Грешник Шимас - Шахразада

Старик помолчал. Взгляд его стал жестким:

— Ты не приверженец всесильного Аллаха, но на твоем попечении сейчас женщина, очень важная женщина… Если так случится, что ей будет причинен вред… в любом смысле… то это будет стоить жизни вам обоим.

— И ей тоже?

— Ей — в первую очередь. Ее убьют, без малейшего сомнения… Береги ее и себя тоже.

И снова он помедлил.

— Если сможешь, возвращайся. Я пошлю тебе весточку, если шум уляжется.

— В этом Замке Османт… Там есть где укрыться?

Старику понадобилось всего несколько слов, чтобы Шимас представил будущее укрытие и даже решил, сколь долго они смогут прятаться от преследования.

— А теперь быстрее! Вам пора идти.

Дверь закрылась за юношей, и он в темноте спустился по крутым ступеням. Фатима откинула с лица газ покрывала, которое делало ее неотличимой от любой другой женщины, и поставила на низкий столик вино и еду. Над их головами послышался приглушенный звук, словно захлопнули тяжелую дверь, но более громкий. Шимас выхватил меч и повернулся к лестнице. Ничего.

«Неужели я навлек беду на Ибн Айласа? — промелькнуло у него в голове. — Что там произошло?»

Фатима показала глазами на столик:

— Поешь. К ночи, уверена, мы должны быть готовы. Они ели в молчании. Шимас не знал, о чем думала его спутница, но с грустью размышлял о старике, оставшемся наверху. Неужели он навлек пытки и смерть на человека, который всего лишь за несколько монет купил для них лошадей и указал путь бегства? Однако вернуться ему на помощь было нельзя. Обнаружить себя сейчас — значит подтвердить самые черные подозрения преследователей.

Шимасу было сейчас страшно подумать о том, что было бы тогда с его прекрасной спутницей, еще недавно такой смелой.

На полу лежали вьючные тюки: Ибн Айлас, кажется, подумал обо всем. Он, похоже, знал и о намерениях Шимаса, и о грядущем преследовании… Быть может, долгая жизнь подсказала ему, что может понадобиться юноше, покупавшему двух верховых лошадей и два разных седла…

На низком столике лежали и стопки книг. Старик, ожидая беды и для себя, перенес вниз свою немалую библиотеку. В Лютеции за такие книги можно было бы купить целую провинцию или епископат. И в самих вьюках, кроме запаса пищи, лежали четыре книги. Очевидно, он хотел, чтобы Шимас взял их с собой.

— Поспи, — сказал юноша Фатиме. — Мы уйдем с наступлением ночи.

Она кивнула. Шимас укутал ее и присел на подушки у стены так, чтобы она могла устроиться рядом в относительном уюте. Наконец послышалось ее сонное дыхание, и теперь юноша смог подумать о ближайшем будущем куда менее романтично, чем это казалось еще вчера.

«Когда мы добрались до дома Ибн Айласа, было едва за полдень. Положим четыре часа на ожидание, потом еще час на то, чтобы выбраться по подземному ходу за городские стены… Похоже, мы сможем попасть наружу в самый глухой полуночный час…»

Он выбрал из стопки книг одну — перевод сочинения Шень Куа из далекого Катая — «Очерки о сонной заводи». Предстояли долгие часы ожидания, и лишь свеча, догорев, могла подсказать, когда будет пора отправляться.

Наконец этот час настал. «Очерки о сонной заводи» вернулись на свое место. От этого движения Фатима проснулась. Шимас зажег новую свечу и дал ее девушке в руки. Затем, взвалив тюки на плечи, последовал за ней по подземному ходу. Как и было уговорено, лошади ожидали в подземной конюшне, оседланные и готовые отправиться в путь. Поднявшись в седла, беглецы двинулись по тоннелю к городским стенам.

Свод нависал всего в нескольких пядях над их головами — местами тоннель был вырублен в сплошной скале. Несколько раз они пересекали маленькие лужицы, а в одном месте несколько сот шагов двигались вдоль потока чистой холодной воды. Внезапно ход оборвался. Перед путниками была каменная глыба, рядом с ней блестел бронзовый рычаг странного вида: такого не сделали бы ни мавры, ни готы, ни финикийцы — Шимас ни в одной из книг не видел прежде ничего похожего.

«Какие же мастера его создали? — задался он неуместным сейчас вопросом. — И когда?»

Сойдя с коня, юноша положил руку на рычаг. Помедлил, собираясь с духом, потом потянул вниз. Ничего не произошло. В свете свечи взгляды беглецов встретились.

«Что, если ход не откроется? Неужели мы в ловушке?»

Решительно отогнав панические мысли, Шимас собрался с силами и всем телом повис на рычаге. Медленно, скрипя, неохотно он поддался. Большая каменная глыба так же медленно повернулась внутрь тоннеля, неповоротливая от старости и несказанно долгих лет бездействия. Лиц путников коснулось дуновение ночной прохлады — затем пришел запах влажных трав, послышалось журчание сочащейся тонкой струйкой воды.

Шагнув наружу с мечом в руке, юноша оказался в узком ущелье, над которым светили звезды. Всего в нескольких шагах впереди замеченная им струйка воды вливалась в более широкий поток. Поискав глазами, он обнаружил второй рычаг, искусно скрытый в трещине скалы. Фатима вышла из тоннеля, ведя в поводу лошадей, и Шимас повернул рычаг — дверь закрылась, на этот раз совсем легко, и полностью слилась с естественными трещинами камня. Запомнив место, он замаскировал рычаг и уничтожил все следы движения двери.

Впереди был долгий переход под мягким весенним солнцем. Шимас счел это добрым предзнаменованием и даже своего рода благословением своего деяния. Когда беглецы добрались до деревушки, о которой успел шепнуть Ибн Айлас, стемнело. За кучкой домов и деревьями на фоне неба смутно вырисовывалась цепь далеких холмов.

Прошел уже час после заката, и дома в деревне стояли темные, с наглухо закрытыми ставнями. Увы, беглецы отправились за своим счастьем в не самые спокойные времена — ночные путники появлялись редко, и в маленьких деревушках их не привечали. Богобоязненные люди еще до темноты забивались в свои дома или постоялые дворы, а по ночам скитались только воры, бродяги да нечистая сила.

После недавних дождей улицы развезло, и копыта лошадей бесшумно ступали по грязи. Домик человека, которого искал Шимас, стоял на краю селения, похоже, на самой границе свободных земель. Юноша постучал.

За дверью послышался осторожный шорох, и он тихо проговорил:

— Мы — друзья Ибн Айласа, книжника и торговца.

— Чего вы ищете?

— Приюта и свободы.

Несколько долгих минут, казалось, ничего не происходило. Но потом ворота справа от домишки чуть приотворились — ровно настолько, насколько нужно было, чтобы лошади по одной смогли проскользнуть во двор. Хозяин недружелюбно посмотрел на юношу, но, видимо, успокоился, разглядев женский силуэт на второй лошади.