Месть от кутюр - Розали Хэм

– …если хочешь, конечно.

Она свернула самокрутку, сунула ее в зубы и отперла заднюю дверь.

– Им просто придется привыкнуть к тебе, – пожал плечами Тедди.

– Нет. Это мне придется к ним привыкать.

Тилли захлопнула за собой дверь.

Часть II. Чесуча

Чесуча – плотная ткань полотняного переплетения в мелкий поперечный рубчик, вырабатывается из неравномерных по толщине нитей натурального шелка особого сорта – туссора. Обычно имеет естественный кремовый оттенок, применение красителей дает яркие, насыщенные цвета. Может быть блестящей или матовой. Используется для пошива платьев, блузок, мужских рубашек, а также в качестве подкладочного материала.

10

Сержант Фаррат принимал ванну. Горячая вода доходила ему до груди, негромко тикал будильник, из крана ритмично капало. Вокруг розового мокрого туловища сержанта плавали веточки розмарина (для стимуляции работы мозга) и лемонграсса (просто для аромата). В волосы он втер сырое утиное яйцо, и теперь по лбу стекали прозрачные «сопли», которые в районе бесцветных бровей смешивались с питательной маской для лица из кашицы алоэ. На полочке для мыла, прикрепленной поперек ванны, стояла чашка ромашкового чая и лежал блокнот.

Сержант грыз кончик карандаша и разглядывал эскиз платья в блокноте. Для отделки платья так и просилось перо – пожалуй, павлинье. Прозвенел будильник. Через час явится Бьюла Харриден. Пылая ненавистью, она перечислит все прегрешения, совершенные горожанами на субботнем балу. Сержант Фаррат зажал пальцами нос и погрузился в темную воду, чтобы смыть с себя косметические средства. Скользнув задом по эмалированной поверхности, вылез из воды, встал в полный рост. Потом обернулся полотенцем и, оставляя за собой мокрые следы, пошел в спальню одеваться и готовиться к предстоящей рабочей неделе.

Когда Бьюла Харриден забарабанила в дверь участка, сержант стоял, облокотившись на стойку, и вчитывался в инструкции каталога по вязанию. Его интересовала схема итальянского дамского джемпера, представленного модным миланским ателье «Бики»[13]. Он бормотал себе под нос: «…спицы № 14, набрать 138 п. Провязать 3 п. из одной лиц., 1 п. изн.; 21 п. лиц. (11 п. лиц., приб. в след. п.). Повторить 8 р…» Через его толстый указательный палец была перекинута тонкая шерстяная нить, тянувшаяся из клубка, в руках, слегка разведенных в стороны, он держал тонкие металлические спицы.

Сержант Фаррат был одет в полицейскую униформу, светло-розовые носочки и балетные туфли нежнейшего абрикосового оттенка, завязанные на крепких икрах белыми шелковыми лентами. Не обращая внимания на Бьюлу, он продолжал считать петли на спицах, периодически сверяясь со схемой. Наконец сержант убрал вязание, сделав несколько пируэтов, переместился в спальню, где снял балетную обувь и надел форменные носки и туфли. Затем отпер дверь в участок и занял свое место за стойкой.

– …то, что творилось в этом городе в субботу вечером, – с ходу выплеснула поток обвинений Бьюла, – называется отвратительным, грязным блудодейством. Уж будьте уверены, сержант Фаррат, когда я расскажу Элвину Пратту о поведении его дочери…

– Бьюла, скажите, вы вяжете? – перебил ее полицейский.

Старуха заморгала. Сержант перевернул каталог и подвинул его к ней. Бьюла уставилась на схему.

– Напишите простым человеческим языком, что обозначают все эти сокращения, – пробурчала она после недолгого молчания.

Сержант Фаррат склонился над ухом Бьюлы и прошептал:

– Это особый код. Я пытаюсь расшифровать послание из центрального штаба. Это сверхсекретно, но вы ведь умеете хранить секреты, я знаю.

В лавке аптекаря Нэнси аккуратно поставила мистера Олменака лицом к распахнутой парадной двери, слегка подтолкнула, и он, повинуясь силе инерции, засеменил вперед, однако его занесло влево. Нэнси схватилась за голову и поморщилась. Мистер Олменак врезался в стол, срикошетил и влепился в стену, как приставная лестница.

– Мистер О., почему вы сегодня не хотите, чтобы я забрала почту?

– Хочу насладиться утренней прогулкой, – ответил аптекарь.

Нэнси вывела негнущееся тело через дверь на тропинку, развернула в нужном направлении и снова легонько подтолкнула.

– Старайтесь держаться по центру, – предупредила она.

Проводив взглядом сутулую спину, Нэнси заскочила в дом и взялась за телефон.

Рут нагревала над паром кипящего электрического чайника толстый конверт, адресованный Тилли Даннедж. Заслышав звонок, она подошла к коммутатору, надела наушники, придвинула ко рту микрофон, воткнула штекер и соединилась с аптекой.

