Азурмен. Рука Азуриана - Гэв Торп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уходите, я прикрою вас, — сказал им Нимуирисан, подняв рассеивающее поле.
Пятясь назад через горящие руины танков и давя всякого, кто рискнул приблизиться к нему, призрачный рыцарь отступал из лагеря, попутно паля из звездных пушек. Танковые снаряды раскатисто взрывались о рассеивающее поле вспышками пламени, ослепляя своим светом врагов и мешая жалким людям прицеливаться. Позади призрачной конструкции эльдарские танки и транспортеры проскользили в лес, выполнив поставленную задачу.
Напоследок окатив собравшиеся взводы солдат потоком плазмы, Нимуирисан и Джаритуран направили призрачного рыцаря в лес под звуки вражеских выстрелов, которые поджигали окружающие их листья. Нимуирисан поднял клинок в насмешливом прощании. На поверхности меча можно было разглядеть огни пылающего лагеря. Они развернулись и побежали, вскоре найдя укрытие среди высоких деревьев и оставив позади лагерь, горящий ярче, чем зарево поднимающегося солнца.
III
— Какой же он неприглядный.
На фоне светящихся опор дремлющих врат, ведущих в Паутину, вырисовывался звездолет, который являл собой вытянутый диск, чья верхняя линия прерывалась невысокими башнями и полукруглыми куполами. Снизу корабля можно было разглядеть неуклюжую выпуклость у кормы, где наверняка были расположены гравидвигатели. Иллиатин понимал, что даже ассиметричные формы и диспропорции, создающие мощную и динамичную картину, могут поразить своей несовершенной красотой. Однако подобным не славился корабль экзодитов.
— Зато он практичный, — ответил Тетесис. Облаченный в белые одеяния, он стоял босиком на крапчатом красно-сером посадочном мосту орбитального дока.
— Изящество может сосуществовать вместе с функциональностью. Для начала жилые башни могли быть повыше, тогда у вас было бы больше места внутри для гравимоторов. А взгляни на купола, они же такие мелкие. Почти как бородавки.
— Когда мы прибудем на Турассименеш, корабль положит начало нашему новому городу. У нас не будет гравитационных роторов, чтобы добираться до окутанных облаками башен, поэтому мы начнем ходить по ступеням. Купола можно отсоединить и с их помощью создать пригородные поселения. Передвинуть их нам помогут не машины, а одомашненные животные и прочие твари. Если мы увеличим размер куполов, то тогда не сможем перетащить их.
Иллиатин осмотрелся по сторонам, взглянув на остальных эльдар, толпящихся по трем посадочным трапам к звездолету. Многие из них были одеты в белое, как и подобало вестникам рока, которые называли себя «уходящими», но по крайней мере несколько десятков шли в обычной одежде.
— Недавно вдохновленные, — объяснил Тетесис, проследовав за взглядом брата.
— Вдохновленные? Скорее, заблудшие, — ответил Иллиатин, повернувшись к челночной яхте, на которой он добрался до окраинного дока.
— Разве ты не хочешь улететь?
— Улететь? — усмехнулся Иллиатин. — С вами? Кажется, поэтому ты и позвал меня сюда.
— Я хотел в последний раз попытаться убедить тебя, насколько это глупо ничего не делать. Прошу, Иллит, идем с нами. Со мной. Тебе не обязательно соглашаться с причиной Исхода, просто полетели со мной. Хуже тебе от этого не будет. Я боюсь за тебя, Иллит. За всех нас.
— Как будто мне нечем заняться, кроме как проводить свою жизнь, рубя деревья и убирая навоз за рептилиями. Я найду дела получше.
— Получше или полегче? — спросил Тетесис, оскалившись от раздражения. — Каким смыслом наполнены наши жизни? Мы больше ни за что не боремся. Призрачные дроны и психороботы исследуют Галактику и воюют за нас, а мы лишь пожинаем плоды империи десяти тысяч звезд. К чему нам стремиться? Для чего продолжать так жить?
— Чтобы чтить тех, кто не дожил до наших дней, — парировал Иллиатин. — Те поколения, которые жили и умирали на звездолетах, дабы сотворить мир таким, каким мы его знаем. Чтить предков, которые путешествовали через холодную межзвездную бездну, дабы проложить паутинные врата от одного конца нашей цивилизации до другого. Чтить миллионы тех, кто умер в войне с бесчисленными мон-кей, чтобы даровать мирную жизнь своим потомкам. Мы должны помнить их, а не подражать им.
— Да как же ты можешь понимать хоть что-нибудь из того, что они делали, если сам ни разу не испытывал подобного? Ты даже никогда не вылетал за границы родной звездной системы, что тебе знать о создании империи среди звезд?
— Да мне просто все равно! Носите свои тяжелые одежды, ходите босиком по земле, но вы не становитесь от этого ближе к потомкам Эльданеша, чем я. Если вы считаете, что нашли ключ к счастью, значит, вы такие же самолюбивые, как и остальные.
— К счастью? Мы ищем не счастья, мы скорбим. Скорбим по той жизни, которой раньше жили, когда все зарабатывалось трудом, а не было уже даровано кем-то. Мы летим строить свой рай, братец.
— Тогда иди и избавь поскорее меня от своих нотаций.
Печаль отразилась на лице Тетесиса. Он взглянул через плечо на корабль «уходящих». Десятки огоньков вырывались из круглых окон по всему диску. Он повернулся к Иллиатину и тяжело вздохнул.
— Я не пойду без тебя, Иллит.
— Ты наверняка знал, что я не полечу. Зачем ты притащил меня на край системы, чтобы услышать это?
— Взгляни, взгляни на звезды, братец.
Иллиатин отвернулся от звездолета, паутинных врат и местного солнца, и теперь он мог окунуться в глубины космоса с опоясывающего астероид дока. Он знал, что смотрит на край Галактики, где звезд было не так уж много, но зато сотни из них сияли подобно бриллиантам на черной ткани. Разреженная замкнутая атмосфера орбитальной станции почти не искажала поступающий свет, поэтому каждая звезда неподвижно сияла в чернильной тьме.
— Разве они не манят тебя, брат? — спросил Тетесис. — Новый мир, новое начало?
— Старая песня, — ответил Иллиатин, в раздраженной манере повернувшись к брату. — Даже не думай, что сможешь заставить меня присоединиться к тебе. Я не твой хранитель. Я не вправе приказывать тебе, что делать. Если хочешь лететь, тогда лети, следуй за своими убеждениями, но не надо использовать их, чтобы давить на меня и пытаться изменить мой жизненный путь.
— Я остаюсь, ибо я считаю себя твоим хранителем. Я осознал, что не смогу оставить тебя. Это было бы абсолютно эгоистично.
— Мне не нужна твоя защита или жалость. Оставайся, если пожелаешь, решать тебе. Я больше не хочу иметь ничего общего с тобой. Оставь меня в покое.
Иллиатин развернулся и побрел по кормовому мостику назад к яхте. Он до конца не понимал, что злило его больше всего: то, что брат посмел позвать его присоединиться к этой нелепой экспедиции, или тот факт, что, пока он глядел на звезды,
