Разведка - Кэтрин Эпплгейт

Для человека это примерно то же самое, как если столкнуться лицом к лицу с собственным двойником. Тем более что лошади, увы, вовсе не относятся к вундеркиндам животного мира. Соображают они довольно туго, так что жеребцу все это показалось, вероятно, какой-то бессмыслицей.

Как ни странно, он вдруг успокоился. Сейчас он вел себя так, как если бы меня просто тут не было. Но еще более странным было другое: по мере того как сознание лошади, проснувшись, вступило в борьбу моим собственным, на меня тоже снизошло какое-то странное спокойствие. Скажем – жеребца я больше не опасалась.

Это было примерно так: «Что еще за лошадь? Не понимаю, о чем это вы?».

Потом я проверила лошадиные чувства. Слух великолепный. Хорошее чувство вкуса. Но зрение… зрение, прямо сказать, так себе. Я стала близорукой, но гораздо больше мне мешало то, что сейчас я, казалось, смотрела во все стороны одновременно. Один глаз влево, а другой вправо. Но видела я паршиво – отсутствовало чувство расстояния. Я не могла сказать в точности, какое расстояние от меня до стенки слева то ли полметра, то ли все два. И если бы вы положили на землю две палки, вряд ли я могла бы сообразить, какая из них ближе.

Но прямо передо мной была некая зона, которую я видела сразу двумя глазами. Только в ней мое зрение было бинокулярным, почти как у человека или у хищной птицы. Теперь я могла различать и расстояние, но только прямо перед собой.

Это было довольно-таки необычно. Но скорее меня пугало не это, а та невероятная энергия, которая просто распирала огромного жеребца. Будто каждый мускул в моем теле дрожал от нетерпения. Я чувствовала себя так, словно превратилась в гигантский генератор.

К счастью, управлять сознанием лошади оказалось проще простого. Я чувствовала легкий голод, но, к счастью, он не имел ничего общего с безумным, всепоглощающим голодом, который испытывают другие существа. Похоже, лошадям не был знаком и сумасшедший, панический страх, способный иногда просто парализовать животное.

Я запросто справлюсь со всем этим, твердила я себе. Все уже почти позади, осталось сделать только одно – выбраться из этого стойла, а потом и из конюшни. После этого вернуть себе нормальный вид и отыскать остальных. Итак, всего три дела.

Выбора у меня не было. Протянув большую золотистую голову к выходу, Я сделала то, до чего бы в жизни не додумалась никакая лошадь – приподняв щеколду, осторожно толкнула носом дверь и вышла.

Просто веди себя нормально, повторяла я про себя. Да уж. Нормально – для девочки, превратившейся в скаковую лошадь.

Я сделала шаг вперед. И поскольку теперь могла видеть двумя глазами одновременно, то сразу заметила в противоположных концах конюшни две группы подсобных рабочих.

Та-ак, понятно. Ладно, постараюсь сделать вид, что я их не вижу.

Один из мужчин поднял голову и, заметив меня, застыл на месте.

– Эй, черт возьми! Да ведь это же Миннеаполис Макс! Он выбрался из стойла! Какого… ну, кто-нибудь мне за это заплатит, клянусь Богом! Эй, Джо! Поймай его за узду и, ради всего святого, перестань вопить! Быстрее! Пошевеливайся, пока старина Макс не начал снова цепляться к Кэйну!

Другим глазом я заметила того самого щуплого подростка, которого больно лягнула, когда он ухватил меня за ногу. Он рысцой кинулся к тому самому стойлу, из которого я только что выбралась.

– Эй, мистер Хинкли! А тут еще один жеребец, и он тютелька в тютельку такой же, как…

– Заткнись и принеси мне его уздечку и все остальное. И живо! Живо!

– Да, сэр!

Человек по фамилии Хинкли медленно, затаив дыхание, осторожно приближался ко мне. И я догадывалась почему. Лошадь, в которую я превратилась, была не просто норовистой или нервной. Нет, от страха она сейчас была на грани безумия. Ужас сводил ее с ума. И еще она злилась. Злилась на стоявшего перед ней человека. Но куда большую злобу вызывали другие жеребцы, особенно один из них. Вот его запах снова ударил мне в ноздри, и я почувствовала, как горячая волна ярости захлестнула меня с головой.

– ХхххРИИИ-Хиии-хиии-хиии! – завизжала я на такой высокой ноте, что едва не лопнули барабанные перепонки, всем своим видом показывая, что готова к схватке.

– Ну, ну, малыш! Вспомнил, что бежишь в следующем заезде и решил выйти сам, не дожидаясь, пока тебя выведут? Побереги силы, старина. Они тебе понадобятся. Ах ты, мой чемпион! Мой чудесный Миннеаполис Макс!

И вот тогда меня будто ударило. Видите ли, я не такая уж любительница скачек и все такое. Но это имя вдруг вспыхнуло в моем мозгу, пробудив дремлющую догадку. Я внезапно поняла, что оно хорошо мне знакомо.

