Каратель. Том 3: Обитель мира (СИ) - Глебов Виктор

На космодроме Вифлеема шёл мокрый снег с дождём. У трапа прибывших встречали люди в длинных непромокаемых плащах с капюшонами. С ними был отряд солдат в бронескафандрах. Неподалёку стояли шесть бронированных машин цвета хаки с толстыми решётками на окнах.

Человек в плаще подошёл к Рею Фолнеру и, отдав честь, представился:

— Капитан Вашенков. Я должен передать вам это для немедленного ознакомления, — он протянул Ангелу какой-то документ. — Ваш подопечный отправится с нами.

Ангел несколько секунд рассматривал документ, потом вернул его и спросил:

— Я могу его сопровождать?

— Нет, сэр. Вам приказано немедленно явиться к господину президенту.

— Хорошо, — Рей Фолнер повернулся к одному из охранников и приказал: — Быстро машину мне!

— Это Джон Сеймор? — офицер глазами указал на Макса.

— Да, это он.

Офицер дал знак своим людям и те, взяв Макса под руки, быстро повели к одной из машин. Снег падал за шиворот и на лицо. Хотелось вытереться, но солдаты крепко держали за локти.

— Что у вас тут творится? — спросил Макс, когда его сажали в автомобиль. — Почему идёт дождь?

— Потому что у нас плохо работают системы климат-контроля, господин Сеймор, — проговорил сидевший на соседнем сиденье офицер, которого Макс в полумраке салона сразу не заметил. — Будем знакомы, меня зовут Василий Нороков, — мужчина протянул руку.

Макс пожал сухую крепкую ладонь, одновременно рассматривая лицо собеседника. Офицер был в годах, его коротко стриженые волосы поседели на висках, вокруг рта и на лбу залегли глубокие морщины. Глаза были водянистые, а ресницы светлые, что производило неприятное впечатление.

— Я Джон Сеймор, — сказал Макс.

— Пусть так, — мужчина кивнул и похлопал водителя по плечу. — Заводи.

Автомобиль оторвался от земли, плавно развернулся и полетел. За ним последовали остальные машины эскорта.

— Куда мы? — спросил Макс, глядя в окно.

— Не беспокойтесь. Сейчас вы встретитесь с Виктором Седовым, а потом… Но к чему загадывать?

— Значит, мы направляемся к зданию ратуши?

— Именно так.

Некоторое время они летели молча. Макс смотрел в окно.

— Вифлеем здорово изменился, — заметил он.

— Да, приходится идти на некоторые жертвы, — отозвался Нороков.

Макс понял, что он имел в виду: чтобы защитить Вифлеем от атак из космоса и с воздуха, на крышах почти всех зданий были установлены лазерные и ракетные комплексы, в воздухе плавали платформы со всевозможными орудиями, часть зданий была снесена под аэродром для сверхзвуковых самолётов-истребителей. По улицам ездили бронетранспортёры и лёгкие танки. В целом город походил на огромную военную базу.

Когда автомобили начали снижаться, Макс стал рассматривать людей на улицах. Большинство носило военную форму цвета хаки, лишь немногие гражданские были женщинами.

— У вас прошла всеобщая мобилизация? — спросил он Норокова.

Тот кивнул.

— Война затягивается, — сказал он. — Нужно много людей.

— Я слышал, Республика побеждает.

— Побеждает. На окраинах.

— Почему на окраинах? Разве вы не захватили Гиперион?

— Ну, и что? — водянистые глаза уставились на Макса.

— Там ведь была перевалочная база Федерации.

— Господин Сеймор, я знаю, что вы человек военный. Я тоже. И я скажу вам прямо: мы можем захватить хоть все спутники Сатурна и Юпитера, но дальше Марса нам не продвинуться. Федерация сильна и свои основные территории будет охранять до последнего. Когда мы окажемся на рубеже, начнётся делёж. Республика возьмёт себе одну половину Солнечной системы, а Федерация оставит себе другую. И будем уповать, чтобы на этом всё закончилось. Хотя бы на время.

— Довольно странные разговоры, — заметил Макс, с интересом глядя на своего собеседника. — Не слишком лояльные и… характерные для военного.

— Никто не любит воевать, господин Сеймор. И меньше всего солдаты. Вы не согласны?

