Сирийский марафон. Предтеча. Красная Поляна - Григорий Григорьевич Федорец

не стали. Гуманизм он тоже меру любит. Капитан полез было в нагрудный карман за сигаретами, как ожил мобильник, что лежал на полке между сидениями.

— На связи, — он, схватив аппарат, тут же нажал кнопку приема.

— Александр, есть изменения, — в динамике телефона зазвучал голос Терентьева. — Двигайся в сторону Микелрипш. Не доезжая две версты на правом берегу Псоу часовня Архангела Михаила. Реку перейдете по подвесному мосту. На карте присутствует. Там у часовни площадка. Будет вертушка. Мой помощник привезет подарки на весь детсад. Расскажет, что и почем. Ну, и подвезет куда надо. Кстати, попутчик к вам напросился. Толмач по жизни. Вопросы?

— Нет. Принял, — Кайда, прикрыв встроенный микрофон ладонью, скомандовал Еремееву. — К обочине прижмись шустренько. Но, без экстрима.

— Удачи вам. До связи, — буднично вздохнул полковник и отключился.

Ми-8, заполошно стегая лопастями воздух, плавно опустился и, коснувшись земли, зримо присел на шасси. Площадка на плешивой макушки горы вряд ли могла соревноваться с баскетбольной. Едва боковые двери откатились, десант горохом сыпанул наружу. Правда, три белых тюка вылетели первыми. Вертолет резво рванул вверх и в сторону, унося ветер, грохот и свист.

Капитан, проводив взглядом геликоптер, вернулся с небес на землю в очередной раз удивившись, как разом обвалилась тишина:

— Ну, поднебесная рать, барахлишко в охапку и марш-марш по долинам и по взгорьям.

Спустя двенадцать минут группа, вытянувшись в цепочку, стала спускаться пологим склоном. В головном дозоре, нарушив традицию, шагал Варшавин. Он решил посмотреть десантника в деле. Вторым, с интервалом в три десятка шагов, двигался Морозов. Ещё на вершине они поверх новомодной «Горки» одели белые, с размытыми кляксами серого, маскировочные костюмы с множеством полосок белой материи. Лях, хохотнув, тут же сравнил всех с каптаром — северокавказский вариант «снежного человека». Арьергардом хороводил Носорог. В единственном числе, правда. Шлепал, норовя не промахнуться мимо дорожки следов, таща за спиной высоченный рюкзак с навьюченных поверху РПГ. Не забывая при всем при том, крутить головой на двести семьдесят градусов и оборачиваться частенько. А, то и останавливаться. Ношу, понятное дело, с плеч не скидывал. Постоит, поглазеет на красоту, послушает. Буркнет под нос:

— Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал.

Высморкается звонко и пуститься догонять. Стиль у человека такой. При работе в арьергарде. Имеет право, заслужил. За Морозовым шёл капитан и обещанный полковником радист.

Они, спустившись, прошли недлинным распадком. По дну торопилась безымянная речка. По зимнему времени, считай торная дорога. Склоны в снегу по самый … пояс. А, водице нипочем. Слизнула, как та корова языком, утерлась и дальше намусоливать камни-валуны. Только поверх каменюк снег папахами торчит.

Александр, дважды коротко свистнул, громогласно объявил:

— Привал, однако. Десять минут. Пописать, покурить да водичкой запастить. В гору полезем, однако.

— А, как же «умный в гору не пойдет? — Андрей, чтобы не оставлять следов, скинул снежную шапку с валуна, что развалился поперек ручки, и слегка оперся рюкзаком.

— У тебя ж в «сидоре» выстрелы гранатомета, — удивился Шопен, с удовольствием снимая радиостанцию с плеч. Он покрутил головой, выискивая относительно сухое место. — Рванет, повторишь подвиг барона Мюнхгаузена.

— Это, когда он на ядре летал? — ухмыльнулся Чупа-Чупс и, достав из нарукавного кармана квадратик шоколада, аккуратно приоткрыл фольгу. — Не бздите, коллега. Я же каждый заряд упаковал по отдельности и в спальник завернул.

