевладельцев, фабрикантов, крупных чиновников бывших правительственных аппаратов Литвы, Латвии и Эстонии, а также других лиц, занимающихся подрывной антисоветской деятельностью и используемых иностранными разведками для шпионских целей» — которые подлежали тюремному заключению, ссылке и конфискации имущества, а так же определял процедуры, которые должны были быть для этого использованы, и конкретизировал места нахождение лагерей и пунктов ссылки. Вся операция должна была быть выполнена за три дня, под наблюдением народного комиссара государственной безопасности В. Н. Меркулова, его заместителя И. А. Серова и заместителя комиссара внутренних дел B. C. Абакумова. Говорят, что даже в то короткое время до германского вторжения, Сталин сумел депортировать тысячи людей, достигающих четырех процентов населения Эстонии и двух процентов населения Литвы и Латвии. [63]