Соло для рыбы - Сюзанна Кулешова

Я решилась на мгновение поверить в то, что отец Григорий и потом датчане появились в моём утихающем омуте не просто так, как агонистическая галлюцинация. Я возомнила, что смогла чуть-чуть преодолеть раскисшую грязь обыденности, и что у меня появился шанс добраться до моря.  Но я возможно, ошиблась. Распутина я ждала. Я, действительно всю жизнь ждала этой встречи, потому что она была мне обещана человеком, не успевшим меня обмануть. А к принцам я не была готова. Я сама отпугнула их. Ну и чей это, спрашивается мир? И опять было горько стыдно. Ведь я обещала, что справлюсь.

Бокал с «Карибским рассветом» темнел в моей ладони и слегка дрожал. Не хотелось разбавлять это прохладное слабоалкогольное чудо тепловатой солью, и я отвернулась. И удалось сдержаться. «Пора оставить это. Не забыть, просто оставить. Смириться. Ты всю жизнь пытаешься хранить верность там, где это не нужно» – говорила во мне моя единственная подруга.

У кого не было первой школьной любви? У меня не было. Одноклассники мне казались детьми, более старшие ребята не замечали. И я влюблялась в литературных героев: начиная капитаном Бладом и заканчивая реальными персонажами Ирвинга Стоуна. По мере взросления в моей голове сформировался образ моего возможного… друга, и поэтому я была хорошо подготовлена к незапланированной, разумеется, встрече на выставке. Он «чуть вошёл, я вмиг узнала». Полгода я бегала к нему в мастерскую. Он был терпелив и снисходителен. Я часами могла рассматривать альбомы, которые ему привозили из-за границы, и его удивляла моя тяга к современному искусству. Постепенно стало понятно, что нам было о чём говорить и о чём молчать. И у нас появилась игра на следующие полгода, а мы решили на всю жизнь: я тихо рассказывала какую-нибудь историю, которую сочиняла на ходу, и, если она заинтересовывала его, он начинал рисовать. Так появились две мои любимые картины: «Сон латимерии» – океан, рождающий мысль. И другая – она называлась «Глаза старца». Это совершенно сумасшедшее полотно размером метр на два, на котором были изображены треснувшие песочные часы, внутри которых обрушиваются дома, церкви, люди. Всё превращается в песок, изменяющий свой цвет от черного к голубому. Он хотел подарить их мне. Но сначала они должны были оказаться на выставке.

Мы готовились всей компанией. Это казалось праздником, каким–то прорывом, событием века. Выставка современного искусства в СССР. Работы художников абстракционистов, мирные, лишённые политической подоплёки, кому они могли навредить? И кому они были нужны? Никто и не поверил, когда сказали, что выставку запретили. Никто и не прекратил работу.

Никто и не поверил… И я не поверила… Даже когда появились милиционеры, а потом солдаты… Даже когда «сон латимерии» хрустнул под колёсами бульдозера, как высохшие рыбьи кости, а «Глаза старца» долго волочились по земле, зацепившись рамой за какой–то крюк, глядя с отрешенной надеждой в небо…

Я поверила только последним словам: «Ты ещё встретишь его. Ты обязательно встретишь его. И обещай мне, что ты справишься».

От меня требовалось, чтобы я забыла вой разбушевавшихся бульдозеров, вопли милицейских сирен и скорой помощи, окрики солдат, шёпот, умирающего на моих руках, моего любимого, случайно сбитого какой–то тёмной машиной и собственный крик «Не уходи! Я всё равно буду искать тебя!», когда он замолчал. Я долго после этого слышала только его шёпот в тишине и свой крик.

Ещё через полгода меня выписали из клиники и отпустили во взрослую жизнь, где были университет, иностранные языки, работа, командировки, друзья, случайное неудачное замужество на пару лет с последующим разменом жилплощади, сосед Димон, а любви больше не было. Была подруга – художница, от которой требовалось тоже всё забыть. Мы ничего не помним. Уже двадцать семь лет.

Бокал постепенно перестал дрожать. «Я встретила его, кажется?» «Что мне делать дальше? Что, если я не справлюсь?» «Прости, я не имею права. Я помню: «Глаза старца» и «Сон латимерии»… и «Соло для рыбы», которую мы не успели…. Я справлюсь».

Мне стали понятны слова старика о моих попытках писать. И я вспомнила, я поняла, на кого он был так похож. Только много старше. Ему должно быть около пятидесяти девяти. А принцы здесь, наверное, и не причём. Просто, чтобы испортить мне настроение и заставить немного соображать. И, слава Богу.

