Эволюция «Андромеды» - Дэниел Уилсон

происшествий. Боˊльшую значимость имел неизвестный спор, вспыхнувший между Нидхи Ведалой и Джеймсом Стоуном, когда они на мгновение остались одни.

Вернувшись из джунглей, Нидхи передала образец Пенг Ву и сразу же обратилась к сержанту. Она спросила Эдуардо Бринка, известно ли ему о какой-либо опасности для команды. Сконцентрировав взгляд на Джеймсе Стоуне, сержант скрестил мощные руки и ответил, что угрозы нет. Во всяком случае, не более, чем в начале экспедиции.

– Нет ничего, с чем я не справлюсь. У меня есть инструкции на все случаи жизни, – с каменным лицом уверил Бринк.

В конечном счете эти слова станут для него роковыми.

Тем временем Пенг Ву поместила пробирки в герметично закрытый отсек переносной лаборатории. Содержимое каждого флакона высасывалось в компактную машину, где измельчалось при помощи алмазного молотка и направлялось в разные отделения машины.

Посредством специального уменьшенного оборудования Пенг сумела провести десятки экспериментов. Помимо переносной лаборатории, ее преимущество заключалось в знании результатов исследований, полученных учеными после первого инцидента с «Андромедой».

Первым делом она подключила анализатор масс-спектра, который определил, что серая зола по химическому строению совпадала со штаммом «Андромеда». Однако определить, какому именно подвиду она соответствовала (AS‐1 или AS‐2), так и не удалось. Полученные результаты требовали сравнения с живыми образцами либо проведения более продвинутых (и непортативных) лабораторных исследований, таких как рентгеноструктурный анализ.

Изолировав положительные пробы, она продолжила эксперимент.

На этот раз Пенг Ву попыталась стимулировать рост. Помещая образцы в среду с различным уровнем вакуума, углекислого газа и ультрафиолета, она стремилась вызвать реакцию частицы на различные вещества, в том числе эпителиальную ткань, материю и ингибитор Ведалы.

Образцы среагировали только на кровь и латекс. И в обоих случаях окружающая среда не имела значения для прожорливой микрочастицы.

Сосредоточив внимание на двух весьма ограниченных реакциях, Пенг озадаченно наблюдала в микроскоп. При прямом контакте с кровью инфицированные образцы с пугающей скоростью вызывали коагуляцию. При взаимодействии с латексом таким же невероятно быстрым образом появлялось вещество, напоминающее пыль. Обе тенденции ранее прослеживались с AS‐1 и AS‐2.

Однако изумленный взгляд на лице Пенг Ву вызвало другое событие.

Стороннее воздействие на микрочастицу вызвало ее стремительный рост – она начала самовоспроизводиться. Имея ограниченные ресурсы, Пенг не могла продолжить исследование, но, опираясь на полученные результаты, предположила, что образцы перекрестно загрязнились. Именно поэтому она сочла их недостоверными.

Теперь у Пенг появилось достаточно информации, чтобы обратиться к группе:

– Серое вещество с языка обезьяны дало положительный результат на штамм «Андромеды». Однако типировать его я не могу. Результаты, скорее всего, исказились.

– И все же что вы нашли? – настаивала Ведала.

Пенг заговорила с присущей ей осторожностью:

– При контакте с частицей кровь свернулась, как в случае с AS‐1. Но… она также расщепила полимер, как AS‐2. А еще… она, похоже, самореплицируется, используя субстрат в качестве энергии.

Нидхи Ведала выдохнула.

– Что ж, теперь нам известно, что приматы стали жертвой заражения. Вот только каким штаммом…

– Без полного лабораторного анализа ответ не получить, – добавила Пенг Ву.

– А вы заметили, что на территории между нынешним местом и аномалией деревья не пострадали? – уверенным тоном заговорил Одиамбо. – Кроме того, среди обезьян нет детенышей. Должно быть, они бросили младенцев. В таких плотных зарослях приматы способны развивать скорость более тридцати миль в час.

– А мы с вами находимся менее чем в двадцати милях от аномалии, – добавила Ведала, уловив ход мысли Одиамбо. – Значит, на максимальной скорости животные прожили чуть более получаса.

