Дни Самайна - Татьяна Олеговна Воронцова

одной ночнушке в коридор. Вообрази, какой начнется цирк. Как станут перешептываться в гостиной у камина все эти многоуважаемые дамы и господа, не знающие, чем себя занять дождливыми вечерами. Вы слышали?.. М-м, да. Пикантная ситуация. Увы, в наше время… Кричи, кричи, дорогуша. Ведь ты знаешь, кто это такой. И знаешь, зачем он здесь. Кричи, если хочешь, чтобы он больше никогда не переступил порог твоей спальни.

Затаив дыхание, она следит за тем, как он подходит. Расстегивает рубашку. Скидывает ее движением плеч. Потом осторожно садится на край кровати и наклоняется к ее лицу. Каким-то образом ее руки оказываются у него на плечах. Гладкая кожа, твердые, прямо твердокаменные бугры мускулов. Ух ты! А в одежде кажется хрупким, как семнадцатилетний юноша. И этот аромат от Армани… Боже, что за аромат!

Не говоря ни слова, Дэймон отбрасывает одеяло и принимается ласкать ее со спокойной уверенностью законного супруга или заведомо желанного любовника. От его скользящих поцелуев Анна загорается изнутри, как будто вскипает разом вся ее кровь. Сердце частит, дыхание прерывается. Это безумие… ты ведешь себя как уличная девка… всего несколько часов тому назад Константин…

Сильные руки незнакомого мужчины (незнакомого, потому что автомобильные прогулки не в счет) с головокружительной страстью мнут ее груди, зубы безжалостно теребят соски. Ей хочется крикнуть «хватит!», но еще больше хочется, чтобы он продолжал. Пусть делает все, что ему заблагорассудится. Раз уж явился к ней вот так. Раз посмел проявить такую неслыханную дерзость.

– В добрый час заглянул я к тебе, – сказал Мидир.

– Воистину так, – ответил Мак Ок. – Оставайся же до конца года поглядеть на чудеса моей земли.

– Останусь я, только если получу от тебя богатые подарки.

– Чего же ты хочешь?

– Колесницу, плащ да самую пригожую девушку в Ирландии.

– Есть у меня для тебя и колесница, и плащ, – сказал Мак Ок. – Но нет девушки, что превзошла бы красотой всех жен Ирландии. Где такую найти?

– В Уладе, – ответил Мидир. – Ибо там живет прекрасная Этайн, дочь Айлиля, правителя северо-восточного королевства.

Да, вот сейчас. Сейчас я наконец узнаю, каков ты на самом деле. Но понимаешь ли ты, Раб Колеса, что если это случится, если ты решишься вот так опрометчиво отдаться и овладеть, это будет уже непоправимо. Я не смогу полюбить тебя, все еще любя того, прежнего. А если все-таки полюблю, то что мы будем делать с такой любовью?..

Выведенный из терпения ее колебаниями, Дэймон приостановился, сдернул со спинки стула длинный шелковый шарф и завязал ей глаза. Завязал глаза, как в кино! Анна обессиленно застонала, кусая губы. Что он еще отчудит, этот маньяк?

Все напрасно. Присущий ему сексуальный магнетизм делает сопротивление изначально бесполезным. С каким-то новым чувством, которое можно назвать сладострастием обреченного, Анна раскрывает объятия, смакует, как пьяница долгожданный глоток, ни с чем не сравнимый момент первого проникновения, а затем полностью подчиняется ритму его движений, чтобы переживать с ним вместе эти нескончаемые битвы и примирения, умерщвления и воскрешения, нисхождения и восхождения, которые включает в себя по-настоящему богатый любовный репертуар.

То, что он не произносит ни слова, приятно волнует, подстегивает воображение. Она не видит и не слышит. Остались только ощущения. Она не может даже предположить, что он сделает в следующую минуту: швырнет ли ее на кровать вниз лицом, вопьется ли пальцами в дрожащие ягодицы, чтобы войти в нее еще глубже, до боли, заставить корчиться на повлажневшей простыни с приоткрывшимся в беззвучном крике ртом.

Мысли однообразны и бездарны. Это настоящий триумф плоти. Ее любовник не знает усталости, понятия не имеет о дозволенном и недозволенном, так что в конце концов она перестает понимать, человек ли с ней или воин из Сида.

Отправился Мак Ок в Улад и пришел к дому Айлиля в Маг-Инис. Приветливо встретили там Мак Ока, три ночи провел он в гостях у короля. Наконец назвал свое имя и род и спросил, что он должен королю за Этайн.

– Не отдам я ее, – ответил Айлиль, – ибо не сможешь ты послужить мне из-за благородства твоих предков да великой власти твоей, Энгус Мак Ок. Если опозоришь ты дочь мою, ничего не смогу я сделать против тебя.

– Не желаю я ей позора, – возразил Мак Ок, – и немедля дам тебе за нее выкуп.

– Если так, то она твоя, – согласился Айлиль. – И вот мои условия. Очисти от камней и болот двенадцать долин в моих владениях, чтобы могли там жить люди и пастись скотина.

– Будет исполнено, – сказал Мак Ок.

Вернулся он домой и поделился с отцом своей заботой. И тогда по воле Дагды очистились от камней и болот двенадцать долин за одну ночь во владениях Айлиля.

Чуткая сладкая дрема, в которую оба погрузились незаметно для себя, была прервана назойливо повторяющимися звуками неизвестного происхождения, доносящимися с балкона. Скрип, еле слышное звяканье металла о камень, снова скрип, дыхание явившегося с недобрыми намерениями, невидимого в темноте существа…

Дэймон вздрогнул, приподнялся на локте. Глаза его блеснули зеркальным блеском.

– Что там? – шепотом спросила Анна, со страхом вглядываясь во мрак занавешенного портьерой дверного проема.

Он молча покачал головой. Лег обратно и принялся ласково массировать ее груди под одеялом.

– Я больше не могу, – жалобно прошептала Анна.

И это правда. Выдерживать такой сокрушительный натиск по нескольку раз за ночь…

– Но мне все понравилось, – добавила она поспешно.

И облегченно вздохнула, почувствовав, что Дэймон беззвучно смеется, лежа рядом. Он тоже доволен – и Анной, и собой.

Пальцы нащупали какое-то неровное уплотнение на его коже. Послеоперационный рубец? Сейчас она сочла себя вправе задать этот вопрос, поскольку этой ночью они стали немного ближе друг другу, чем раньше.

– Ничего страшного, – сонно пробормотал Дэймон. – Это было давно.

– Что именно? Вывих плечевого сустава?

Он беспокойно шевельнулся.

– В общем, да. С разрывом суставной сумки.

– Как же это случилось?

– Какая разница? Это действительно было давно. Шесть лет назад.

Легчайшими прикосновениями Анна ласкала его запрокинутое лицо. Ровные брови, сомкнутые веки. Впадины щек под высокими скулами, придающие облику неповторимый шарм.

– Левый глаз, левое веко, левое плечо. – Она коротко вздохнула. – Твой бог любит тебя, Дэймон О’Кронин.

Он повернул голову и укусил ласкающую его руку. На полном серьезе цапнул зубами.

– Вот только не надо делать из меня мученика.

Аромат его кожи, губ, волос, свойственный ему одному аромат пришельца из Маг-Мелл[30], заставил ее снова задрожать от желания, хотя полчаса назад это казалось ей невозможным.

– Мог Руитх… – выдохнула она чуть слышно.

И замерла, почти не