Очищение духом. Трилогия - Никита Марычев

В эту ночь Ривелсея заснула только в четвёртом часу, когда сон окончательно поборол её ослабевший и измученный организм. Она лежала и думала. Обо всём и ни о чём. Пыталась сначала с помощью своей воли, а затем мощи ратлера усмирить пожар страсти в своей душе. Но это ей, разумеется, не удалось. Тяжело сочилась ночь за окном, ночь эта была одной из самых тяжёлых в жизни Ривелсеи. Мысль эта почему-то показалась ей отрадной. Она запомнила её специально, чтобы потом, когда в её жизни начнётся более счастливый период, достигнув каких-то успехов и пребывая в состоянии радости, вспомнить, каково было на самом дне жизни. Воспоминание радости даёт сил в горе, воспоминание горя укрепляет в радости. Но, впрочем, у Ривелсеи не было сейчас ни того, ни другого. Только пустота, из которой она не могла вырваться.

Когда серым маревом за окном засветилось утро, Ривелсея спала тяжёлым сном, разметавшись по постели в нахлынувшем исступлении тягостной любви, пламя которой полыхало сейчас столь неистово, как бывает только перед затишьем и угасанием. Часа через два она встала и, наскоро поев, вновь отправилась на занятия.

Глава 6

Через две недели в обучении Ривелсеи случился коренной перелом. Веттар Нарт сказал ей, что пришла пора начинать тренировки с огнём, самые сложные и самые нужные, и намекнул, что посвящение в ратлеры напрямую связано с этим. В последнее время Ривелсее стало почему-то казаться, что Мастер торопится как можно скорее подвести её к посвящению, сокращая раза в два те сроки, которые полагаются на те или иные упражнения. Она ясно чувствовала это, но не понимала, с чем это связано. Две недели вместо пары месяцев было потрачено на искоренение двух оставшихся, кроме боли, страхов, о которых Веттар Нарт говорил на первом занятии. Это достаточно легко далось Ривелсее, и Веттар Нарту приходилось раз за разом кивать, глядя на её успехи. Но вот с огнём всё было иначе. Если стихия воды почему-то казалась родной Ривелсее, то тренировки с огнём, напротив, давались её очень тяжело, она никак не могла добиться единства с этой трепещуще-жгучей, могучей и беспокойной энергией. Последние испытания стали для Ривелсеи самыми ужасными. Ожоги на теле, причиной которых раньше был только горячий металл, каждый день удваивались, поскольку теперь были вызваны своей непосредственной стихией. Мощь ратлера, развившаяся в Ривелсее до довольно высокой степени, и привычная техника отделения сознания, конечно, помогали ей в преодолении трудностей, но огонь абсолютно не гармонировал с её натурой, Ривелсея словно бы чувствовала даже враждебность огня по отношению к ней. Однако сейчас, как никогда сильно, стала помогать та фраза, которой Веттар Нарт обучил её в самом начале. Теперь только девушка поняла, насколько важна в этой фразе вторая строчка, которой сперва она не придавала особого значения. Каждый раз, произнося «Я не чувствую огня», Ривелсея ощущала, что пламя, лижущее ей ладони и коленки, словно смиряется, и боль утихает. Через несколько дней Ривелсея, вкладывая в эту фразу много ратлерской мощи, добилась того, что могла без особой боли погружать в пламя любую часть своего тела, однако это было всё равно очень неприятно, ощущение было полностью противоположно тому чувству растворения и слияния, какое она испытала во время упражнений с водой. Веттар Нарт постоянно торопил, занятия сейчас продолжались не по шесть и не по девять, что раньше считалось много, а по семнадцать часов в день, и Ривелсея каждый день после занятий почти искренне удивлялась тому, что она ещё жива. За всё время занятий нельзя было не только что отдохнуть – ратлеры этого слова вообще не понимают – но даже поесть и утолить свою жажду. Однако к этому она уже успела давно привыкнуть. Её мучило другое: с её Великим Мастером, с Веттар Нартом, что-то как будто случилось. Он мучил так, словно хотел вынуть душу, при этом почти не смотрел на неё, а его голос, всегда ровный и спокойный, теперь стал отрывистым и ещё более глухим. Вся жизнь состояла для Ривелсеи только в занятиях и сне, она почти месяц ни с кем не разговаривала, не видела даже Айледа, не думала о родителях и даже забывала принимать пищу. Только занятия. С семи утра до позднего вечера, каждый день, практически без отдыха. Тело Ривелсеи должно бы было давно ослабеть, но теперь его питала мощь, и слабости не было места рядом с ней. Ривелсея, однако, не понимала, к чему и зачем такая невероятная спешка. Она даже один раз, набравшись смелости, спросила об этом у Мастера, но тот очень сурово на неё посмотрел и не удостоил ответом. Менять что-то он явно не собирался, хотя Ривелсее казалось, что видеть её мучения ему вовсе не приятно и что не так уж он и спокоен внутри, как можно бы подумать. Впрочем, всё это были только догадки. Чужая душа всегда тонет в сумерках, а душа ратлера – вечная ночь, где не вспыхнет никогда даже искорка чувства, а если и вспыхнет, то вечный сумрак тут же её поглотит…

Но всё когда-нибудь кончается, и спустя полмесяца Веттар Нарт неожиданно сказал, что ближайшая неделя свободна от занятий и по истечении её будет посвящение. За неделю Ривелсея должна сделать свой выбор и решить, кем она хочет стать. Она кивнула и направилась к выходу, ничего не ответив и даже не попрощавшись. Она всё больше, сама того не желая, становилась похожа на своего Мастера. Вообще среди ратлеров не принято ни приветствовать, ни прощаться, ни благодарить. Считается, что излишние слова ничем не способствуют и даже мешают продвижению к намеченной цели, вот только каким образом, Ривелсея никак не могла понять.

Неделя отдыха стала для Ривелсеи настоящим подарком. Не надо рано вставать и бежать на бесконечные занятия, не надо вынимать из огня железные прутья, а можно просто поспать и погулять по Цитадели. В первое же утро она выспалась и практически весь день ничего не делала. Она могла себе это позволить после всего того, что приходилось делать на ежедневных, почти в течение пяти месяцев, занятиях. Только вечером она вышла из своей комнаты и сходила в соседний корпус, чтобы взять там какие-нибудь книги. Всё-таки выбор – кем ей стать – очень важный, и необдуманно его делать нельзя. За шесть дней нужно всё обдумать, прочитать и решить. Побродив полчаса по улицам Цитадели, Ривелсея вернулась к себе и, вызвав повара, потребовала ужин и каких-нибудь фруктов, заплатив за это двадцать монет серебром. Вскоре ей принесли зажаренную с грибами птицу и большое блюдо полуспелых груш. Съев первое, Ривелсея с грустью отметила, что грибы здесь готовят хуже, чем в корпусе для прибывающих. Тот мальчик-повар в этом действительно был превосходен. Но в целом всё было вполне прилично. Ривелсея села на единственный в комнате стул, спинка которого была аккуратно выкрашена обязательным для ратлерского интерьера фиолетовым цветом, открыла одну из книг, одновременно жуя груши и стараясь не капать соком на страницы книги – толстого манускрипта, по которому училась, судя по его виду, не одна сотня ратлеров. Страницы во многих местах были потрёпаны и покрыты пятнами, однако чёрные буквы, построенные из толстых отчётливых линий, всё равно проступали с большой чёткостью – ровные, без всяких завитков и округлостей, без малейших изъянов. Было сразу видно, что данную книгу писал ратлер. Читать её было довольно интересно. Ривелсея пропускала большей частью все рассуждения об известных ей принципах и выискивала в первую очередь то, что касалось её предстоящего выбора. Делать его она начала ещё до чтения книги и сразу как-то поняла, что сильнейшие – не её удел. В ней не было ни неимоверной мощи, ни колоссального гнева, ни желания мести. Она не хотела убивать, ведь не для того же она станет ратлером, чтобы заливать человеческой силой землю. К тому же – делать это бездумно, подчиняясь приказу и даже не рассуждая, заслуживают ли те, кого надо убить, смерти? Идея защищать союзников нравилась ей гораздо больше, и Ривелсея стала читать в первую очередь про них, чтобы лучше понять идеалы и принципы вернейших. И быстро разочаровалась, когда поняла, что функции вернейших и сильнейших мало чем отличаются. Вернейшие, с одной стороны, управляют всеми союзниками ратлерского клана, а порой и ратлерами, а с другой, обязаны их защищать. Казалось бы, обязанности их более мирные, но дело в том, что вернейших вместе с их подопечными очень часто заставляют присутствовать на поле битвы со злом. Кстати, «злом» мог признать Повелитель любую личность, клан, группу существ или людей, и под лозунгом борьбы со злом, как поняла Ривелсея, в принципе мог быть уничтожен кто угодно. Вернейшие по закону обязаны были приложить все усилия для защиты людей, которые служат Ордену, но Ривелсея уже знала о том, что чаще всего после боя они выживают, а гибнут союзники: всё ж таки Повелитель ценит жизни ратлеров гораздо больше, чем жизни вспомогательных бойцов.