Клубная культура - Фил Джексон

Некоторые приезжают в джинсах и футболке, а потом узнают, что у нас дресс-код, и начинают качать права. Пытаешься объяснить им, что вечеринка как раз и устроена ради того, чтобы нарядиться, повеселиться, устроить праздник. Есть масса клубов без дресс-кода, так нет же, им хочется оттянуться именно у нас, поскольку они слышали, что здесь намечается клевая ночь. Но ведь она будет клевой лишь тогда, когда люди сами постараются, а некоторые никак не могут взять это в толк. Они хотят быть причастны к событию, но ничего не желают ради него делать.

Клуб создает некий контекст, одновременно социальный и эстетический. Требование соучастия призвано снизить возможное чувство дискомфорта у посетителей и ослабить внимание толпы к ним. Если же такое внимание им, напротив, лестно, то придется нарядиться еще ярче. Дресс-клубы расширили рамки того, что люди осмеливаются носить.

Как только толпа набралась смелости и стала наряжаться, она быстро превратилась в неотъемлемую часть опыта клаббинга. Мне попадались резиновые медсестры, кожаные епископы, танцовщицы, ковбои, щеголеватые разбойники, роковые женщины, рыбы-молоты (в сопровождении Ферби 1), карнавальные королевы, придурковатые клоуны, инспекторы манежа, учителя-викторианцы, шаманы, черти, зайчики, трансвеститы всех размеров и мастей, большие младенцы, ангелы, парочки в костюме лошади и кинозвезды сороковых. Я перечислил лишь те образы, которые мне удалось хоть как-то классифицировать. Очень мне нравился прикид парня, который прикреплял к волосам разноцветные чистящие металлические губки и носил черный костюм. Всякий раз, когда на него падал свет, подушечки сверкали, словно драгоценности: дешево и сердито.

Эта клубная среда была в высшей степени творческой. Многие наряды были самостоятельно изготовлены людьми, которые не пожалели ради этого ни времени, ни сил. Их эффектные затейливые костюмы бросали вызов конформизму мира моды. В таком месте обладательница короткого черного платья от Gucci вряд ли почувствовала бы себя шикарно одетой, ведь по сравнению с остальной толпой, отказавшейся от модных брендов в пользу самовыражения, она выглядела бы попросту скучно. Вот что говорит на эту тему мой информант:

У меня есть костюм капитана болельщиков из поливинилхлорида, который я сшил несколько лет назад. Он начал разваливаться, так что теперь я ношу его переделанным до неузнаваемости. Один рукав разошелся, потому что за последнее время я растолстел, и мне пришлось решать: носить это чудо или выбросить. Я добавил к костюму ремень, идущий через плечо, пришил к штанинам кобуры с игрушечными пистолетами, а на плечи присобачил пару светящихся авторучек. Я назвал этот образ «верховный капитан Коломбин». Клубы предлагают широкий простор для творчества, и лично я считаю это более ценным видом творчества, чем то, что мне довелось увидеть в «Тейт Модерн», потому что здесь люди не выпендриваются, а ведут себя искренне, ведь единственный источник фантазии — это они сами. Они делают это для себя и для общего веселья. Можете считать меня циником, но, сдается мне, современное искусство погрязло в бабках и дерьме, а здесь люди делают вещи просто ради удовольствия

Данное высказывание еще раз подчеркивает важность креативных аспектов вечеринок, которые становятся местами выражения творческого потенциала, существующего не только среди деятелей искусства. Эти вечеринки свидетельствуют о большом значении творчества в жизни любого человека. Клаббинг предстает областью созидания, а не одного только потребления, ибо, в конечном счете, лишь толпа может сделать ночь незабываемой.