Какая нелегкая дернула меня превратиться в ту самую лошадь, которая, по мнению знатоков, просто обязана была выиграть Кентуккийское дерби?

– Пошли, мальчик. Пора. Скоро ты бежишь.

Вот это здорово, подумала я. Обожаю бегать!

Глава 16

– Кэсси, это я, Тобиас. Не знаю, слышишь ты меня лили нет, но ты единственная, кого я еще не нашел. Если можешь, бай мне какой-нибудь знак. Ну хоть как-то сообщи, где ты сейчас. Ау, Кэсси!

– Я внизу. На беговой дорожке, – сказала я.

– Эй, если ты телепатируешь, выходит, тебе пришлось превратиться!

– Угу, еще как пришлось!

– Ну, и где же ты? И, самое главное, кто ты сейчас?

– Я – лошадь, Тобиас.

– Клево! – присвистнул он. – Так, и где ты сейчас?

Я вздохнула.

– Посмотри повнимательнее на беговую дорожку. Видишь, там несколько лошадей, их сейчас заводят за стартовые ворота? Отыщи лошадь, жокей которой носит красно-зеленые Цвета. Ее номер двадцать четыре. Ну что, видишь?

– Ты шутишь!

– Нет, Тобиас. Я и не думала шутить.

– Как это случилось?

– Длинная история. А у меня сейчас времени в обрез. Видишь ли, скоро старт. Мне нужно бежать.

Сидевший на моей спине жокей казался мне легче перышка. Это меня как раз беспокоило меньше всего. Но вот трензель во рту мне не нравился. Он меня безумно раздражал! Почти так же, как здоровенный вороной жеребец, который должен был скакать по соседней дорожке!

Я раздраженно фыркнула носом и мотнула головой в его сторону.

– Тише, тише, малыш, – примирительно пробормотал, успокаивая меня, жокей.

Правым глазом я вдруг заметила Марко, пробиравшегося сквозь толпу поближе к нам. Он дико размахивал руками.

– Вижу тебя, Марко. Все в порядке, не переживай.

Скорее всего, Тобиас уже дал знать всем остальным, в какую историю я умудрилась вляпаться.

– А кто переживает? – завопил Марко. – Просто хочу посмотреть, кто выиграет забег. У меня есть пять долларов, я поставлю на тебя. Идет?

– Очень смешно. Да, очень смешно, просто обхохочешься!

Мой жокей, рывком натянув поводья, носком сапога ударил меня в бок. Самое идиотское, что я совершенно не могла взять в толк, чего он от меня хочет! Видите ли, конечно, превратившись в скаковую лошадь, я унаследовала и присущие ей инстинкты. Но у меня просто не было времени приноровиться к ним. Ведь я теперь была не просто лошадь, а премированный скакун по имени Миннеаполис Макс.

Значит, нужно было срочно думать. Пораскинув мозгами, я предположила, что он хочет, чтобы я подошла к стартовым воротам. Так я и сделала.

Возле ворот стоял тренер. Тот самый человек с сигарой, только теперь она выглядела куда более изжеванной и обслюнявленной, чем прежде.

– Он вечно валяет дурака перед воротами, сказал человек с сигарой, обращаясь к жокею.

Ах, вот, значит, как? Ладно, сейчас я им покажу! Надменно вскинув голову, я спокойным шагом вошла в узкий проход.

Но, очутившись внутри, я вдруг сообразила, почему Миннеаполис Макс вечно валял тут дурака. Точнее, не проявлял желания туда идти. Это была настоящая ловушка. Деревянные стенки стиснули меня со всех сторон, уперлись в бока. Это была западня! Я попалась!

Бежать!

Встав на дыбы, я дико забила в воздухе передними ногами. Тяжелые копыта с грохотом забарабанили по воротам. А сама я вопила во всю силу своих лошадиных легких.

БАМ! БАМ!

– ХхххРИИИ-Хиии-хиии-хиии!

– Тише, Макс, тише! Успокойся же, – уговаривал меня жокей.

Я перепугалась до полусмерти. Во всяком случае, за ту часть сознания, которая принадлежала скаковой лошади, могу ручаться смело. Да тут еще, ко всему прочему, прямо мне в ноздри пахнуло запахом чужого разгоряченного тела. Это был тот самый вороной, и я совсем взбесилась.

Может, это меня в какой-то степени извиняет, не знаю. В этот момент я уже не думала ни о чем. И поэтому, когда сидевший у меня на спине жокей снова стал умолять меня успокоиться, я вдруг сделала такое, чего бы не сделала никогда, будь у меня время прийти в себя. Нечто такое, чего бы ни за что не допустила, будь я в своем уме.

– Сам успокойся, идиот! Тебя бы сунуть в эту коробку, посмотрела бы я на тебя! – рявкнула я. Естественно, телепатически