Канал имени Москвы. Лабиринт - Аноним

«Ты ведь не местный и не знаешь, как там, за воротами».

Он нахмурился, а потом, словно отгоняя дурное наваждение, спросил:

– Это что – какая-то игра?

– Да, я тоже боялась поверить. Это так невероятно! Я знаю только одного человека, создавшего лабиринт, но он… Он сейчас…

Она замолчала, опять как-то странно озираясь, на миг её лицо сковала печаль, затем затараторила:

– Так хорошо, что я тебя нашла! Хоть ты оказался совсем не таким. Совсем не похож…

«Она сумасшедшая, – мелькнуло в голове. – Просто сумасшедшая девчонка».

И тут же откуда-то из-за ворот будто накатила волна одобрения, словно что-то большое и бесформенное, таящееся во тьме, обрадовалось подобному строю мыслей, – конечно, сумасшедшая! – обрадовалось и теперь сулило лёгкий выход: «Сумасшедшая – этим всё и объясняется. И теперь только забрать у неё нож, и…»

На лбу внезапно выступила испарина. Девочка внимательно смотрела на него:

– Ты ведь меня не обидишь? – неожиданно попросила она.

Фёдор протёр лоб: а ведь там, за воротами что-то очень… Он посмотрел на девочку, попробовал ей улыбнуться: «Я опять думал неправильно: сумасшедшему не выжить на ночном канале и нескольких минут. А она здесь. Возможно, немного не от мира сего, необычная, возможно, очень необычная, но именно поэтому ей есть, что мне сообщить. И ещё кое-что, кое-что очень важное…»

(сигнальные дымы, склонённые друг к другу, были невозможны)

Он тихо усмехнулся и бросил пристальный потяжелевший взгляд в густую тьму за воротами: «Кем бы и чем бы ты ни было, ты только что выдало себя. Я не знаю, что ты такое, но грязный почерк всегда одинаковый, – Фёдор поморщился и снова усмехнулся, подумав о девочке. – И похоже, мы с ней на одной стороне. Вот что по-настоящему важно».

Он обернулся к своей гостье. Девчонка всё ещё была как сжатая пружина.

– Рассказывай, – кивнул ей Фёдор.

4

– Лабиринт капитана Льва и его сон, объявленный священным, – как в горячке пояснил Брут.

– И что? – нетерпеливо отмахнулся Хома.

– Об этом здесь. – Брут потряс листками. – Монах начал догадываться…

– Братик, ты о чём?

– Монах, брат Фёкл. Он ведь был такой, как я.

– Я понял про монаха. Но я не про него. Брут, что с тобой? Мы ж вольные братишки, нас всё это не касается.

– Девочка… Он успел передать мне. И теперь я должен. Больше некому.

– Не ка-са-ет-ся. Забыл?!

Брут насупился.

– Братик, давай избавимся от чёртовой книги и заживём по-старому. Одно зло от неё.

– Она бесценное сокровище! Ты что, не понимаешь…

– Это ты не понимаешь! Слушай сюда: нас уже ищут. Хорошо, хоть не знают кого. Её не продать. – Хома развёл руками. – Не продать нам чёртову книгу. Пока ты тут прохлаждаешься, изображая из себя учёного-книжника, я сгонял на тот берег. К людям. Разведал, о чём шепчут. Новости ужасные. Нас подставили, Брут. Не коллекционер он был вовсе.

Брут посмотрел на брата без удивления, но и без укора, и Хоме пришлось вспомнить, что вообще-то из-за него всё случилось. Он тяжело вздохнул:

– Благо хоть, у меня свой человек в обители, ну тот, помнишь, что подсобил тогда…

– Хромой?

– Я думаю, он такой же хромой, как и мы. Но шрам через всё лицо настоящий, уж тут-то меня не проведёшь. – Хома всё-таки позволил себе довольную улыбку. – Меня не распознает, как есть, никогда не видел, хоть и давно с ним дела веду.

