А собаку я возьму себе - Алисия Хименес Бартлетт

Гарсон появился в комиссариате после пяти, гораздо позднее обычного. Он обедал с Валентиной Кортес. То, что он признался в этом без всякого смущения, наверное, объяснялось его последующим замечанием: «Исключительно для пользы дела». Это противоречило его словам о частной встрече, но я решила не придираться. Главное, что инструкторша подтвердила гипотезу Анхелы Чаморро: в день нашего визита на тренировочную площадку там была одна собака с течкой – Моргана, принадлежащая самой Валентине Кортес. Гарсон выглядел довольным: это сильно упрощало расследование, позволяя избежать опроса всех клиентов, приходивших в тот день на занятия.

– Валентина не удивилась вашему вопросу?

– Нет, я задал его по-умному. Но, в любом случае, теперь, когда мы убедились, что это треклятое место не имеет никакого отношения к нашему делу, я полагаю, что уже могу сказать ей, что работаю в полиции.

– Зачем? Вы же, наверное, ее больше никогда не увидите.

– Как знать.

Он полез в шкаф и принялся ворошить архивы. Неужели мой славный товарищ Гарсон закрутил любовь с тренершей? А почему бы и нет? Видимо, пришел такой момент после стольких лет вдовства. Валентина Кортес хороша собой, это яркая и энергичная женщина, то есть как раз тот тип, который может понравиться младшему инспектору. Оставалось только пожелать, чтобы наше расследование оставляло ему достаточно свободного времени и он сумел бы в конце концов покорить эту взрывную блондинку, поскольку теперь он уже не мог рассчитывать на частые встречи с нею по службе. Ведь очевидно, что тренировочная площадка нас уже не интересовала. Память Ужастика не сработала. Бедняга стал жертвой страстного влечения, что было объяснимо, учитывая обстоятельства.

Так что нам не оставалось ничего другого, кроме как следовать путем, на который нас толкала логика, и погрузиться в область фармацевтики. Чтобы получить предварительные данные о частных предприятиях, мы прибегли к помощи Коллегии врачей. Нам повезло: выяснилось, что всего шесть фирм занимаются в Барселоне собственными исследованиями. Остальные либо принадлежали крупным международным корпорациям, действовавшим в Испании только через патенты, либо были совсем мелкими предприятиями, которые не могли себе позволить такую роскошь, как собственная лаборатория. Шесть казалось приемлемым числом, вполне обозримым без необходимости прибегать к посторонней помощи.

Но как только мы принялись за работу, стало ясно, что фармацевтическая промышленность – дело нешуточное. Ни в одну лабораторию нас не пустили без предъявления судебного ордера. Добыть шесть таких ордеров с целью поверхностного осмотра помещений – это было чересчур, и мы снова обратились к доктору Кастильо, надеясь, что он поможет отыскать какую-нибудь лазейку.

Медик обрадовался нам. Он потирал руки, и было заметно, что ему нравится играть в детектива. Мы вручили ему список фирм. Он просмотрел его и хитро улыбнулся.

– «Мы с церковью столкнулись»[5]… Помните эти слова? Так вот, вы столкнулись с одной из самых мощных отраслей в стране. Вам будут всячески препятствовать. Не надейтесь, что вас допустят в их святая святых и позволят там свободно разгуливать.

– Полицейские не занимаются промышленным шпионажем.

– Не важно, им вообще не нравятся люди, которые что-то вынюхивают.

Он взял ручку.

– Поглядим… Да, думаю, я смогу облегчить вам работу. Например, эти две фирмы слились, так что обследуйте только первую из них… – Он забарабанил по столу, а мы с Гарсоном смотрели на него как два дурака. – И это название можете из списка вычеркнуть. В их лаборатории вы обнаружите одних кошек.

– Вы шутите, доктор? – осторожно спросила я.

Он захохотал, став похожим на ученого безумца.

– Ничуть. Для исследования каждого органа подходит определенное животное. У свиньи сердце сходно с человеческим, собака незаменима при исследованиях в области желудка… А сложную нервную систему кошки в какой-то степени можно сравнить с нашей. Так вот, в этой лаборатории производят только психотропные препараты, и поэтому я сомневаюсь, что они используют кого-нибудь кроме кошек.

Гарсон присвистнул:

– А все-таки пока нам везет, было бы куда хуже гоняться по городу за свиньями.

Кастильо засмеялся:

– Зато у вас было бы куда больше следов, притом весьма пахучих.

Теперь смеялись оба. Я поспешила вмешаться, пока они совсем не распоясались.

