10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы - Борис Федоров

Отличался он одной странностью — совещания у него могли длиться по 4–6 часов, причем ничего и никогда на них не решалось, а сам он мучительно всех «допрашивал» и периодически надолго покидал кабинет. Он был одним из тех «совковых» администраторов, которые развивают кипучую энергию, но без видимых результатов. Был в его поведении какой-то бюрократический мазохизм — вечно слушать всех с важным видом и почти ничего не делать. При этом как политик он, наверное, был уже тогда достаточно сильным.

Вскоре я просто перестал ходить на его совещания, отправляя на эту пытку своих бедных заместителей. Ю.Скоков пытался контролировать и наши внутриминистерские дела, присылал на наши коллегии печально известного начальника отдела финансов правительства Ю.Московского. Ю.Московского на коллегию я, понятно, не допустил. И он, отсидев много времени в приемной, ретировался. При этом я ему объяснил, что претензий к нему у меня нет. Мне он тоже претензий не предъявлял.

Слава Богу, у Ю.Скокова для «подсидки» цель была существенно крупнее — И.Силаев. Поэтому Скоков изо всех сил «втирался» в доверие к Б.Ельцину, ездил с ним по стране, старался стать «незаменимым» и, в конце концов, добился своего. Долгое время он был перманентным кандидатом в премьер-министры (как и А.Вольский), но судьба ему не улыбнулась и уже никогда не улыбнется. Во всяком случае, даже И.Силаев в конце концов все понял (или ему подсказали?) и платил Ю.Скокову заслуженной взаимной «любовью».

Впервые в 1990 году я попытался привнести в бюджетный процесс новые принципы — сделать его хотя бы немного похожим на нормальный план экономической политики на год с экономическим прогнозом и предложениями использовать разнообразные новые финансовые инструменты. Для меня бюджет — прежде всего набор конкретных мер на год, а не просто роспись расходов и доходов. Многие мои сотрудники не понимали, чего я от них хочу, а меня некоторые особенности российских финансов повергали в уныние и ужас.

Надо сказать, что тот период был, возможно, самым тяжелым испытанием за всю мою жизнь. На ходу в бешеном темпе приходилось многому учиться, и нервное напряжение доходило до такой степени, что я просто не мог заснуть, так как возвращался домой обычно в двенадцать ночи.

Иногда меня спрашивают: каким образом Минфин России уживался с Минфином СССР? Ответ-прекрасно, вся текущая работа по большей части обычного бюджета шла исключительно через нас.

С другой стороны, все оборонные или внешнеэкономические дела (включая драгоценные металлы и камни) шли через Минфин Союза. На рабочем уровне продолжались нормальные деловые контакты, а на уровне министров мы с союзным министром финансов В.Павловым практически не общались.

Если исключить редкие встречи на каких-то редких совещаниях, то я помню всего два телефонных разговора с ним. Первый раз он предлагал мне персональные компьютеры для оснащения налоговой инспекции, и я в ответ мог сказать ему только большое спасибо.

Второй раз он спросил меня, слышал ли я что-нибудь о «рублевых проектах» Г.Фильшина. Я сказал, что слышал, но не имею и не хочу иметь к ним никакого отношения. «Вы меня, надеюсь, за идиота не считаете?» — спросил я. Он почти по-дружески сказал, что я делаю правильно.

После прихода в Минфин я сразу заявил, что не хочу никакого вмешательства парткома в нашу работу и не собираюсь ходить на партсобрания. Однажды мне пришла официальная телеграмма из ЦК или, быть может, из политбюро вновь созданной российской компартии с предложением явиться и доложить о работе. Я попросил ответить им, что партия не может вмешиваться в дела правительства России и я никуда не пойду. Если же кто-то хочет прийти на прием, я готов поговорить с бывшими коллегами. Никто не приходил и не звонил.

Из партии я формально тогда не выходил по той причине, что это становилось слишком модным. Это выглядело бы стремлением выслужиться перед Б.Ельциным. Потом также стало модным играть в теннис, чтобы приблизиться к Президенту, а я не хотел заниматься этой отличной игрой, чтобы не отвечать потом на ехидные ухмылки знакомых. Я всегда был самостоятельным.

Р.И.ХАСБУЛАТОВ, СКАНДАЛЫ И ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ РСФСР

В первом Российском правительстве в 1990 году мне довелось познакомиться с крупным «экономистом» и заместителем Б.Ельцина по Верховному Совету Р.Хасбулатовым, которого взяли его на эту должность, скорее всего, как представителя национального меньшинства, а в результате — нажили большую проблему.

Руслан Имранович тогда еще не был таким «великим» и наглым, каким он стал позднее. Он мне даже как-то сказал, что это он меня рекомендовал в правительство, хотя, разумеется, это была неправда.

Вел он себя тогда гораздо приличнее и на заседаниях не хамил и не издевался над людьми. Я как-то приходил к нему в кабинет в Белом доме разъяснять ситуацию в правительстве и экономической политике «как экономист экономисту». Однако я не помню, чтобы читал когда-то его статьи в 1980-х годах или просто слышал о нем.

Однако, как первый заместитель Б.Ельцина в Президиуме Верховного Совета, он играл все более значительную политическую роль, и не считаться с этим было нельзя. С Р.Хасбулатовым связан один скандал, о котором хочется рассказать.

Однажды чуть ли не половина руководителей важнейших российских министерств (в том числе Н.Федоров, В.Ярошенко) была срочно вызвана в кабинет к Руслану Имрановичу. Там он буквально вынудил нас подписать учредительные документы компании «Русский дом», состоявшей из удивительных деятелей от бизнеса. Хасбулатова каким-то непонятным образом сумели «окрутить ребята» (Ряшенцев и др.) из скандально известного кооператива АНТ. Это тот кооператив, который в 1990 году вывозил за границу танки под видом металлолома. Они и убедили его создать новую компанию.

Я тогда сразу предупредил всех, что никаких денег этой компании Минфин России никогда не даст. Они, впрочем, и не просили, рассчитывая на какие-то товарные поставки, и со мной контакта не имели. Перед уходом из правительства в декабре 1990 года я предусмотрительно подписал документы о выходе Минфина России из этого сомнительного хасбулатовского предприятия.

Так вот, осенью 1990 года у нас была удивительная совместная поездка во Францию, связанная с этим «Домом», Однажды в Кремле, после какого-то совещания у М.Горбачева, Р.Хасбулатов подошел ко мне и сказал, что мы срочно выезжаем в Париж по очень важному делу. С И.Силаевым все уже согласовано. Ну что ж — приказ есть приказ.

Приезжаем в Париж, нас поселяют в какой-то более чем странной дешевой гостинице. Мы встречаемся с какими-то сомнительными личностями, представляющимися бизнесменами (во всем этом участвовал также В.Ярошенко). Но при этом ни тему визита, ни суть предложений нашему правительству никто не рассказывает. Я недоумеваю: зачем меня сюда притащили, оторвав от неотложных дел?