– Нэнс?

– Да, это я. Он идет.

Рут вернулась к чайнику, подержала конверт над паром, пока язычок полностью не отклеился, и извлекла из него сложенный листок. Письмо оказалось на испанском. Рут положила его в свою почтовую сумку, забрала почту мистера Олменака и направилась к двери. Отперла замок, перевернула табличку с надписью «Открыто», вышла на тропинку и стала ждать. Мистер Олменак уже шаркал ей навстречу.

– Доброе утро, – поздоровалась Рут.

Она остановила его, положив ладонь на лысую макушку. Мистер Олменак еще некоторое время перебирал ногами на месте, пока команда «стоп», отданная мозгом, не достигла назначения.

– Доброе, – ответил аптекарь. Прозрачная ниточка слюны, тянувшаяся из его рта, капнула на землю.

Рут отогнула деревянную руку старика, сунула ему под мышку коричневый бумажный сверток, перевязанный шпагатом, развернула на сто восемьдесят градусов и ткнула указательным пальцем между лопатками. Мистер Олменак засеменил прочь.

– Вот-вот, так и идите посередке, – крикнула она вслед.

Недалеко, в соседнем квартале, Нэнси закончила подметать участок перед аптекой и приветственно махнула рукой. Реджинальд прошмыгнул в лавку, жестом попросив Нэнси следовать за ним.

– Чем могу помочь, Редж?

Мясник состроил мученическую гримасу.

– Мне нужна какая-нибудь мазь от… сыпи, – шепотом сообщил он.

– Покажи, что там за сыпь, – сказала Нэнси.

Редж страдальчески сморщил физиономию.

– Ну, это скорее не сыпь, а раздражение… Как будто натер.

– А-а, – понимающе кивнула Нэнси, – тебе нужно смягчающее средство.

– Да, да, смягчающее, – обрадовался Редж, глядя, как она открывает холодильник мистера Олменака. – Я возьму две большие банки.

Мюриэль полировала салфеткой заправочные колонки перед универсамом, когда к ней размашистым шагом подошла Бьюла Харриден. Щеки ее пылали.

– Здравствуй, Бьюла.

– Эта Миртл Даннедж – она называет себя Тилли – в субботу набралась наглости прийти на танцы!

– Да что ты говоришь!

– Под ручку с Тедди Максуини!

– Да что ты! – повторила Мюриэль.

– Ни за что не догадаешься, во что она была одета – если это можно назвать одеянием. Завернулась в зеленую скатерть, что купила у тебя, да так и пошла. Все прелести на виду. Люди дар речи потеряли от омерзения. Из нее как не было толку, так и не будет, она еще похлеще мамаши!

– Уж это точно, – кивнула Мюриэль.

– А знаешь, с кем провела вечер твоя Гертруда? Весь вечер?

– С кем?

Как раз в этот момент Уильям медленно проезжал мимо универсама в древней черной колымаге Бомонтов. Обе женщины повернули головы в его сторону. Он приветственно вскинул над рулевым колесом два пальца в виде буквы V, приподнял шляпу и поехал дальше.

Мюриэль посмотрела на Бьюлу и скрестила на груди руки. Бьюла ответила многозначительным кив-ком.

– Помяни мои слова, Мюриэль, не успеешь и глазом моргнуть, как он оприходует твою дочку за кладбищем.

Лоис стояла на коленях, погрузив грязную руку в ведро с теплой мыльной водой. Небольшой влажный участок пола вокруг нее сиял чистотой. Это была тучная низенькая женщина с жировым фартуком на животе, колыхавшимся на бедрах, когда она двигалась. Короткие седые волосы спереди торчали хохолком, плечи были усыпаны белыми хлопьями перхоти. Хотя на кухне Ирмы Олменак Лоис успела вымыть не больше квадратного метра, она уже вся взмокла, а с кончика носа, похожего на перезрелый помидор, капал соленый пот.

Хозяйка решила перебраться на свое любимое место. Узловатые пальцы стали вращать колеса коляски, старые кости заскрипели, точно мел по грифельной доске. Ирма медленно перемещалась к камину, колесная ось жалобно взвизгнула.

– Ирма, душечка, где ты держишь масло? – спросила Лоис.

Миссис Олменак глазами указала на холодильник. Лоис как следует смазала детали механизма маслом, потом покатала коляску взад-вперед. Неприятные звуки стихли, но лицо Ирмы исказилось, в глазах встали слезы.

– Дать тебе что-нибудь от боли в суставах?

Ирма наблюдала, как Лоис трет пол. Вот бы набраться смелости и сказать ей, чтобы она поставила стулья ножками вверх на стол и помыла под ним – этот пятачок оставался грязным с тех самых пор, как несколько лет назад Лоис нанялась «убираться в доме».