– Тут я в тебе не сомневаюсь, – искренне заверил Брут.

«А что, значит, в другом сомневаешься?» – с досадой подумал Хома. Но сразу же решил, что из-за чёртовой книги стал несправедливо придирчив к брату.

– В общем, дело дрянь, братик, вляпались мы. Хромой, пусть так, давно уж говорил мне, что не всё там гладко у них в обители, как с виду. Неспокойно. Кое-кто из Возлюбленных, те, что помоложе да погорячей требуют от ихнего Дамиана доступа к Священной Книге, к подлиннику. Не первый день споры ведутся. Да и сам Дамиан у многих… Нет, авторитет, конечно, и всё такое, но слишком много всего к рукам прибрал, пока капитан Лев… – Хома понимающе щёлкнул языком и подытожил: – Неспокойно.

– Нам-то что дел до монахов?

– Нам?! – Хома невесело усмехнулся. – Скажу, братик, всё скажу. Знаешь, слух пустили, что кто-то проник в Озёрную обитель и убил благочестивого брата Фёкла, добрейшего и беспомощного старика. А про хищение Священной Книги Возлюбленные не объявили. Пока не объявили. Смекаешь почему?

Брут молча ждал продолжения, и Хома кивнул. И опять усмехнулся, совсем уж горько:

– Хорошо, что Хромой… Я ведь сначала разведал, что к чему, потянул за разные верёвочки и сплёл общую картину, так и понял. И у меня похолодело всё. В такую гадость мы вляпались. Подлинника всего два. Один у нас. И знаешь, почему монахи молчат о пропаже главной книги Пироговского братства? Чтоб не спугнуть. Догадываешься кого? Нас. Нас не спугнуть, братишка! Мы ж сами должны за деньгами с Книгой явиться. К коллекционеру. – Хома не смог удержаться от язвительности. – Кто ж такой суммой швыряться-то станет. Вот они и ждут. – Хома замолчал. Потом тяжело вздохнул: – Моя вина. Я облажался с этим коллекционером. Не просчитал его. Теперь понимаю, что неспроста он в том трактире оказался, сам на нас вышел. Но все мы умны задним числом.

– Хома, не кори себя. – Брут, наконец, хоть улыбнулся. Ободряюще. Всегда так. Эх, не достоин Хома младшего брата, не уберёг его с чёртовой книгой! Ладно б тело, тут Брут справился, но она голову, душу ему отравила.

– В опасную гадость вляпались, – тяжело повторил Хома. – Политика… Помню, один умный человек предостерегал: не связывайся никогда, самое поганое, грязное и самое кровавое дело. Проедет катком по костям и не заметит.

– Катком?

– Поговорка такая.

– А-а, – Брут покивал. И, видимо, автоматически, снова потянулся за книгой. Хома брезгливо поморщился.

– Уверен, что больше не опасна?

– Уверен. Убила брата Фёкла, и яд вышел. Меня хвостом зацепило. Только нам не надо её продавать. Он понял перед самой смертью, брат Фёкл…

Брут как-то странно посмотрел на своего старшего:

– Думаешь, заговор в обители?

Тот кивнул и прищёлкнул языком.

– А мы-то зачем?

– Так они в нас, двоих дурачках, свой заговор и прячут. Говорю ж, за разные ниточки пришлось… чтоб цельную картину получить. – Хома кисло поводил взглядом по сторонам. – Ну да, заговор. Только не против брата Дамиана, а наоборот, чтоб ещё больше ему руки развязать. Они ведь с нами сразу двух зайцев убивают: чтоб молодые и горячие больше не тянулись к запретной Книге, да и вообще не задавались лишними вопросами – вон, мол, что происходит, если не затянуть потуже… И убийство брата Фёкла, опасного конкурента, – его, говорят, и впрямь сильно уважали, – на нас вешают. Два дурачка просто пошли на грабёж за Книгой и не погнушались мокрого дела. И всё шито-крыто.