Фанаты. Прошлое и настоящее российского околофутбола - Владимир Козлов

В 1989 году матч в Кутаиси между местным «Торпедо» и московским ЦСКА был остановлен почти на час из-за беспорядков, учиненных местными болельщиками – они протестовали против отмены судьей гола, забитого из положения «вне игры». На тот момент ЦСКА выигрывал со счетом 1:0.

Андрей Малосолов, ЦСКА:

Там еле выжили четырнадцать наших фанатов, которые были на этом матче, – их какой-то отважный мент спас. А так они уже, можно сказать, прощались с жизнью: двадцать тысяч зрителей, и, сметая все на своем пути, эта лавина несется на них. Пятьдесят шесть минут длилось это безобразие, потом мэр города чуть ли не на коленях умолил болельщиков вернуться на трибуны. Естественно, судья уж весь белый был, он дал «Торпедо» сравнять счет, и на этом матч закончился. Кутаиси никакого наказания за это не понесло.

Через год подобный инцидент произошел в Ереване, на матче «Арарат»—ЦСКА. Толпа армянских болельщиков выбежала на поле и бросилась на игроков команды гостей. Футболистам и тренеру пришлось прятаться от разъяренной толпы в бронетранспортере.

Подобные столкновения происходили и в стремившейся отделиться от СССР Прибалтике, с которой у российских фанатов всегда были «особые» отношения. Едва ли не каждый приезд фанатов московской команды в Вильнюс, где играл футбольный «Жальгирис», или Каунас, где базировался одноименный баскетбольный клуб, заканчивался дракой, причем не с местными фанатами, а с националистически настроенной гопотой и неофашистами.

Андрей Малосолов, ЦСКА:

Особая вражда у нас была с Каунасом – там баскетбольный «Жальгирис» играл. В восемьдесят девятом году нас было семь человек. Естественно, на нас сразу в «Спортхалле» был совершен «прыжок». Мы просто похватали стулья, которые стояли в фойе, и начали ими отбиваться. А после матча пятеро наших уезжали в Минск, на гандбол, а мы с моим другом Архипом собрались в тот же день возвращаться в Москву. Мы незаметно отделились – думали, что незаметно, – пошли к вокзалу, потом смотрим: на нас несется табун литовцев. Мы влетели на вокзал – а там стоял поезд Калининград—Ленинград, он шел через Вильнюс, а больше никаких поездов вообще не было. В дверном проходе стояла бронетанковая проводница, полностью его заслоняя, и мы с разбегу просочились мимо нее – даже не знаю, как нам удалось. Влетели в этот тамбур, она сначала нас хотела ударить своим желтым флажком, потом увидела эту толпу и начала этим флажком отбиваться от них. Фактически спасла нам здоровье, а может, и жизнь. Так мы доехали до Вильнюса и там уже пересели в поезд на Москву.

В те времена и в южных регионах самой России московскому фанату часто приходилось тяжело, и любой выезд туда мог запросто стать «экстремальным». В кавказских автономных республиках уже в начале 1990-х царил беспредел, и фанаты, отважившиеся на «безумные» выезды в эти республики, испытали все это на собственной шкуре.

Андрей Малосолов, ЦСКА:

Я приехал в девяносто первом году во Владикавказ, нас всего было одиннадцать человек, и всех засадили в центр, сказали – сидите здесь. И конфликт начался уже на первой минуте, потому что ЦСКА гол забил. Мы все вскочили – и тут понеслось: камни, монеты, аксакал какой-то взял зонтик и стал зонтиком бить нашего человека. И все это завершилось вмешательством милиции. Чтобы хоть как-то нас спасти от неминуемой расправы, милиционерынас – одиннадцать человек – умудрились затолкать в один «бобик», в это заднее отделение. Выражение «хочешь жить – не так раскорячишься» было применено по полной программе. А тогда как раз шла осетино-ингушская война, оружие было у людей на руках, и когда «Алания» сравняла счет, там по стадиону просто пошла пальба – из пистолетов, из автоматов.

Развал и распад

Пик фанатизма второй половины 1980-х – начала 1990-х закончился с развалом Советского Союза, появлением своих чемпионатов в бывших союзных республиках и общим экономическим крахом. С одной стороны, когда экономика рухнула, а цены практически на всё, наоборот, выросли, многим стало просто не до футбола: люди думали о том, как выжить при «шоковой терапии» и «диком капитализме», а не о футболе. В то же время, когда чемпионат СССР распался на чемпионаты бывших республик – России, Украины и т. д., – все эти чемпионаты оказались гораздо менее интересными. Когда вместо сильных украинских команд «Спартаку», «Динамо» или ЦСКА пришлось играть в чемпионате России с клубами, еще недавно находившимися во второй лиге союзного чемпионата, интерес зрителей к футбольным матчам резко упал.

