Проклятие любви - Тамара Лей

— Не смей!

Ансель, покраснев, цедил сквозь зубы срамные слова, но ослушаться своего суверена у него не хватило духу. С лицом, искаженным яростью, он вернулся к толпившимся рыцарям. Слава Богу, что удалось избежать оплеухи. Но радости от этого мало. Ведь все равно кто-то будет ее избивать — не Ансель, не Максен, так другой. И все-таки… неужели в нем осталась капля человечности? А может, он просто бережет ее, чтобы самому напиваться ее мучениями?

— Готовьтесь! — приказал Пендери рыцарям. — Мы выезжаем через час.

Легко было догадаться, что он хочет застать врасплох Эдвина и его сподвижников. Она добрый час молилась, чтобы этого не случилось, чтобы ранение помешало Максену свершить возмездие, отсрочило его час. Тщетно!

— Ради Бога! — выдохнула девушка. — Не надо.

Рыцарь испытующе посмотрел на нее и отвел глаза. И почему ей пришла в голову мысль о капле человечности в нем? Нет в нем милосердия, не будет и пощады — и все в ней замерло от ужаса.

Намотав веревку на руку, Максен стиснул ее локоть и подтолкнул к башне. В Райне все сжалось в комок. Запрокинув голову, она посмотрела на сооружение из серого камня. Башня предназначалась для охраны входа в замок. Но в ней было несколько крохотных каморок для именитых узников. Вряд ли Максен станет держать ее здесь. Скорее всего ее кинут в темницу, уже знакомую ей. Да и Пендери старшему там удобней тешить свои мстительные чувства.

— Максен! — раздался голос.

Тот повернулся на крик, а за ним покорно повернулась и Райна: к ним приближался, хромая, Кристоф. Впервые она подумала о том, что Пендери-младший, должно быть, играет не последнюю роль в замыслах Максена: ведь это он уговорил ее бежать из замка! Правда, она точно не знает, сделал он это преднамеренно или стал слепым орудием в руках брата. Взгляд Кристофа был умоляющим — он просил верить в его невиновность. Но так ли это? Райна опустила глаза.

— В чем дело, Кристоф? — спросил его старший брат.

— Ты ранен, — нахмурился юноша, глядя на окровавленную рубашку, — возможно, я…

— Но ты пришел, наверно, не для того, чтобы обсуждать мое ранение?

Кристоф нервно чертил носком сапога по земле:

— Нет, но… но если ты не возражаешь, я хотел бы поговорить с леди Райной с глазу на глаз.

— Она узница, а не леди, — вспылил Максен, — лучше возвращайся к своим книгам и не трать на нее драгоценное время.

— Но…

— Я все сказал!

Возмутившись, Райна вмешалась:

— Он не ребенок, и нельзя с ним так разговаривать.

— Не ребенок, — повторил норманн, — а кто? Мужчина?

— Пока нет, но скоро им станет. И не нужно его унижать!

Пендери-старший хотел было возразить, но решил, что бессмысленно пускаться в споры, и повернулся к башне. Лестница была узкой, и пленница шла следом за рыцарем, стараясь не отставать, чтобы не упасть. Наконец последняя ступенька! Максен отворил дверь и втолкнул девушку в каморку:

— Ваша тюрьма.

Стоя посреди каморки, она подумала, что здесь есть место и для подстилки, и для деревянной лохани, в которой можно помыться. Все-таки тут лучше, чем в ее прежней темнице. Она посмотрела на Максена и уловила в его глазах выражение боли и усталости, которое он, видимо, умело скрывал на людях. Ранение у него было серьезное, и любой другой человек не выдержал бы и слег. Райна испытывала к нему сострадание, но не хотела, чтобы он об этом догадался.

— Почему же не в темницу? — спросила она.

Дьявольская усмешка скользнула по его лицу. Он кивнул в сторону окна:

— В темнице нет окна.

— А для чего мне окно?

— Не хочу, чтобы вы пропустили рассвет. Вы знаете, это впечатляющее зрелище, когда небо не затянуто английскими тучами.

Райне стало не по себе. Максен явно играл с нею, как кот с мышкой, радуясь ее страданиям.

— Как вы заботливы, — пробормотала девушка. Подняв связанные руки, спросила: — А как быть с этим?

Пендери подошел к ней и развязал узел:

— Все, что я требую — это имя.

— А вы оставите остальных в покое?

— Эдвина с его мятежниками? Нет! — отрезал рыцарь. — Саксонские бунтовщики не будут здесь распоряжаться. Они прекратят мутить воду.

Райна отступила на шаг и потирала затекшие руки.

— Как я уже вам говорил, храните свою тайну, и саксы умрут. Расскажите мне правду — они будут жить.

— Я не могу.

— Пусть так, — и вышел, закрыв за собой дверь. Райна услышала, как опустилась железная решетка, заперев ее в башне.

— Беги, Эдвин, — прошептала она, — нет, пожалуй, уже поздно.

Глава 6

Расправив пошире плечи, хоть это давалось ему с изрядным трудом из-за раны в боку, Максен пошел в дальний конец зала, где была его комната. Откровенно говоря, вряд ли можно было так назвать угол, отгороженный от зала ширмой. Келья в монастыре и то больше напоминала жилище. Покои лорда Этчевери, конечно, отличались большими размерами, но полного уединения не обеспечивали, ибо отделялись от зала деревянной ширмой, которая держалась на кожаных петлях. То, что происходило за ней, было спрятано лишь от глаз, но не от любопытных ушей. Помня об этом и особо учитывая то, что его рыцари до недавнего времени верой и правдой служили сэру Анселю, Максен зашел за перегородку, приподнял грубую саксонскую рубашку и стал разматывать повязку. Кровь перестала уже течь, но пропитанная ткань присохла к ране, и ее трудно было отодрать. Помедлив, рыцарь побрел в поисках воды и чего-нибудь для повязки.

Похоже, Кристоф подумал об этом раньше его. Хромая, он уже спешил навстречу брату. Рядом с ним мелкими шажками шла женщина, держа ушат с водой, а на плече у нее покачивались полоски чистой ткани. Хмурая и задумчивая женщина расцвела, увидев Максена, и как-то зазывно ему улыбнулась. После Райны такая приветливость обрадовала рыцаря, но не настолько, чтобы рискнуть уложить ее в свою постель. Два монастырских года без женщин мучительно напоминали о себе, однако к близости он еще не был готов. Но скоро, если судьбой ему предназначено жить грешной земной жизнью, норманн возьмет от нее все, как брал до Гастингса.

— Садись, а мы с Сетой перевяжем твои раны, — заботливо сказал Кристоф.

— Вот уж никогда не думал, что ты увлечешься знахарством, — буркнул Максен.

— Кто-то должен этим заниматься, — смутился юноша, поставив сумку на постель.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Идет война между саксами и норманнами, — пожал плечами Кристоф, — так что этим необходимо заниматься.

— Есть другие…

— Был один, но он давно мертв.

— Кто это?

Кристоф занялся сумкой, раскладывая на постели ее содержимое.

— Продолжай, — потребовал Максен, — я должен знать все.

— Его звали Хода. Он был сакс и хороший человек. Почти всему, что знаю, научился я у него.