Общая часть уголовного права - Коллектив авторов

Существует еще одно обстоятельство, не позволяющее использовать понятие «уголовная политика» в расширенном значении. По нашему мнению, государственная политика в сфере борьбы с преступностью включает в себя не только специализированные меры уголовно-правового, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и криминологического характера,[216] но и иные юридические (гражданско-правовые, административно-правовые и др.), а при определенных условиях и социальные меры противодействия преступности.[217]

Поэтому употребление в рассматриваемом случае понятия «уголовная политика» «неоправданно приводит к ограничению политики борьбы с преступностью лишь мерами уголовно-правового характера…Уголовная политика является… определяющей, но не единственной составной частью политики борьбы с преступностью».[218]

Подведем итог. Преступность, представляющая собой наиболее опасный вид антисоциального поведения, вынуждает государство встать на путь применения самых суровых мер реагирования, приоритетная роль в деле создания, регламентации и реализации которых отведена уголовному праву: именно оно на законодательном уровне призвано обеспечивать охрану личности, общества и государства от преступных посягательств. Сущность уголовной политики, ее самостоятельность определяются управлением как раз теми процессами противодействия преступности, основу которых составляет использование средств и методов уголовно-правового характера. В принципе, согласно классическому изречению Г. М. Миньковского, можно было бы «договориться» обозначать термином «уголовная политика» любой уровень борьбы с преступностью,[219] но расширение уголовно-политического арсенала за счет иных, не уголовно-правовых, средств воздействия на преступность ослабляет принудительное начало уголовной политики, искажает ее природу, лишает известной автономности.

Следует также отметить, что мы не разделяем существующее в науке мнение о неточности, некорректности термина «уголовная политика» и необходимости его замены «политикой уголовно-правовой».[220] Буквальное толкование, к которому предлагает обратиться В. А. Номоконов, – дело хорошее, но при определенных обстоятельствах способное довести до абсурда. Проведя параллель, можно, например, сделать вывод, что «уголовная ответственность» буквально означает «преступную», криминальную ответственность, а «уголовное право» – «преступное», криминальное право. На наш взгляд, термин «уголовная политика» и в теории, и на практике, и в массовом правосознании устоялся именно в том значении, которое подразумевается в рамках настоящей работы, а потому может и дальше занимать свою нишу в словаре специальных терминов теории уголовного права.[221]

Таким образом, мы пришли к выводу, что «уголовная политика» и «уголовно-правовая политика» являются равноценными понятиями, каждое из которых используется для обозначения борьбы с преступностью при помощи уголовно-правовых средств и методов. Единственное преимущество термина «уголовно-правовая политика» состоит в том, что в условиях сохраняющегося до настоящего времени разноаспектного подхода к пониманию изучаемого феномена его использование автоматически снимает все вопросы об объеме уголовно-политического воздействия.

5. Уголовная политика – это стратегический курс государства.

В русском языке слово «политика» используется для обозначения не одного и не двух, а целого ряда одноименных понятий. Не удивительно поэтому существование самых разнообразных подходов к пониманию политики,[222] представители которых используют соответствующий термин в своих предметных интересах. Вот лишь некоторые из предлагаемых определений политики:

1) «сфера деятельности, связанная с отношениями между классами, нациями и другими социальными группами, ядром которой являются проблемы завоевания, удержания и использования государственной власти»;[223]

2) «институциональное измерение, установленное с помощью конституции, правового порядка и традиций, определенный властный строй сообщества, способ его властной организации»;[224]

3) «процессы в государстве или организации… связанные с влиянием на содержание и выполнение преследуемых целей, установок, и их управление»;[225]

4) «деятельность государства в области внутренней жизни страны и международных отношений, а также деятельность общественных группировок, партий, определяемая их интересами и целями»;[226]

5) «программа, метод действия или сами действия, осуществляемые человеком или группой людей по отношению к какой-либо одной проблеме или совокупности проблем, стоящих перед обществом»;[227]

6) «вопросы и события общественной, государственной жизни».[228]

Не отрицая права на существование всех перечисленных, а возможно и других определений политики, считаем, что применительно к объекту настоящего исследования роль ориентира при выборе одного из предложенных аспектов принадлежит направленности уголовной политики и цели, которой эта направленность определяется.

Категория «политика» (греч. πολιτικα – государственные или общественные дела, от πολις – государство[229]), являвшаяся принадлежностью древнегреческой мысли, вошла в европейские языки практически без изменений. Поэтому независимо от отрасли знаний, в которой используется понятие политики, его традиционное «строгое» научное значение обязательно предполагает руководство государством или оказание влияния на государственное управление (М. Вебер).

Учитывая данное обстоятельство, а также исходя из особенностей функциональной сферы уголовной политики, полагаем, что при определении стержневого, центрального компонента содержания ее понятия следует опираться на третье из приведенных значений политики. Именно оно отражает те необходимые элементы, которые позволяют создать адекватное представление об уголовной политике, а именно:

1) Государственно-управленческий элемент.

Предназначение уголовной политики – в разрезе преследуемой ею цели – состоит в том, чтобы направлять уголовно-правовые процессы борьбы с преступностью в определенное русло, руководить ими, осуществлять в отношении них управленческую функцию. «Обрисовывая то, что было бы желательно, и каким путем достигнуть желаемого, улучшить существующее»,[230] в сущности, она являет собой сознательно выработанную стратегию и тактику борьбы с преступностью.[231]

При этом, в отличие от большинства сфер государственной жизни, в которых выполнение поставленных задач обеспечивается участием широких слоев населения (отдельных граждан, общественных объединений), уголовная политика по самой своей природе исключает возможность общественного содействия.[232] Выражая отношение власти к преступности, она предполагает решение вопросов, составляющих исключительную прерогативу государства. Именно государство в лице различных органов и должностных лиц[233] определяет содержание, объем и направления уголовно-правового воздействия, а также реализует последнее в процессе осуществления борьбы с преступностью.

2) Субстанциональный элемент.

Будучи ограничена пределами собственной функциональной сферы, уголовная политика не может, тем не менее, рассматриваться как изолированное, замкнутое на самом себе явление. Поэтому преимущество выбранного нами (третьего) значения политики и, конкретно, смысл его субстанционального элемента состоят в ассоциировании уголовной политики с объектом трансформации, находящимся не в стабильном, неизменном состоянии, а в движении, развитии.[234]

Итак, рассмотренные элементы позволили нам выделить очередную характерную черту уголовной политики, определяющую ее как «стратегический курс государства».[235]

6. Уголовная политика объединяет интересы внутренней и внешней политики государства, решая задачи борьбы с преступностью как внутри, так и за его пределами.

В уголовно-правовой литературе уголовную политику чаще всего рассматривают в качестве составной части внутренней государственной политики.[236] Подобный подход вряд ли можно признать оправданным:

1. Угроза нарушения национальных интересов в результате преступной деятельности извне не менее, а иногда и более опасна, чем при совершении преступлений внутри страны.

2. Не в меньшей защите со стороны государства нуждаются граждане и лица без гражданства, постоянно проживающие на территории Российской Федерации, в случае совершения в отношении них преступлений за ее пределами.