Андрей Малосолов, ЦСКА:

Если мы раньше, в советские времена, ездили в Харьков, Тбилиси, Киев – большие города, то теперь мы стали ездить в Камышин запущенный какой-нибудь. Я помню матч девяносто второго года, ЦСКА—«Динамо» (Ставрополь), на котором было пятьсот зрителей и всего восемь фанатов. Никому после Тбилиси и Харькова не было интересно смотреть ни на какой Ставрополь, ни на какой «Текстильщик» (Камышин), на всю эту полную задницу.

Александр Шпрыгин («Каманча»), «Динамо» (Москва):

После развала СССР, когда был первый чемпионат России неинтересный, «Динамо» там обыгрывало пять-ноль, четыре-ноль «Текстильщик» (Камышин) или «Факел» (Воронеж), резко упал интерес к чемпионату, и у фанатов – выездная активность.

Валерий «Сабонис», «Зенит» (Санкт-Петербург):

Девяносто первый год – это вообще: пятьдесят, восемьдесят человек на всем стадионе Кирова – семидесятичетырехтысячном. И в фанатском секторе – десять человек. На выездах – тоже два-три человека. Хорошо, когда десять. В девяносто втором, девяносто третьем что-то началось – по тридцать человек приезжало в Москву, Ярославль. Откуда столько народу? В девяносто третьем в Москву пятьдесят человек приехало – достижение такое было. У всех был спад, и тогда фанаты всех городов сблизились, просто как единое целое были.

Несмотря на падение интереса к футболу, фанатизм не исчез совсем и даже пытался по-своему поддерживать традиции. В каждый период истории фанатизм имел свою специфику, в которой, как в зеркале, отражалась история целой страны. Из-за нищенского существования большей части населения бывшего СССР и обострения криминогенной обстановки спецификой начала 1990-х были «проводы» фанатов враждебных команд на вокзалах, нападения на простых болельщиков враждебных команд с традиционным отбором «трофеев» – шарфов.

Александр Шпрыгин («Каманча»), «Динамо» (Москва):

В девяносто первом году я в первый раз поучаствовал в драке – больше, конечно, поприсутствовал. Тогда «Динамо» проиграло «Спартаку» семь-один в Лужниках. И после матча я поехал на «Павелецкую». И я офонарел – там такая битва была, здоровые дяди друг друга метелили, в фонтан кого-то закинули – я просто обалдел. А в девяносто втором – девяносто третьем я уже ездил вместе со всеми, в метро «спартачей» вылавливал. Тогда большое количество драк происходило на вокзалах, потому что большинство фанов жило в пригородах, и на вокзалах это называлось «провожать». Садились в электрички, друг друга метелили. Это сейчас есть группировки, которые ищут другие группировки, а тогда любой, кто в шарфе противника, считался оппонентом, и их били и шарфы снимали. Сейчас этого не делают, потому что это – сто шестьдесят первая статья Уголовного кодекса, грабеж, а тогда собирали трофеи – кто сколько шарфов наснимал. И ни у кого не было в голове претензию предъявить.

«Перезагрузка»

Спад в российском фанатизме продолжался несколько лет, практически до 1994 года, и сменился новой фазой его расцвета, причем случилось это благодаря старым врагам – «Спартаку» и ЦСКА. Стоило их вражде возобновиться, как тут же подтянулись фанаты других команд, и российский фанатизм начал заново развиваться.

Новым в этой волне фанатизма стало появление группировок. До этого фанаты одной команды никак себя не называли, у них не было собственной символики или чего-то подобного. Сейчас же, с интервалом всего в несколько месяцев, в 1994–1995 годах у ведущих московских команд сложились первые фирмы – «Flint’s Crew» у «Спартака», «Red Blue Warriors» у ЦСКА, «Blue White Dynamites» у «Динамо». Появление фирм стало новым этапом в развитии российского футбольного фанатизма.

Игорь М., «Спартак» (Москва):

Конец девяносто четвертого – это была та дыра, та точка, ниже которой откатиться уже невозможно – я только о фанатах «Спартака», о нас речь веду. Выезд «Спартака» в Тулу – сорок три человека. Это смешно. Все было в полном упадке, в разрухе. Мне это было очень обидно. В эту же осень девяносто четвертого года был матч в Киеве, лига чемпионов, «Динамо» (Киев) – «Спартак». Когда «Спартак» выигрывал два-ноль, а в результате проиграл два-три. Вот на этот матч все поехали – и кто раньше бывал в Киеве, и кто помоложе. Там было человек четыреста пятьдесят всего – и для меня это тоже было разочарование, потому что на таком матче, и столько мало народу. Но там, по крайней мере, люди пообщались – и вроде бы идея [создания фирмы] уже тогда начала формироваться. Это какой-то импульс дало, толчок.