— Согласен на все сто.

— Поэтому необходимо сделать всё для того, чтобы заключить мир с Федерацией.

Макс подумал, что не так давно в разговоре с Реем Фолнером слышал совсем другую точку зрения на перспективы развития отношений между Содружеством и мятежниками. Но Нороков, похоже, сейчас был ближе к окружению президента. Недаром его послали перехватить Макса у Фолнера. Возможно, в лагере повстанцев намечается раскол? В таком случае Макс предпочёл бы оказаться поближе к Седову.

— Что же вам мешает? — спросил он Норокова.

— Дисбаланс сил, — ответил тот.

— В каком смысле?

— В прямом, господин Сеймор. Пока мы не захватим половину Солнечной системы, нам не о чем разговаривать с федералами. Они не воспримут нас всерьёз. Сейчас правительству и Верховному Поверенному кажется, что война идёт где-то далеко и их не коснётся, но когда наш флот окажется у Марса, они изменят свою точку зрения. Они испугаются за свои шкуры, и это заставит их зашевелиться и принять наши условия.

— Значит, вы не планируете захватить всю Систему?

Нороков рассмеялся.

— Мы бы хотели. Но после известного вам печального события это стало маловероятным.

Так-так, значит, Нороков был в курсе операции на Антиземле. Кто же он такой?

— Какое у вас звание? — спросил Макс.

— Полковник, господин Сеймор, но это не важно. Я представляю личную службу Президента, так что мои полномочия определяются господином Седовым. Понимаете?

— Вполне.

— Мы почти прилетели, — Нороков указал на возвышавшееся за домами здание ратуши, облепленное бронеблоками и защитными комплексами.

Через несколько минут автомобили промчались над площадью и затормозили перед входом в небоскрёб. К ним тотчас направились два солдата с бластерами наперевес. Нороков показал пропуск.

— Проходите, сэр, — сказал один из часовых, отдавая честь.

Второй откозырял молча.

В холле ратуши царило оживление: повсюду сновали роботы самых разных назначений, бегали люди в военной форме цвета хаки, обмениваясь документами, передавая приказы и перебрасываясь на ходу отрывистыми фразами.

Макса провели к одному из лифтов. Нороков нажал кнопку вызова, и кабина поехала вниз.

— Так что с климат-контролем? — спросил Макс, чтобы нарушить молчание.

— Из-за увеличения объёма промышленных работ повышается температура атмосферы, — ответил Нороков. — Усиливается парниковый эффект. Климат-контроль не справляется, работает в предаварийном режиме. Возможно, скоро вообще накроется, — Нороков невесело усмехнулся. — Тогда мы прочувствуем, что такое настоящие холода.

Кабина остановилась, и Макса вывели в коридор. Пахло изоляцией, машинным маслом и озоном. Макс думал, что окажется на ярусе, где некогда встречался с Седовым, но это было другое место. Он почувствовал, как засосало под ложечкой. «Спокойно, — сказал он себе. — Не паникуй!». Но это было не так-то просто.

Его привели в комнату, похожую на камеру, только больших размеров. Естественно, здесь не было окон — только железные стены, обставленные какими-то приборами. Но больше всего Максу не понравилось стоявшее в центре кресло со свисавшими ремнями на подлокотниках и металлопластиковыми зажимами в изголовье и на уровне лодыжек. От кресла тянулись провода, собранные в толстые жгуты и обёрнутые целлофаном. Такой же целлофан, только потолще, лежал на полу под креслом. В комнате пахло антисептиками и лекарствами.

Нороков нажал какую-то кнопку, и через несколько секунд в комнату вошли двое мужчин и женщина в белых халатах. Они принесли небольшие кейсы.

— Это пациент? — спросил один из мужчин, взглянув на Макса.

Голос у него был тихий и невыразительный — как и лицо с мелкими тонкими чертами.

— Да, док, это он, — подтвердил Нороков.

— Пожалуйста, зафиксируйте, — бросил мужчина конвоирам.

Макса усадили в кресло и пристегнули. Голову закрепили в зажимах.

— Прежде всего, проверим вас на наличие жучков, — сказал Нороков.

— Не поздно ли? — усмехнулся Макс, подумав, не вмонтировали ли в Чрезвычайном Отделе камеру-передатчик в его новые глаза.