СССР. Автобиография - Кирилл Королев

Селяне стояли и смотрели. Смотрели и радовались. Они рассказывали, как эти дни отряд хозяйничал в их селе. Пьяные разъезжают по селам, требуют, чтобы им готовили лучшие блюда, бьют нагайками селян, бьют и говорить не дают.

По современным оценкам, общее количество жертв революционного террора составило около 2 000 000 человек.

Но страдали не только люди; ни радетели прежних порядков, ни, тем более, новая власть не щадили достояния страны – во имя победы уничтожались заводы, сжигались усадьбы, грабились церкви. Последнее поначалу происходило на стихийной основе, а в 1922 году был издан правительственный декрет об изъятии церковных ценностей. Этот декрет обернулся массовым разграблением церквей – и восстаниями «против безбожников», в частности, в Шуе. В сводках ОГПУ, преемницы ВЧК, за 1922 год сообщалось:

Агитационная кампания проводилась слабо за отсутствием времени. Изъятие ценностей началось 9–10 марта в церквях, расположенных в рабочих кварталах с целью прозондировать отношение рабочих. Так как никаких эксцессов не произошло, то комиссия по изъятию ценностей решила перейти к собору, в котором между прочим имеется копия иконы Смоленской Божьей матери. 12 марта (в воскресенье) состоялось общее собрание прихожан собора с целью выбора представителей от верующих. На собрании некоторые граждане выступали с призывом ценностей не сдавать, а внести добровольные пожертвования... Все-таки комиссия из пяти верующих была собранием избрана и 13 марта должна была совместно с правительственной комиссией приступить к изъятию. 13 марта после богослужения молящиеся не разошлись и стали ожидать прибытия в храм комиссии. В 12 часов таковая явилась и подверглась со стороны толпы разным оскорблениям как словами, так и действиями.

Видя невозможность работать, комиссия удалилась, а толпа принялась петь благодарственные молитвы по случаю «спасения» ценностей. В этот же день толпа не расходилась до самого вечера, хотя была немногочисленна и по временам разражалась угрозами по адресу коммунистов и евреев. Конная милиция неоднократно рассеивала толпу, но она собиралась снова. <...>

15 марта были вызваны представители от верующих, чтобы начать изъятие, но ввиду скопления большой толпы, не разошедшейся после обычной службы и усиливаемой все новыми и новыми пришельцами, были сделаны попытки рассеять таковую при помощи милиции. Однако милиционеры подвергались оскорблениям, побоям и т. д. и рассеять толпу были не в силах. В то же самое время кто-то (как впоследствии оказалось, мальчишки в возрасте 12–14 лет) перелез через запертую решетку колокольни и ударил в набат. На звон сбежалось до 5000–6000 человек, а также прекратили работу две расположенные в Шуе текстильные фабрики. Продолжала работу фабрика тонких сукон.

Рабочие, хотя и прекратили работу, как было указано, но активного участия в беспорядках не приняли, ограничиваясь ролью зрителей. По распоряжению начальника гарнизона на соборную площадь была двинута рота красноармейцев. Пользуясь тем обстоятельством, что красноармейцы на площади были рассыпаны в цепь, толпа пыталась их сагитировать, но, не добившись успеха, бросилась на солдат и стала отнимать у них винтовки. Произошло несколько выстрелов, причем какой-то гражданин был убит. Толпа стала избивать красноармейцев кольями и поленьями, причем один красноармеец избит смертельно, а 26 человек получили легкие ранения. Тогда на толпу были двинуты два грузовика с пулеметами. Пулеметами была сначала обстреляна колокольня с целью прекращения набата, затем дано несколько очередей поверх толпы. В результате толпа разбежалась, и порядок был восстановлен. Немедленно начались аресты наиболее ярых агитаторов и подстрекателей.

В сводной ведомости ВЦИК за ноябрь 1922 года приводятся такие сведения о количестве изъятых ценностей:

«По телеграфным сведениям местных комиссий по изъятию церковных ценностей изъято:

Золота 33 пуда 32 фунта

Серебра 23 997 пудов 23 фунта

Бриллиантов 35 670 штук

Прочие драгоценные камни 71 762 штук

Жемчуга 14 пуда 32 фунтов

Золотой монеты 3115 руб.

Серебряной монеты 19 155 руб.