– Добрый вечер. Мы очень надеялись найти вас здесь. – Лицо мистера Кейси сияло счастьем. Даже суровый Олаф сверкал безупречными зубами.

Я обрадовалась. Честно, не скрывая этого.

– Добрый вечер. Простите, я не успела вас предупредить. Срочная работа.

– О, нет. Что вы это мы виноваты, что не оставили вам возможности связаться с нами. Нужно немедленно исправить эту оплошность. – Сеймон был просто на высоте проявлений радости

– К чему спешить?

– Ну, мы опять заслушаемся и забудем обо всём на свете. – Олаф уже доставал визитку и строчил на ней свой местный гостиничный номер телефона – Вот, пожалуйста. Возможно, что-то нужно уточнить…

– Или напьёмся

– Простите, что? Напьёмся? Нам по душе это идея. Три «Маргариты», пожалуйста.

Потом было ещё три «Маргариты»…. Потом было решено, что пора бы отужинать где-нибудь. И мои скороспелые сотоварищи стали выбирать подходящий праздничному настроению ресторан. А я вспомнила, что рестораны и кафе это – будни, и, будучи уже вполне свободной от предрассудков, предложила им свои апартаменты. Я знаю – у них совсем не принято тащить к себе в дом-крепость кого попало, тем более трёхдневной знакомости, но это ведь мой мир и мой выбор, и они, помолчав минутку, наконец, сообразили, о чём речь, и радостно закивали своими европейскими башками. Тут я, конечно, несколько заволновалась, ведь яства, наготовленные давеча, были изрядно мною уменьшены в количестве и имели, в общем-то, уже предельный срок реализации. Но, слава «Маргарите», внушающей смелость! Мои гости, разумеется, были просто счастливы, посетить Кузнечный рынок с перспективой русского национального домашнего обеда, о котором много наслышаны. Да ещё и в таком исполнении. В каком таком, они объясняли, путано смущаясь, так что мне стало отчаянно весело, как жителям известного осаждённого города, которым больше нечего было терять.

Спасибо тебе, отец Григорий, я прекрасно помнила всё, что требовалось закупить и как это выбрать на рынке. То есть я провела соответствующий случаю мастер-класс. Эти два гидроидных полипа просто сочились, переполненные впечатлениями, за которыми, собственно, они и притащились в нашу взбаламученную лагуну. Они покорно волокли мешки с овощами, мясом и прочей снедью, за которые сами же и расплачивались. Опять же относясь к этому как к процессу познания российского менталитета. Неплохая экстрим-экскурсия получалась. Может, предложить шефу, как вариант дополнительных услуг за особую плату? Сейчас ещё коммуналочка на Гончарной отыграет свою партию, возможно, на бис ….  Я даже пожалела, что Димонушки, скорее всего не будет.

Мы поднялись на верх, я открыла дверь, и в первый момент лица окутал душноватый мрак подземелья. Он  заставил Олафа отпрянуть и чуть не свалиться с лестничной площадки. Я инстинктивно схватила его за руку и дёрнула на себя, спасая от возможного падения, и оказалась в объятьях. Это произошло случайно, очень быстро, но мы оба почувствовали… мы физически почувствовали наличие друг друга… Вторжение…. Или приглашение?

– Извините, пожалуйста. Я испугалась.

– Это я виноват. Просто сразу так темно. Простите.

А Сеймон хохотал, и огромное ему за это спасибо. Этот смех, так, кстати, звучащий в полумраке нашей неловкости, позволил улыбнуться и сделать вид, что невольное соприкосновение наших тел не имеет никакого значения и будет навсегда обоюдно забыто.

Они осмотрели мои палаты. Они очень старались быть максимально тактичными и это им неплохо удавалось. Разве что посещение санузла с двумя различными стульчаками и двумя рулонами туалетной бумаги, висящими на неровно оштукатуренных и выкрашенных ещё советской зелёной масляной краской стенах, их сломало.

– Вы здесь всегда живёте? Или это некое особое место?

– Я всегда живу в этом особом месте.

– Но, у вас есть…?

– Нет. Это моё жильё. Моё и моего соседа, который занимает комнату за стеной.

– А сколько ещё комнат?

– Нисколько. Это двухкомнатная квартирка, рассчитанная на маленькую семью, как и во многих городах Европы, насколько мне известно. Просто… Просто у нас иногда так складываются обстоятельства…. Ну снимают же у вас студенты квартиры целой компанией?

– Но, это студенты…. Простите.

– Да ладно. Я не часто здесь бываю. Сплю только. Но, насколько я помню, у нас была цель, и, уверяю вас, размеры и качество моего жилья нисколько не помешают нам её достичь.

Они обрадовались возможности отвлечься каким-то делом, и я начала руководить: