Мальдивы по-русски. Записки крутой аукционистки - Наташа Нечаева

– Фу. – Макс чуть не сел мимо кресла. – Да, Даш. Ничто тебя не меняет.

– Телефон! – требовательно топнула я ногой. – Ты обещал!

– Чей?

– Чурилина! – взрыднула я.

– Вот и ладно. – Он встал, погладил меня по голове: – Чурилина, так Чурилина. Как скажешь. Ты иди, умойся. Себя в порядок приведи, я как раз телефон поищу.

В ванной я обозрела себя с ног до головы и ужаснулась. Дора Маар, хоть с кошкой, хоть без кошки, по сравнению со мной была писаной красавицей.

Я сунула в ванну затычку и встала под душ. Потом присела, потому что стоять было никак невозможно от усталости. Потом прилегла, потому что воды набралось вполне достаточно. Речушка журчала так успокаивающе, от нее шло такое летнее тепло. Перед глазами снова поплыли недавние картинки: на берегу откуда ни возьмись возникли милиционеры с обнаженными пистолетами, вековой дуб, на котором сидела кошка Доры Маар, превратился в зловещий прямоугольник двери, за которым притаилась смертельная опасность. Прекрасный, атлетически сложенный герой с манерами Геракла, в котором я тут же признала Уорхола, делал мне недвусмысленные знаки: не бойся, крошка, я с тобой.

Милиционеры дубасили в дерево прикладами тяжелых автоматов и орали: «Выходи! Сейчас дверь взломаю!» Зачем ломать дверь, если есть ключи, недоумевала я. В этот момент раздался какой-то особенно громкий звук, будто вековое дерево треснуло у самого основания, я очень испугалась, что сейчас оно рухнет на голову. Паша Уорхол прикрыл меня своим телом, я вжалась в густую траву, спасаясь от бандитской пули, и мой рот наполнился теплой кровью.

Меня убили? Еще успела подумать я перед смертью и уже приготовилась кануть в вечную тьму, как неожиданно оказалась в воздухе, поднятая, верно, на сильных ангельских крылах.

– Идиотка! – вдруг заорал мне прямо в ухо ангел, немедленно превратившийся в Макса. – Надо же так напиться, чтоб в ванной заснуть! Ты же могла захлебнуться и утонуть! И соседей, наверное, залила!

Не обращая внимания на мои слабые попытки прикрыть мокрую наготу, он вынес меня из ванной, швырнул на диван и бросил сверху плед.

– Вытирайся, я воду уберу. Видишь, уже до гостиной дошла.

Скосив глаза, я обнаружила, что из коридора, где находилась ванная, журчит прямо под ковер гостиной вихлястый веселенький ручеек.

Выходит, я и в самом деле заснула? И могла погибнуть? Вот что значит нервное перенапряжение и стресс. Нет, не зря профессия журналиста по опасности приравнена к профессии шахтера. Я – наглядное тому подтверждение.

– Чего пила? – выжал Макс в ведро мокрую тряпку. – Шампанское?

– Chateau Petrus, – буркнула я.

– Петрюс? Совсем сдурела? Ты что, забыла, как вы с Юлькой в Куршевеле от этого «Петрюса» чуть копыта не кинули?

– Там отравленный был.

– А здесь? Или отравители за тобой просто по пятам ходят? От самого Куршевеля? А может, тебя этот гений замочить пытался?

– Зачем?

– Чтобы самому остаться в живых и сотворить парочку-троечку сотен новых шедевров.

– Дурак!

– И я про это. Был бы он умный, догадался бы тебе в «Петрюс» цианида подсыпать.

– Гад! – Я изловчилась и запустила в своего мучителя подушку. Снаряд криво пролетел мимо Макса и плюхнулся прямиком в грязное ведро.

– Нет, ты точно не в себе! – Он вернул мокрую подушку точным броском прямо мне в лицо. – Имей в виду, третьей дегустации «Петрюса» ты не переживешь!

Отплевываясь и размазывая по лицу пледом грязную воду, я поневоле задумалась над этим вопросом. Вывод, к которому я пришла, представлялся мне единственно правильным:

– Значит, у меня на Petrus аллергия.

– Слава богу, соображать начала, – кивнул Макс.

– Телефон нашел? – вспомнилось мне недавнее обещание.

– Конечно.

– Позвонил?

– Нет.

– Почему?

– Даш, не получится у тебя с ним ничего.

– Почему это? – возмутилась я. – У нас уже бы все получилось, если б не ты!

– Куда, ты говоришь, он собрался?

– На Северный полюс.

– Вот и пусть едет. Остынет от любовной горячки, над смыслом жизни подумает. А ты у нас куда летишь? На Мальдивы. Да там таких форбсов будет – хоть руками в море собирай!

– Дай телефон!

– Да я его в комп записал, а потом случайно стер. – Макс выглядел виноватым.