Одежда меняет ощущения тела. Идет ли речь о комфорте уютных повседневных вещей или о фетишистском притяжении кожи, латекса и меха, одежда воздействует на тело, по-новому очерчивая его контуры в мире. Проведенный Хебдигe [Hebdige D. 1979] анализ панк-стиля в одежде и его особое внимание к символике затмевают то, что для меня было важнейшим аспектом образа панка. Когда я лет двадцать тому назад переживал панковский период, мои ирокез, кофта-сетка, ботинки Doctor Martens модифицировали мое тело, превращая его в тело панка. Они служили мне доспехами, одновременно притягивали взгляды и защищали от них, даря уверенность в себе. Это была всеобъемлющая и глубоко чувственная эстетика, а не просто набор поддающихся расшифровке символов. Необычный внешний вид смущает людей, потому что они не могут решить, как к тебе относиться. Одежда стимулировала меня иначе вести себя на людях; я чувствовал себя более весомым в мире. Сейчас я ношу совершенно другую одежду, но она оказывает на меня тот же эффект. Наряжаясь для выхода в свет, люди совершают акт телес-ной трансформации, благодаря которому могут шутливо демонстрировать свой публичный образ и окружающий его символический каркас. Я не считаю, что мои эксперименты с панковской внешностью имели хоть какое-то отношение к протесту. Во всяком случае, сам я этого не ощущал. Скорее, эти эксперименты были связаны для меня со стремлением расширить границы. Я представал перед миром в разных обличиях: то трансвестита-гея, то крутого сукиного сына, хотя на самом деле не был ни тем, ни другим. Однако благодаря практике переодевания я научился по-разному воспринимать взгляды окружающих, и это сказалось на формировании моего чувственного ландшафта, отложилось в телесной памяти, благодаря чему я перестал бояться выделиться из толпы. С возрастом юношеская потребность быть замеченным пошла на убыль, но переодевания по-прежнему доставляли мне удовольствие, только теперь я наряжался больше для себя, с целью оказать воздействие не столько на окружающих, сколько на самого себя, изменяя посредством одежды восприятие собственного тела.

Итак, вызываемые одеждой ощущения стали более важными: удобство днем, нарушение приличий ночью. Одни материалы сменялись другими: шелк, кожа, резина, поливинилхлорид. Но, должен сказать, я никогда не считал себя актером фетиш-сцены. Я надевал платья, но никогда не выглядел женственно. Я носил вещи ярких кислотных цветов, но не потому, что хотел быть замеченным, а потому, что они мне нравились и меня не пугало внимание окружающих, что и позволяло их надевать. Если я и сопротивлялся чему-то, то лишь мнению о том, будто одежда серьезна и определяет человека, а не просто служит способом повеселиться.

Я упомянул о двух женщинах на вечеринке Arc, разодетых так, что они не могли с удобством ни стоять, ни сидеть. И при том они отлично себя чувствовали в черных резиновых корсетах, туфлях на пятидюймовых каблуках и крохотных мини-юбках. Они не искали партнеров. По правде говоря, у меня сложилось впечатление, что они были любовницами. Они нарядились для себя и друг для друга и, несмотря на дискомфорт, предстали соблазнительными созданиями. Я говорю «создания», потому что понятие объективизации унижает людей. Оно позволяет им быть лишь набором знаков, воспринимаемых окружающими. Я же имею в виду чувственный подъем, сопровождающий превращение в сексуальное создание, сокровенность опыта, а не его внешний символизм. Я мог бы «декодировать» их одежду как символы власти или согласия с предлагаемым масс-медиа образом сексуальной женщины, как субкультурное заявление, но я не стал этого делать, поскольку страсть моя к этим женщинам — не просто носившим наряды, но и наслаждавшимся ими — была искренней. Мне гораздо сильнее хотелось восхищаться, нежели анализировать.

Особенности одежды часто интерпретируют как культурные символы, однако в клубах подобные словесные структуры расплываются и нередко замещаются более точной и эмоционально окрашенной лексикой. Одежда может делать людей соблазнительными, открытыми, же-ланными, аппетитными, шикарными, холодными, сексуальными, игривыми, веселыми, изящными, страстными, незаметными, эксцентричными и красивыми. Эти термины отражают непосредственный эмоциональный и чувственный отклик на созданный кем-либо образ. Данный отклик в потоке настоящего устраняет дистанцию наблюдения, наличия которой требует символический анализ. Такая реакция на костюм убедительна в силу своей непосредственности; она проносится сквозь вас, направляет ваш взгляд, пробуждает эмоции притяжения или отталкивания. Я видел, как яркие образы одновременно возбуждали и тревожили людей.

Ношение такой одежды требует некоторой смело- сти, но есть множество клубов, где люди могут набраться уверенности в себе, оставаясь в сравнительно безопасной среде. Важно не только то, какой наряд вы носите, но и то, как вы его носите, поскольку он становится продолжением вашей плоти. Манера держаться должна сочетаться с вашей одеждой. Вы должны чувствовать ее по-настоящему своей, но при этом вещи способны трансформировать вас, подчеркивая различные стороны вашей личности. Предметы одежды могут быть сексуальными, забавными, причудливыми, шикарными, красочными или комфортными, шуточными или серьезными. В любом случае они должны доставлять людям удовольствие, а в клубах еще и разжигать в них желание веселиться, и это ощущение глубоко укореняется в человеческом теле.