Правила нежных предательств (СИ) - Максимовская Инга

— Ты, поганая симулянтка, — взревел я, не сводя взгляда с розовых волосков на лобке мерзавки. Черт, капец дереву. — Я думал ты подыхаешь. И кстати, слово «вдул» из твоих уст звучит отвратительно пошло.

— Хрен дождешься, — показала она мне розовый язычок. В глазах у меня полетели белые мухи. Еще немного и я просто не сдержусь и ее изнасилую, ей-богу. И этот язык ее… Блядь.

— Ты меня специально провоцируешь? — прохрипел, пятясь спиной к двери. — В опасные игры играешь, куколка.

— Успокойся, мне правда было плохо. А тут ты — наглое, нахальное животное. Ввалился без стука, полез целоваться. Это домогательство, кстати, сексуальное. Я бы могла тебя в суде закопать за это, но не буду. Зацени мое великодушие. Вдул ты мне кстати отвратительно. При таком оказании первой помощи можно и скопытиться. Ты, кстати, сделал, что я велела?

— Ты берега то не путай, — хмыкнул я, — я ничьим приказам не подчиняюсь. Я Макс Буйнов, детка, а не шнырь. И… Да пошла ты.

Я, пошатываясь, пошел к двери. Интересно, когда это я успел так набраться? На ходу размышлл, чем мне заняться в первую очередь: бегом, силовыми тренировками или порукоблудить. Это стало входить в привычку, черт.

— Макс, не уходи, — из ее голоса исчез смех, зато появилась та хрипотца, от которой у меня с первой нашей встречи сносит крышу. И я замер на пороге, кляня себя за это проявление слабости. — Мне плохо одной. Полежи рядом. Я не буду тебя дразнить.

Феня в запахнутом халате, с лишенной косметики мордочкой смотрела на меня так жалостливо. И эти ее колдовские глазища, прямо в душу заглядывающие. И я бы остался, если бы не знал ей цену. Девка притворяется, просто оттачивает на мне свое умение манипулировать людьми.

— Прости, у меня дела, — хмыкнул я. Нет, все таки рукоблудие будет первым в моем списке на сегодня.

— Ну и вали, — прокричала она мне в спину. — Ты не гризли, ты плюшевый медведь.

Только не поддаваться. Не слушать. Я ей покажу, какой я плюшевый.

Фекла Быковских

У проблем одно начало — сидела женщина, скучала.

(народный фольклор)

Вам когда-нибудь казалось, что ваша жизнь превратилась в андерграундное кино с элементами эротическо- юмористического хоррора? И вот вы сидите такая вся куртуазная, оттопырив мизинчик и страдальчески смотрите в потолок, пока несносный варвар ругается матом где — то в глубинах чертовой лесной избушки, а у вас, уж простите за интимные подробности, трусы мокрые, и мальчики в глазах отнюдь не кровавые. А вполне себе живенькие и бодрые. И пофиг вам, что вы наверное сдохнете в этом гребаном лесу от заражения крови, или от нереализованного сексуального желания, что в принципе однофигственно. И так и так смерть легкой не будет.

Я откинулась на подушку и прислушалась к ощущениям. Холодно, до трясучки, но это скорее всего от поднимающейся температуры. Рука почти не болит, зато в голове словно поселился веселый дятел. Кстати, как интересно называется самка дятла? Дятлиха? Мдаа… Какие только мысли в не придут в голову умирающего. Эх.

Мне показалось, что я просто моргнула. Но судя по наливающемуся темной синевой окну — просто вырубилась. Проснулась от чьего — то пристального взгляда, открыла глаза и заорала от ужаса, уставившись на тощего мужика, облаченного в костюм гробовщика. Ну а что еще можно подумать, если на парне черная тройка, из петлицы торчит кроваво-красная гвоздика, морда у него костлявая, просто череп обтянутый кожей, да еще и улыбка зверская?

— Ты рано, я еще не готова, — пролепетала я, отползая на кровати, пытаясь спрятаться под подушку. — У меня еще есть незаконченные дела. Давай ты погуляешь в своем загробном мире еще годков пятьдесят, а потом я сама… Давай, а? Что тебе полвека, тьфу… А я Федьку уделаю. Может ребеночка рожу. Опять же, стану более опытным демоном, может даже там по лестнице карьерной поднимусь, а тебе галочка в карму и премия. Чем вы там премии то получаете? Бессмертными душами?

