Чудо хождения по водам - Анатолий Курчаткин

9

Тяжела ты, шапка бездельника! Ох, тяжела, тяжела, невыносимо! Какой позвоночный столб может выдержать твое бремя? Как эти лишние люди умудрялись протянуть жизнь, не покончив с собой из-за жуткого ее гнета? Что за сила держала их на поверхности жизни, что понуждало начинать новый день, и так годы, – неужели же всего лишь та бессознательная способность есть, пить и спать, именуемая инстинктом самосохранения?

Такие мысли и чувства толкли в своей ступе В., загнанным зверем кружащего по просторному кабинету директора по связям с общественностью, где теперь было и его рабочее место. Он присаживался за свой стол, на полированном поле которого появился чьими-то трудами роскошно громадный монитор, сидел какое-то время, включал компьютер, но только экран загорался – тут же и обесточивал предоставленное ему в пользование чудо техники. Чем ему было заниматься на этом чуде, кроме как болтаться по Интернету? Сиди он сейчас на прежнем месте – все ясно и понятно, еще недоставало бы времени, чтобы успеть с работой к нужному сроку, а здесь… что у него за обязанности здесь? убивать время?

В. выключал компьютер, поднимался – и вновь пускался в кружение по новому месту обитания. К высокой каштановой в золоте двери, от двери – к стене с рядом высоких окон, украшенных тяжелыми белыми занавесями, вдоль окон – до противоположной стены, до маленькой незаметной двери, ведущей в потайную комнату отдыха. Отсюда путь пролегал мимо обширного стола истинного хозяина кабинета, по-необычному зияющему пустотой проема между тумбами, где полагалось стоять креслу или хотя бы стулу, еще один поворот – и вот уже собственный стол с широкомордым монитором на вялой короткой шее… круг замкнулся.

В. остановился. Все в нем бурлило, он задыхался от бешенства. Шел уже двенадцатый час, скоро обеденный перерыв, а он как пришел на работу, так все и томился здесь взаперти – без всякого дела, наедине с самим собой. Словно заключенный в одиночной камере. И что проку, что камера достаточных размеров? – камера остается камерой. Где этот директор по связям, поселивший его у себя под боком? Вчера даже завтракал здесь, просто горел на службе, сегодня ни с утра, ни к обеду.

В. решительно прошагал к каштаново-золотой двери и распахнул ее. Он не знал, что собирается делать. Ему просто нужно было выйти из этого заточения. Спросить Барби-секретаршу, что там ее начальник. Что она знает о его намерениях. Когда он появится…

Закамуфлированная под Барби восхитительно белокурая секретарша вскочила со своего места навстречу В. с такой резвой услужливостью, словно оттого, что поселился в кабинете патрона, стал ее шефом и он.

– Ой, это вы… то есть а вот и вы, – пролепетала она. – А мы уже хотели… мы думали… мы тут вас заждались…

В. обвел взглядом приемную. Не будь она столь велика, можно было бы сказать, что она полна. Чуть ли не десяток посетителей оживляли собой ее предназначенные для почтительного благоговения перед вступлением в начальственный храм холодные стены. Вернее, то были сплошь посетительницы. И все при его появлении, как если бы их взметнуло налетевшим ветром, не поднялись – повскакивали и воззрились на него, все как одна, в некоем судорожном трепете, будто он был шефом не только у барби, но и у каждой из них. Почти всех он знал. В лицо, во всяком случае. Кого встречал на совещаниях, с кем сталкивался в коридорах, с кем, случалось, сидел за одним столиком в столовой – все свои, заводские. И занявшая его прежний рабочий стол длинноногая Угодница в бахромящихся шортах, с лютостью жаждущих выглядеть стрингами, тоже принимала участие в этом странном форуме, и лицо ее, когда вскочила навстречу В., передернуло той же судорогой трепета, что и остальным. Притом что вчера, занявши его стол, вся так и пылала чувством отмщения за пренебрежение ее вниманием.

Приготовленный для барби вопрос о директоре по связям истаял с языка В. обжигающей пластинкой сухого льда.

– Кто это “мы”? – спросил ее В. вместо того, чтобы поинтересоваться их общим начальником. – Почему вы меня ждете? Вы их, – повел он руками вокруг, – имеете в виду?

– Да-да, – торопливо отозвалась барби. – Это все к вам. Я сначала пыталась… нет, говорю, идите! Но у всех такое… а вам что, что вам стоит!

– Что мне… “стоит”? – недоуменно спросил В. – О чем речь? Я не понимаю.

Барби нервно, по-птичьи подергала головой, оглядывая поднятых на ноги невидимым порывом ветра посетительниц приемной.