Различных драгоценных вещей 52 пуда 30 фунтов».

Гражданская война: от Колчака до Врангеля, 1919–1920 годы

Алексей Будберг, Николай Устрялов, Петр Врангель, Михаил Фрунзе

После свержения в Омске Директории – временного антибольшевистского правительства (1918) – адмирал А. В. Колчак, известный полярный исследователь и бывший командующий Черноморским флотом, был назначен единоличным правителем России и принял титул Верховного правителя Российского государства; эту должность он принял с такими словами: «Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, объявляю, что не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности». Армия Колчака, развивая наступление, вышла к Волге, а с северо-запада ей навстречу двинулась армия генерала Н. В. Юденича, угрожавшая Петрограду. Впрочем, оба эти наступления не привели к успеху: армию Юденича удалось вытеснить в Прибалтику, а силы Колчака постепенно отходили к востоку, оставляя уральские и сибирские города.

Об обстановке в штабе Сибирской армии оставил воспоминания А. П. Будберг, военный министр в правительстве «Верховного», как за глаза называли Колчака.

Вернулся с фронта начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Лебедев... Что побудило адмирала взять себе в помощники этого случайного юнца без всякого стажа и опыта? Одни говорят, что таково было желание устроителей переворота; другие объясняют желанием адмирала подчеркнуть связь с Деникиным, который прислал сюда Лебедева для связи.

Впечатление от первой встречи с ним неважное: чересчур он надут и категоричен и по этой части очень напоминает всех революционных вундеркиндов, знающих, как пишется, но не знающих, как выговаривается. На очередном оперативном докладе он поразил меня своим апломбом и быстротой решений; я это уже не раз видел во время Великой войны в штабах армий, где стратегические мальчики, сидя за сотни верст от фронта, во все мешались и все цукали. Здесь то же самое: такая же надменная властность, скоропалительность чисто эмоциональных решений, отмены отдаваемых армиями распоряжений, дерзкие окрики и обидные замечания по адресу фронтовых начальников, и все это на пустом соусе военной безграмотности, отсутствия настоящего военного опыта, непонимания психологии армии, незнания условий жизни войск и их состояния. Все это неминуемые последствия отсутствия должного служебного стажа, непрохождения строевой службы и войсковой боевой страды, полного незнания, как на самом деле осуществляются отдаваемые распоряжения и как все это отзывается на войсках. От этого мы стонали и скрежетали зубами на большой войне, и опять все это вылезло, обло и стозевно, и грозит теми же скверными последствиями.

Большинство ставочных стратегов командовали только ротами; умеют «командовать», но управлять не умеют и являются настоящими стратегическими младенцами. На общее горе они очень решительны, считают себя гениями, очень обидчивы и быстро научились злоупотреблять находящейся в их руках властью для того, чтобы гнуть и ломать все, что не по-ихнему и им не нравится.

Понятно, почему так ненавидят на фронте ставку; все ее распоряжения отдаются безграмотными в военном деле фантазерами и дилетантами, не знающими ни настоящей, неприкрашенной обстановки, ни действительного физического и морального состояния войск, т. е. тех решительных коэффициентов, которые в своей сумме определяют боевую эффективность армий, их способность выполнения операции. Все делается без плана, без расчетов, под влиянием минутных импульсов, навеваемых злой критикой, раздражением, личными неудачами и привычкой цукать.

Забыто все, чему учила военная наука и академия по части разработки плана операций; плывут по течению совершающихся событий, не способные ими управлять.

Из ознакомления с донесениями с фронта убедился, что дела там совсем не важны и что оптимизм ставки ни на чем не основан. Достаточно разобраться по карте и проследить последние события, чтобы убедиться, что наше наступление уже захлебнулось и подкрепить его уже нечем. Здесь этого не хотят понять и злятся, когда это говоришь: слишком все честолюбивы, жаждут успехов и ими избалованы.

В районе Бугуруслана нас прорвали в очень опасном месте; этот прорыв уже третьего дня намечался группировкой красных войск и их передвижениями, и мало-мальски грамотный штаб, конечно, в этом разобрался бы и принял бы необходимые меры. У нас же этого не расчухали или прозевали, или не сумели распорядиться. Сейчас зато злятся, ищут виновных и рассылают обидные цуки.