– Издеваешься? – горько спросила я. – Ничего! Мы в десять паспорта вместе получать будем. Все равно встретимся! Вот! – и с удовольствием показала дебильному джеймсбонду язык. – Так, а чего ты в моем компе делал? – вдруг насторожилась я.

– С Уорхолом знакомился, пока ты утопиться пыталась.

– Познакомился? – Я просто страшно разозлилась! Мои глаза автоматически шарили по комнате, отыскивая тяжелый предмет, которым я смогла бы убить этого проходимца.

– Конечно. Понял, что в очередной раз был прав, когда говорил Галине Петровне, что без Юлечки ее вещи выбрасывать не надо. Выкинули бы сумку, а она – авторский дизайн.

– Где? Какую сумку? – Я отчетливо поняла, что из двух людей, находящихся сейчас в моей квартире, один – сумасшедший.

– Ну, помнишь, у Юльки сумка с бананом есть? На днюху ей дядя Сема подарил. Вы еще все вместе скупердяем его называли, что он такую дешевку из Америки приволок.

– И что? – Я отлично помнила и сумку, и наше общее возмущение. Вполне справедливое, между прочим.

Это ж надо умудриться, специально прилететь из Лос-Анжелеса на день рожденья дочери друга и партнера и привезти такой кич! Полотняная черно-полосатая сумка-авоська с аппликацией в виде кожаного банана. А над бананом – круглое зеркальце, из-под которого спускается отвратительная розовая ленточка зубчиком. Юлька с этим убожеством ни разу на людях не рискнула появиться, чтоб не позориться.

– Иди, покажу! – Макс поманил меня к включенному ноутбуку.

– Ну?

Во весь экран красовалась та самая Юлькина сумка. Надпись под уродиной гласила, что знаменитая компания Urban Outfitters, одна из законодательниц дизайнерской моды, избрала в качестве музы гениального Уорхола и создала вот эту сумку, главной деталью которой является знаменитый уорхоловский банан, который и цветом, и размером – абсолютная копия работы гениального мастера.

– Я чего на этом заострился, – стал объяснять Макс, – вчера вечером, когда еще до твоего приезда документы искал, эту сумку держал в руках. Еще подумал: как это чудовище до сих пор не выкинули? Она была в мусорном мешке, Галина Петровна кучу вещей на выброс приготовила, попросила на помойку отнести.

– Отнес? – Меня аж затрясло.

– Когда? Сегодня собирался. Ну, теперь уж только когда вернусь.

Сумка. С картиной Уорхола. Вот почему дядя Сема не постеснялся привезти ее из Америки! Самый писк. Небось, и денег немереных стоит. А мы. Кто ж знал-то? Все картины разве упомнишь? И почему она мне вчера не попалась? Я ведь тоже эти долбаные документы искала? Вот уже если не везет, то во всем!

Но сейчас-то мне повезло! Еще как! Значит.

Я должна срочно съездить на квартиру к Галке, забрать сумку и уже с ней явиться на встречу с Пашей. Скромно так помашу перед ним уорхоловским бананом. Он, конечно, гениальный фрукт узнает, растает, умилится, тут я ему все и объясню. И про Макса, и про аллергию на Chateau Petrus.

Мою сонливость как ветром сдуло!

– Тебе когда на самолет? – повернулась я к Максу.

– В восемь машина придет. Значит, – он взглянул на часы, – через десять минут. Все, Дашка, остальное сама уберешь. Вытри как следует, чтобы соседи не возмущались.

Я ласково проводила будущего родственника, быстренько оделась, сунула в сумку косметику, решив собраться и накраситься в доме Рашидовых, чтоб не терять драгоценное время, выскочила из дому и уже через пять минут летела по утренним улицам на новеньком желтом такси.

На Кутузовском мы попали в пробку. Вернее, нас в нее загнали. Невесть откуда появились орущие черные монстры с мигалками, прижали добропорядочных автолюбителей к обочинам и намертво парализовали движение.

– Форбсы за миллионами торопятся, – сплюнул в окно водила. – Минимум минут двадцать простоим.

Подпрыгивая от нетерпения, пытаясь разглядеть, кто именно прячется за темными стеклами величественного и наглого кортежа, я вдруг вспомнила, что забыла ключи от Галкиной квартиры. Специально, когда собиралась, положила их на пуфик в коридоре, потом сбросила на пол, чтобы не впивались в попу, когда я обувалась. Там они и остались.

– Поворачивай! – приказала я унылому водиле.

– Как? – язвительно поинтересовался он. – Я не стелс с вертикальным взлетом.

Короче, пока проехали правительственные члены на своих членовозах, пока мы развернулись, пока я сгоняла к себе за ключами.

В квартиру родственников я влетела под ехидный бой антикварной дуры красного дерева, торчащей, как пень, в углу столовой. Удары я сосчитать успела: ровно десять.

Банановая сумка – вот уж подлость, так подлость! – отыскалась на самом дне третьего по счету здоровенного черного мешка, доверху набитого ненужными, по мнению сестрицы, вещами. На поиски ушло еще полчаса.