– И вот этот факт соответствует инциденту в Пидмонте, где смерть наступала в результате свертывания крови. Но не у всех разом, – заметил Стоун. – Некоторые жертвы… прожили дольше. Достаточно долго, чтобы записать сообщения или совершить самоубийство. При этом более часа никто не протянул.

– За исключением ребенка и старика, – напомнила Нидхи. – У каждого из них обнаружили аномальный уровень кислотности, который предотвратил развитие инфекции.

– Верно, – согласился Стоун.

– Нужно передать результаты Клайн, – вмешалась Пенг. – Получив живые образцы «Андромеды», она сможет ответить, с каким именно штаммом мы имеем дело. Нужно найти место, где будет ловить телефон.

– Нет, – возразил Бринк, нависнув над учеными и оглядываясь на джунгли. – Нам нельзя оставаться. Или вы забыли о назначенной встрече? Кроме того, здесь вы все равно не найдете сигнал.

– А вот тут я бы с вами поспорил, сержант.

Бринк глянул на Джеймса Стоуна, который держал в руках беспилотник размером с обеденную тарелку.

– И что это? – спросил Бринк.

Стоун с застенчивой улыбкой пожал плечами.

– Моя малышка. Очень ценная, к слову. Я взял ее вместо сменной одежды.

Бринк с отвращением фыркнул и отвернулся в сторону.

Уже несколько мгновений спустя дрон, созданный из углеродного волокна, медленно поднимался к кронам деревьев, пробираясь через лабиринт ветвей и лиан. Под ним, точно рыболовная леска, тянулась проволока. Вскоре гудящий беспилотник вынырнул из небольшого лиственного зазора, напоминая инопланетного гостя среди залитого солнцем тропического леса.

И тогда Ведала сумела вызвать МКС.

Как только связь установилась, неистовый шквал невидимых данных вырвался из зеленых просторов джунглей к темным пустотам космоса.

Высококачественное исследование

В самом сердце МКС, в нескольких сотнях миль над джунглями Амазонки, в тени стояла неподвижная гуманоидная фигура. Пока микрогравитация легонько качала ее тело, красноватый импульс светового индикатора беспрестанно мигал, отражаясь от наружного корпуса. Гладкий анодированный алюминий был отполирован до идеального золотистого блеска. Однако не только блеск вызывал изумление, но и безусловная чистота, ведь никогда прежде робота не касалась рука человека.

Экспериментальный робот-гуманоид «Робонавт R3A4», созданный в этой же комнате своим же предшественником, никогда не покидал герметичную среду и был единственным постоянным обитателем лабораторного модуля «Лесной пожар, Марка 4».

И пусть «Робонавта» ни разу не касался человек, человеческая мысль безустанно посягала на его тело.

Внутри цилиндрического лабораторного модуля один за другим замерцали белые огни. Светодиоды на верхней части груди R3A4 испустили красное свечение, попеременно сменившись зеленым. И в этой сложной симфонии «Робонавт» ожил. Машина опустила голову, взглянула на руки и с поразительной ловкостью поочередно согнула пальцы. Затем гуманоид повернулся лицом к стене из шкафов, в каждом из которых находилось экспериментальное оборудование.

Изобретенный и усовершенствованный благодаря вкладу Института робототехники и интеллектуальных систем, «Робонавт» занимал тот же форм-фактор, что и астронавт-человек. Полное соответствие человеческому телу облегчало дистанционное управление, даже невзирая на то, что R3A4 был сильнее, быстрее и обладал лучшими сенсорными возможностями, чем его операторы.

Однако этот экземпляр был уникальным.

Лабораторный «Робонавт» был разработан специально для доктора Софи Клайн. Нейрокомпьютерный интерфейс, которым она пользовалась с детства, модифицировали для беспроводной передачи самых тонких жестов. Запертый в собственном наичистейшем пространстве, робот проводил эксперименты без риска заражений, бактерий, грязи или любых инородных тел, которые могли поставить под угрозу платонически совершенную чистоту лаборатории.

R3A4 приступил к работе.

Софи Клайн находилась в двадцати ярдах от «Робонавта» в лабораторном модуле «Дестини». Она сидела возле удаленной станции, вооруженная перчатками и очками виртуальной реальности. Клайн видела глазами робота, чувствовала его руками