— Бобыч, у нее что фляга свистнула? — поинтересовался из полумрака знакомый голос. — Это от гипоксии, да?

— Нет, это врожденное, судя по всему. — хмыкнул «всадник по имени смерть», расчехляя прямо на кровати доисторический чемодан, невесть откуда появившийся в его костлявой лапе.

Я перевела взгляд к источнику голоса, и показала средний палец. Альбинка, чертова великанша, хмыкнула, но промолчала. Буйнова в зоне прострела видно не было. Ну, хоть что — то.

— Кто это? — прохрипела я, вздрогнув от ледяного прикосновения пальцев «гробовщика»

— Бобок это. Однокурсник мой. Врач от бога, — пояснила Альбинка. Врач, который от бога и глазом не моргнул, просто разрезал бинт и молча уставился на рану.

— Почему Бобок? — нет, ну мне реально стало интересно. Дядька то очень колоритный. Ему бы в фильмах сниматься, даже гримировать бы не пришлось под зомби, ну или там под еще каких чудовищ. У него даже глаза страшные — как у ящерицы. Неподвижные и пронзительные. У меня аж рана от его взгляда стянулась.

— Потому что зовут его еще круче чем тебя, — хмыкнула тетя лошадь, словно предмета нашего разговора нет в комнате. — Борис Борисыч Ктулху.

— Врешь, — задохнулась я от восторга. Эх, мне б такую фамилию. Все бы вообще посдыхали от смеха и зависти.

— Зуб даю, — гаркнула Альбина. Но тут же умолкла, потому что Бобок зацыкал языком, потом сплюнул на пол и со всей силы дерганул нитки, которыми меня заштопала медсестра недоучка. Я взвыла. Показалось, что у меня оторвалась рука к хренам. Боль была настолько сильной, что я с трудом удержала, пытающееся свалить в ужасах, сознание.

Дверь содрогнулась от мощного удара. А потом просто слетела с петель. Вспыхнул свет. И я передумала подыхать, вот честно. Так и застыла с открытым ртом, уставившись на Буйнова, одетого в одно коротенькое полотенце, из-под которого… Под которым… В общем оно не прикрывало ничего, что свисало у варвара между ног, на шикарном торсе блестели капли воды, ноздри раздувались, как у разъяренного быка.

— А ну отойди от нее, — прорычал он. Бобок не дрогнул, продолжил свои измывательства. — Ты кто такой, мать твою?

— Ктулху, — вякнула я, пытаясь отвести взгляд от полотенца, точнее…

— Макс, успокойся, это врач, — отлепилась от стены Альбина. — Я его привезла. Фекле нужна квалифицированная помощь. А Борька со мной учился, проверенный человек, не болтливый. Ну, то есть, он вообще немой практически. Под пытками не сдаст. Там такая история была…

— Да мне по хрену, — взревел Буйнов, с подозрением на меня поглядывая. — Он что такого сделал, что эта чокнутая увидела Ктулху? Она поэтому так орала? И почему мне не доложили о том, что в доме посторонний. А если б я его зашиб не разобравшись?

— Я стучала. Ты не ответил. И вообще, я между прочим тебе сразу говорила — не стоит связываться с этой ненормальной овцой.

— Да я чуть богу душу не отдал, когда услышал вой. Аж яйца блин поджались, — уже более спокойно сказал Макс, и проследив мой ошалевший взгляд одернул полотенечко. Интересно, какого они у него размера в нормальном состоянии, если это вот так поджались.

— Все уже успели насладиться. Ваши хм… мандаринки, шеф, произвели фурор на пациентку. Аж слюни вон потекли. Позорище, вы же серьезный человек, известный. Господин Буйнов, соизвольте одеться, в конце концов, это просто неприлично появляться перед своими подчиненными в таком виде. Точно уволюсь, помяните мое слово. И зачем мне эти нервы? Вы голову суете в петлю, а я должна вам помогать. А благодарности хрен дождешься, — нагло хмыкнула Альбинка. Интересно, почему какая — то помощница наемная так разговаривает со своим боссом? Скорее всего их связывает нечто большее, нежели рабочие отношения, и меня почему — то это жутко бесит.

— Ктулху, — снова проблеяла я, показав пальцем на Бобика. — Он Ктулху.

— Мда… — буркнул Буйнов, — Сейчас оденусь и вернусь.

— Не надо. Не одевайся.

Черт, черт, черт, и вправду с башкой у меня полный швах. И Буйнов с подозрением на меня глянул. Может и вправду того? Ну, бак свистанул.