– Ну вот, если… руками бы… или еще как, – спотыкаясь, выдавила она из себя. – Вот как Христос там… в Евангелии как сказано: женщина кровоточивая прикоснулась, сила из него изошла, и она исцелилась.

До В. мало-помалу доходило.

– Христос! – воскликнул он. – Сравнили. Христос и я. Даете!

– Нет, ну а по воде… – снова заспотыкалась барби. – По воде кто еще… Да что вам… что стоит… жалко разве?

– Послушайте… – подала голос Угодница. О, что это был за голос! Смирения, звучавшего в нем, хватило бы на целый женский монастырь. – Я вас очень прошу. Пожалуйста! Вся надежда на вас. Вы наш последний шанс. Я знаю вас: вы добрый! Вы не откажете. Вы не можете отказать. Пожалуйста!

– В чем не откажу? – смятенно отозвался В. – Прикоснуться ко мне?

– Хотя бы прикоснуться! – Словно огненный столп вырвался из-под смирения Угодницы. Она рванулась к В., – и вот уже стояла перед ним на коленях, ноги его туго спеленуты ее руками, прижималась лицом к его бедру и жарко шептала – что-то вроде того, показалось В.: – Исцели меня! Верую! Исцели меня! Исцели меня, исцели меня, исцели!..

– Да вы что! Прекратите! Пустите же! – стал было отрывать ее от себя В., но на нем висели уже все посетительницы приемной. И эта куча-мала женской плоти стрекотала хором цикад: исцели! помоги! устрой!

Эта куча-мала бросала его из стороны в сторону, пригибала к земле, ему недоставало сил держать их на себе. Настал миг – и он рухнул, придавив собой сразу двух или трех своих почитательниц, а сверху, не желая отрываться от него, валились остальные.

В. судорожно барахтался внутри кучи-малы, пытаясь встать, барахтался в тех же попытках прекрасный пол сверху, но ни одна из невольных наездниц по-прежнему не желала отнять от него рук, и все попытки подняться оказывались безуспешными. Женщины под В. начали между тем вопить от боли; должно быть, и страха. Впору было заорать и ему.

Но вдруг В. ощутил, что груз тел на нем стал стремительно уменьшаться. Ему становилось легче, легче, и вот наконец он сумел вскочить. Его обожествительницы, дробно стуча каблуками, стаей неслись из приемной, теснясь в дверях и отталкивая друг друга, а чуть в стороне, держа руки на сверкающих никелем колесах двумя кренделями, сидел в своем мобильном кресле, взирал на В., воздев горе изумленными скобками брови, директор по связям с общественностью.

– Картина, достойная кисти Босха, – произнес он, удостоверясь, что В. в состоянии услышать его. – Или Гойи. А? – Рыхло-могучие его щеки потекли к ушам в полноводной улыбке. – Как ты сам-то считаешь?

– Персонажи считать не могут, – оправляя на себе одежду, пробурчал В.

Директор по связям, сняв с никеля свои похожие на лопату сталевара руки, звучно хлопнул ими перед собой. Полноводная улыбка захватила, казалось, все его могучее крупное тело.

– Отличный ответ! Персонаж. Участник, а не зритель. Великолепно замечено. Все больше и больше мне нравишься! Неужели попытка группового изнасилования?

– Почти, – ответил ему В. – Благодарю за своевременное появление.

– И я тебя ответно! – воскликнул директор по связям – что, надо думать, было простой формулой вежливости. – Пойдем-ка вот в кабинет, расскажу, что и как.

– Какие указания? Вас не тревожить? – возникла в поле зрения потрепанного В. бывшая до того неизвестно где барби-секретарша. Хотя едва ли это сейчас была барби. От той у нее осталась лишь ее восхитительная белокурость. А в остальном это была жалкая, с дрожащим голосом обыкновенная тетка средних лет, страшащаяся гнева своего начальника за происшедшее в его приемной безобразие.

– Как обычно, – отозвался директор по связям на вопрос секретарши, кладя свои лопаты на никель колес. Он, казалось, не заметил случившейся с ней метаморфозы. – И кстати, кофейку нам, капучино, такой нехилый, ну, в общем, – чтоб райское наслаждение. Сразим босховского героя. Ага?!

– Ой, да… конечно, – так вся и протрепетала небарби-секретарша.

В. с директором по связям вошли-вкатили в кабинет, и директор, крутя колеса в направлении своего стола, проговорил огорченно:

– Нет, ты видел ее? Школишь их, школишь, прививая породу, а они все как дворняжки. Это она всех этих сюда натащила?

– Я не знаю, – автоматически защитил В. секретаршу. А и в самом деле ему не было известно, как эти все оказались в приемной.

– Не знаешь, не знаешь… – проворчал директор по связям. – Чего они от тебя хотели? – прекратил он крутить колеса, принуждая остановиться и В.