Не зови меня дурой - Наталия Анатольевна Доманчук

поехать в Лондон. На два дня. С английским у меня плохо. После института я за него и не брался. Сейчас пробовал поговорить по телефону – ничего не вышло. Мне надо, чтобы ты поговорила с руководством компании в Лондоне и договорилась о встрече на следующей неделе. Это очень важный шаг, и мне бы не хотелось упасть лицом в грязь. Если у тебя слабый английский – так и скажи. Тогда я попрошу нанять на этот проект другого переводчика.

– У меня отличный английский, – твердо повторила я.

– А с кем оставить сына на одну ночь и два дня есть?

– Да, – кивнула я.

– Хорошо, тогда давай звонить. Представишься моим секретарем, спросишь о запланированной встрече и возьмешь все инструкции. – Он протянул мне телефонную трубку.

– Прям сейчас? – удивилась я.

– Машенька, эта встреча для меня очень важна!

– Хорошо…

Он набрал номер телефона, я начала разговор, представилась и сообщила о предстоящей встрече. Потом без спросу взяла у него со стола лист бумаги, авторучку и принялась конспектировать, куда нам следует обратиться по приезду, какую гостиницу нам забронировали и когда нам следует быть в Лондоне. Хоть я и волновалась, но выполнила эту задачу на твердую пятерку.

Потом я все пересказала Ване.

– Значит в следующий четверг? Отлично. Мне срочно нужен твой паспорт. Сходи домой – и принеси мне его, договорились.

– Хорошо. – Я стояла и смотрела на него.

Мне очень захотелось подойти и обнять его. Прижаться к нему, а потом… раздеться и заняться с ним любовью. На его столе. От этих фантазий, или от усталости у меня даже закружилась голова, и я чуть не потеряла сознание.

– Эй, ты что? – он подхватил меня. – Что с тобой?

Мы были так близко друг к другу. Я чувствовала аромат его одеколона, его дыхание…

Я, как дурочка, как маленькая, наивная дурочка смотрела на него и ждала, что сейчас будет точно так, как в фильме: он наклонится, поцелует меня и скажет: «Я ведь говорил, что ты будешь моей».

Но Ваня стал меня тормошить:

– Ну, ты как?

– Спасибо, хорошо.

Я опустила взгляд на его руку, которая держала меня за талию и прижалась к нему.

Он меня не отстранил, но тихо сказал:

– Я думаю, что ты устала. Иди домой и отдохни. Паспорт принесешь завтра.

Я стояла, прижавшись к нему. Он и не отталкивал меня, но и не прижимался ко мне.

– Спасибо, – еле произнесла я и закрыла за собой дверь.

Алёна, вечером, услышав эту историю, задумалась:

– Даже не знаю, что и сказать. Может действительно не любит…

– Так и есть, – устало махнула рукой я.

– Тогда выброси его из головы.

– Уже не могу.

– Что значит, не могу? Не вздумай говорить мне про любовь!

– Ага, – слезы предательски подступили к горлу.

– Ладно, не хнычь. Я уже попросила Марата узнать о Ване всю информацию, какую он только сможет добыть. Скоро у нас будет на него полное досье, и тогда уже будем думать…

– С Васькой посидите два дня?

– Конечно. С огромным удовольствием!

Утром я принесла ему паспорт.

Он говорил по телефону и даже не взглянул на меня. Только указал рукой на стол.

Я оставила паспорт и вышла из его кабинета.

Душа разрывалась на куски.

Никогда в жизни я не испытывала то, что чувствовала сейчас. Это было что-то новое, сладкое и безумное. Потому что это была не только любовь к этому человеку, это было еще и огромное пожирающее меня желание.

Я решила себя отвлечь работой, но у меня не получалось. Я вспоминала его глаза, запах его одеколона, его хмурый взгляд под добрыми глазами и молилась о том, чтобы он не ушел из офиса раньше. Тогда бы у меня был шанс зайти в его кабинет. А там уж как получится…

Но мои молитвы не были услышаны, и в три часа он сообщил всем, что на этой неделе его не будет, появится он только в следующую среду, поэтому, если у кого-то есть к нему вопросы, то, решить их надо сейчас.

Эта неделя была самой тяжелой в моей жизни.

Я приходила домой и плакалась Алёне:

– Пусть у него есть красавица жена. Пусть у него своя счастливая жизнь. Но я ведь не прошу многого? Мне бы только видеть его.

– Вот в среду и увидишь.

– Мне надо каждый день. Хотя бы просто видеть. Я так несчастна…

Алёна вздохнула:

– Нет, когда любишь хорошего человека – не жалко ни своих сил, ни любви, ни времени. Вот если бы тут сейчас сидела и плакала по Коршуновскому… Меня бы это бесило. А по Ваньке можешь сходить с ума сколько хочешь!

– Ну, спасибо! – обиделась я.

– На здоровье, – засмеялась подруга.

В среду Ваня появился в офисе только после обеда, сразу подошел ко мне и попросил меня зайти в свой кабинет, как только я освобожусь.

Я специально тянула время, делала вид, что у меня важная работа, но самом деле, я просто хотела зайти к нему, когда все сотрудники разойдутся по домам.

Последняя, Клавдия Степановна ушла, когда на часах было почти семь часов.

Я сразу же направилась в его кабинет.

Постучалась один раз. Он не ответил.

Постучалась второй раз и открыла дверь.

Он увидел меня, вытащил из своей сумочки паспорт и протянул мне:

– Все, виза уже тут. Вылет завтра в восемь утра. Мне заехать за тобой?

Я пожала плечами:

– Если тебе не тяжело…

– Ровно в пять у твоего подъезда.

Он протянул мне мой паспорт.

Зазвонил его телефон.

– Да, родная, – он отвернулся, – Нет, у меня на сегодня немного другие планы… Нет, не ресторан… Это сюрприз… До вечера. Жди меня и я вернусь. Только очень жди!

Он положил трубку, повернулся ко мне и посмотрел явно усмехаясь: «Вот, у меня красавица жена, я успешный, богатый, красивый… А ты кто? Кто ты?».

Он подошел к окну и продолжил читать стихи:

– Жди, когда наводит грусть долгие дожди. Жди, когда снега метут, жди, когда жара…

– Жди, когда других не ждут. Позабыв вчера, – закончила я.            – Хорошие стихи. Как давно они были написаны, но до сих пор актуальны.

Я медленно направилась к нему. Шаг за шагом, как кошка перед прыжком подошла к нему близко-близко и начала гладить его волосы.

– Что ты делаешь? – спросил он шепотом.

Мои руки принялись развязывать его галстук, потом расстегнули пуговички на рубашке.

Он боялся пошевелиться и стоял, как истукан.

Я руками взяла его лицо и притянула к себе.

Он впился своими