– Вы полагаете, что продолжать поиски в фармацевтических фирмах не имеет смысла, верно?

– Не знаю, что сказать вам, инспектор. Мне трудно представить себе, чтобы такие мощные в экономическом отношении организации сотрудничали с Пинчо. Хотя подобную возможность тоже не следует отбрасывать. Растить собак дело долгое и очень дорогое. По-видимому, время от времени они нуждаются во внешнем поставщике, назовем его так.

Мы с Гарсоном согласно покивали.

– А как насчет оставшихся фирм, доктор Кастильо?

– Можете также исключить вот эту. Она поручает проводить все необходимые эксперименты университету. Иначе говоря, время от времени мы работаем на нее. Из этого сотрудничества кафедра извлекает неплохие дивиденды.

Больше мы ничего не добились, но и этого было немало. Шесть минус три равняется трем, а это значительное сокращение. Три ордера на обыск откроют нам доступ в нужные центры. Оказавшись там, мы осмотрим клетки, снимем фотокопии с бухгалтерских документов, регистрирующих поступление собак, и сопоставим их с количеством проведенных экспериментов.

– Не кажется ли вам ужасным то, что сердце свиньи похоже на человечье? – спросил Гарсон, уже сидя в машине, но я не была расположена философствовать.

– Что вам сказал сержант Пинилья?

– Мы считаем себя особенными…

– Можно узнать, что вам сказал Пинилья?

– Ах да! Он сказал, что все досконально проверит, но при этом страшно разозлился.

– Почему?

– Говорит, что уверен во всех своих людях и готов дать голову на отсечение, что в рядах городской гвардии коррупционеров нет.

– Черт, начинаются корпоративные штучки!

– Сердце! Это же действительно что-то вроде души… А мозги у нас, наверное, точь-в-точь как у обезьян.

Я поняла, что Гарсон, по своему обыкновению, полностью погрузился в раздумья, и оставила его в покое.

Вернувшись домой, я получила порцию ласк от Ужастика и благословение в виде щедро наполненного стаканчика виски. Несправедливым было бы требовать чего-то большего. По крайней мере, следуя избранной линии расследования, мы удалялись от убогих нелегальных квартир для мигрантов. И поднимались по социальной лестнице, достигнув уровня всемогущих фармацевтических компаний. Однако не слишком ли много ступенек преодолели мы одним махом? Кстати, как такое удалось Лусене? Существовала некая деталь, не вписывающаяся в общую картину. Но, в любом случае, приятно было сознавать, что от университетских собак мы наконец-то избавились. Неужели частные лаборатории действительно будут изо всех сил мешать нам, как об этом предупреждал Кас тильо? Тогда мы, наверное, будем ощущать себя как детективы из фильмов, вынужденные в одиночку противостоять мощным финансовым корпорациям, которые пытаются скрыть свои махинации. Ужастик внимательно посмотрел на меня, приподняв с пола свою ужасную морду. Бросились в глаза следы от укуса, изуродовавшего ему ухо. Нет, вероятно, было бы гораздо лучше вернуться к основному сюжету этой истории: похититель уличных собак, забитый насмерть, – такова действительность. И никаких транснациональных компаний и сложных комбинаций.

Я позвонила в пансион младшему инспектору, так как мы с ним не договорились, когда встретимся завтра. Хозяйка сообщила, что Гарсон отправился ужинать. Очевидно, его разочарование в сердце, похожем, как выяснилось, на свиное, не помешало ему продвинуться в сердечных делах.

Строительные и фармацевтические компании – это два предпринимательских сектора Испании, где вращается больше всего денег. По крайней мере, я так подумала, когда мы вошли в первую лабораторию. Стерильная чистота и процветание – вот два ключевых понятия, которые прекрасно уживались в этих стенах.

Молодой медик с безукоризненной стрижкой бритвой и в очках с золотой оправой провел нас по всем помещениям. Он был напряжен, но, узнав, что мы расследуем убийство, успокоился. Убийство казалось ему чем-то далеким, чуть ли не плодом воображения. Он не задавал вопросов и ограничивался тем, что показывал нам все, что мы хотели увидеть, словно мы были школьниками на экскурсии или туристами.

Мы попросили отвести нас в собачник, что он с невозмутимым видом и сделал. Это было просторное помещение, примыкавшее к террасе. В этом чистом и ухоженном месте содержалось не менее десятка собак. Было заметно, что они сыты, здоровы и живут здесь припеваючи. Они не подозревали о своей жестокой судьбе и потому выглядели довольными и спокойными. Все животные принадлежали к одной и той же породе.