— Кстати, лейтенант, — пыхнул сигаретой Кайда, одним движением перекинув ремень «Калашникова» через голову. — Позывной «Шопен» потому, что радист-пианист, так?

— Так, — легко согласился офицер, прислонив Р-159М к облюбованному Морозовым валуну.

Глава 7. «Красная поляна»

Как Варшавин углядел эту стежку-дорожку было непонятно. Склон укрыт сплошным снежным покровом. Ни деревца, ни камней, так слабые припухлости. Хоть сейчас на лыжах гоняй по прямой. Александр сам разглядывал его в оптику минуты три, но увы. А, десантура, поди ж ты … Ведь в авангарде. Под ноги смотри, головой на триста шестьдесят крути-верти, ушки на макушке держи, ещё и принюхиваться не ленись. От сигареты или там костра ой-как далеко амбре разноситься. Даже, Носорог, одобрительно крякнул, когда Лях вывел группу точно к подножию, откуда начиналась тропка:

— Да, вы, батенька, следопыт. Часом не волшебник?

— Не, пока учусь, — подыграл Виталий, потупившись на манер гимназистки, услышавшей в свой адрес комплимент на грани фола. — Но, мечтаю стать.

Дожидаясь, пока офицеры нахохочутся, капитан достал из нарукавного кармашка начатую плитку горького шоколада и, стряхнув прилипшие крошки, отломил добрый кусок.

— Командир, цэу будут? — Морозов, продолжая улыбаться. — Или на самотек?

— Будут. Как без них, — Кайда, бережливо завернув в фольгу остаток горького десерта, вернул на место. — Повторяю задачу. Повторение, оно как известно, мать … Ладно, проехали. Топаем на вершину. Занимаем позиции. Носорог, Лях. За вами западная сторона. Чупа-Чупс, Хоттабыч — восток, соответственно. Я, как велел легендарный комдив, впереди на белом коне. Шопен при мне. Сколько выпадет загорать тута … Аллах может и знает, нам, людям государевым, не ведома. Устраивайтесь капитально. Блудить даже ночером ни-ни. Смены как обычно. Оба ущелья закрыть наглухо. Рации держать на приеме постоянно. Вопросы?

— Нема вопросов, — шмыгнул носом Носорог, в три затяжки прикончив сигарету. — Чай не дети.

— Ну, и ладушки, — Александр обежал взглядом офицеров. — Тогда в путь-дорогу, помолясь. Ночь ждать не станет. Не дай Бог ещё тучи припрутся.

Подъем по горной тропе, да ещё в снегу выше щиколотки, прогулка ещё та. Особенно, как темень накрыла округу. Луна, спасибо старушке, не напакостила. Упорно распихивала наглючие тучи, подсвечивая от души. С низу склон виделся таким ровным, а на деле оказалось, что сплошь и рядом нависают беременные карнизы вперемешку с сугробами-грибами. Но, сколь веревочке не виться …

— На вершине снега-то с гулькин хрен, — Александр прошелся по ребристой, чем-то напоминающий спину исхудавшей до дистрофии коровы, площадке. Сорок шагов, и черный обрыв. Разглядеть что внизу без ПНВ дохлый номер. Мелькнувшую дерзкую мысль плюнуть в бездну он отогнал, резонно вспомнив про колодец из которого вдруг напиться надо будет.

Тем временем офицеры скинули рюкзаки на землю и, плюхнувшись на них, блаженно курили. Капитан, не без удовольствия удовлетворив гигиенические потребности, подошел к ним:

— Всё, орёлики. Пора по норкам. Шопен! Маякни отцам-командирам. Так, мол, и так. На месте, приступили, на связи, ждем.

А, рассвет случился на редкость мерзкий. Мало того, что ночью ползали похмельные облака, а под утро ещё и снежок объявился. Невесомый, словно пуховую подушку шаловливые ангелы разорвали вдоль и поперек. Кайда даже словил пару штук губами.

— Блин, хреновато тут в вас, — пробормотал он, в очередной раз запрокинув голову.

— Что конкретно? — из спального мешка раздался