Горькая сладость - Лавейл Спенсер

— А ты не можешь выбрать время и позвонить ей, сейчас или как-нибудь попозже. Я думаю, это ей помогло бы. Я уже поговорила с Фиш, Лайзой и Тэйни. Мы собираемся звонить ей по очереди.

— Прекрасная мысль. — Эрик задумался на пару секунд и решился: — Бруки, у тебя есть ее телефон?

— Конечно. Ты приготовил карандаш?

Он быстро схватил карандаш, висевший на грязной веревке.

— Да, давай. — Под пристальным взглядом Ма он записал номер Мэгги на обложке телефонной книги среди дюжины разных каракулей. — 206-555-3404, — повторил он. — Спасибо, Бруки.

— Эрик?

— Да?

— Передай ей привет и скажи, что я помню о ней и скоро позвоню.

— Ладно.

— И передай привет своей маме.

— Ладно. Я сейчас в ее доме, Бруки.

— Пока.

Повесив трубку, Эрик встретился взглядом с Анной и почувствовал себя так, словно по нему галопом несется табун лошадей.

— Она занимается в группе психологической поддержки для людей, находящихся на грани самоубийства. Врач посоветовал ей позвонить старым друзьям. — Он перевел дыхание и обеспокоенно посмотрел на мать.

— Скверно, скверно.

— Она ничего мне не сказала, Ма.

— Это непросто — признаться в этом даже себе самому.

Эрик подошел к окну и уставился во двор, пытаясь представить себе Мэгги такой, какой помнил, — веселой девушкой, всегда готовой рассмеяться. Он долго стоял, переполненный тревогой, и обдумывал, что лучше сделать.

Наконец он повернулся к Анне. Эрику было сорок лет, но он нуждался в ее одобрении.

— Я должен позвонить ей, Ма.

— Конечно.

— Я побеспокою тебя, если позвоню отсюда?

— Давай звони, мне нужно принять душ. — Она бросила фильтр в кофейную гущу, подошла к сыну, крепко обняла его, что бывало нечасто, и грубовато-добродушно похлопала по спине. — Иногда, сынок, у нас нет выбора, — сказала она и оставила его одного в пустой кухне рядом с ожидающим телефоном.

Глава 3

На следующий день после беседы с Бруки и Эриком телефон Мэгги решил компенсировать свое обычное молчание. В первый раз он зазвонил в шесть утра.

— Привет, мам.

Мэгги быстро поднялась и посмотрела на часы.

— Кейти, у тебя все хорошо?

— У меня все прекрасно, и ты могла бы узнать это еще вчера, если бы твой телефон не был занят так долго.

— О, Кейти, прости. У меня были две замечательные беседы со школьными друзьями.

Она вкратце пересказала Кейти разговор с Бруки и Эриком, спросила, где та была, получила обещание позвонить вечером и попрощалась, не ощутив одиночества, которого ожидала.

Следующий звонок раздался, когда она побалтывала своим первым в тот день пакетиком чая. Звонила Нельда.

— Тэмми начинает выздоравливать, и доктор Фельдстейн говорит, что ей было бы полезно нас увидеть.

Мэгги приложила руку к сердцу, вздохнув:

— О, благодарю Бога! — День обещал быть радостным.

В половине одиннадцатого раздался следующий звонок, совсем неожиданный.

— Алло? — ответила Мэгги.

И услышала голос из прошлого:

— Мэгги, это Тэйни.

Подпрыгнув от удивления, Мэгги улыбнулась и обхватила трубку двумя руками.

— Тэйни... О, Тэйни, как ты? Боже, как приятно слышать твой голос.

Их разговор длился сорок минут. Затем прошло не больше часа, как Мэгги опять ответила на звонок. На сей раз она услышала писклявый голосок мышки из мультфильмов, не узнать который было невозможно.

— Привет, Мэгги. Узнаешь?

— Фиш? Фиш, это ты, да?

— Да, это рыбка[2]*.

— О, мой Бог, я не верю этому. Бруки звонила тебе, правда?

Когда позвонила Лайза, Мэгги почти не удивилась. Она красилась, собираясь в клинику, чтобы навестить Тэмми, когда телефон вновь зазвенел.

— Привет, подруга, — раздался мелодичный голос.

— Лайза... О, Лайза.

— Прошло много времени, не так ли?

— Слишком много. О, силы небесные... я не удивлюсь, если сейчас разрыдаюсь. — Она смеялась и плакала одновременно.

— Я сама немного обалдела. Как ты, Мэгги?

— А как бы чувствовала себя ты, если бы все четверо твоих самых дорогих старых друзей пришли на выручку сразу, как только ты позвонила? Я потрясена.

Через полчаса, когда они ударились в воспоминания и увлеклись, Лайза сказала:

— Мэгги, у меня есть идея. Ты помнишь моего брата Гари?

— Конечно. Он женат на Марси Крейг.

— Был. Они развелись более пяти лет назад. Так вот, на следующей неделе Гари женится второй раз, и я приеду в Дор на свадьбу. И у меня возникла мысль, а что, если бы ты выбралась домой, подъехали бы Тэйни и Фиш, и мы все вместе высадились бы у Бруки.

— О, Лайза, я не могу. — В голосе Мэгги звучала досада. — Это чудесно, но меньше чем через две недели я уже должна выйти на работу.

— Как раз получится короткое путешествие.

— Я боюсь, что оно окажется не столь коротким, а для начала такого семестра, как этот... Прости, Лайза.

— Черт подери. Вот досада-то.

— Я понимаю. Было бы, наверное, очень весело.

— Ладно, подумай все-таки. Даже если это будет всего лишь уик-энд. Как было бы здорово опять собраться вместе.

— Хорошо, — пообещала Мэгги, — подумаю.

И она думала по дороге в клинику — о Бруки, которая позвонила всем девочкам; о том, как все они после стольких лет разлуки забеспокоились и сразу связались с ней; и о том, что у нее за столь короткий срок появились такие радужные планы. Она размышляла о странных переменах в жизни и о том, как поддержка, только что оказанная ей, может дать ей надежду на эту перемену.

Без пяти три она сидела в комнате для отдыха блока интенсивной терапии клиники Вашингтонского университета, листая страницы журнала «Хорошая домашняя хозяйка», и ожидала, когда ее пригласят. Небольшой телевизор бормотал с полки на дальней стене. В углу у окна отец с двумя сыновьями ожидали известий о матери, перенесшей операцию по шунтированию. От ниши в стене из жаростойкого пластика «формайка» по комнате разносился крепкий запах кофе.

Быстро и бесшумно вошла медсестра, худенькая, симпатичная, в мягких белых туфлях.

— Миссис Стерн?

— Да? — Мэгги бросила журнал и вскочила.

— Вы можете войти и повидать Тэмми, но лишь на пять минут.

— Спасибо.

Мэгги не была готова к тому, что увидела в палате Тэмми. Много аппаратуры. Какие-то трубки и бутылочки; экраны, на которых высвечивались данные о состоянии организма; и тонкая, изможденная Тэмми, опутанная сетью проводов с датчиками. Ее глаза были закрыты, руки лежали запястьями вверх, все в фиолетовых синяках. Ее светлые волосы с абрикосовым оттенком, предмет ее гордости, за которыми она ухаживала с особой тщательностью и укладывала примерно в том же стиле, что и Кейти, были теперь похожи на птичье гнездо.