Блуждающий разум - Алексей Калугин

На лице Веры наконец‑то прорисовались эмоции. Сначала – недоверие, затем – недоумение и, наконец, – растерянность.

– Ты просто пришел в магазин?

– А ты что подумала?

Взгляд Веры быстро скользнул из стороны в сторону, словно ища, за что бы зацепиться.

– Я думала, ты снова насчет Андрейки. – Голос звучал мягче, хотя все еще с недоверием.

– Ну, вообще‑то, Соломон велел мне еще разок поговорить с тобой. – Димон оскалился и поскреб ногтями щеку с суточной щетиной, всем своим видом демонстрируя, насколько ему самому не в кайф этим заниматься. – Но сейчас я пришел, просто чтобы съесть мороженое и повидаться с другом. Такой вариант устраивает?

Ничего не ответив, Вера повернулась к Димону спиной и пошла в сторону служебной стойки, расположенной в глубине магазина.

– Как Андрейка? – окликнул ее Димон.

– Ты пришел за мороженым, – не оборачиваясь, ответила Вера.

Низкие каблучки ее «лодочек» цокали по плитке пола не с вызовом, как ей, должно быть, хотелось, а с какой‑то даже обреченностью.

Димон прекрасно понимал, что это значит. Для этого ему даже не требовалось усиливать выше обычной способность к эмпатии. Вера хотела оставаться свободной и независимой. Это было два главных жизненных приоритета, которые она когда‑то для себя определила. Теперь же ей казалось, что все вокруг пытаются заставить ее делать то, чего сама она не желает. То, что противно ее интересам. Причина была в том, что она не понимала происходящего. Не желала понять. Она была человеком, а ее окружали альтеры, которых она подсознательно определяла если и не как врагов, то как неких иных существ, преследующих какие‑то свои, никому не понятные цели. Для того чтобы избавиться от этого предубеждения, требовалось время. Но именно времени у нее и не было. Брат Андрейка со дня на день мог начать обращаться в истинного альтера. Вера заранее решила для себя, что не допустит этого. Они с Андрейкой переждут кризис в поселке, после чего уйдут. Вера была уверена, что их все равно выставят вон. Поэтому она хотела уйти сама. С гордо поднятой головой. Вот только идти‑то им было некуда! И это она тоже прекрасно понимала! Отсюда и отчаяние в ее шагах. Ей был необходим человек, которому она могла бы довериться. Но в том и закавыка, что она отказывалась доверять кому бы то ни было, кроме себя самой. Вера была сильной, но все же не настолько, чтобы выжить в одиночку. Соломон был прав – ее нельзя отпускать из поселка.

– Я задал простой вопрос. – Димон с удивлением обнаружил, что быстро шагает следом за Верой. – Почему ты не хочешь ответить?

– Потому что это тебя не касается.

– Ты ведешь себя глупо.

– Уж как умею.

Димон поймал Веру за локоть, что заставило ее обернуться.

– Поговори со мной.

– Ты пришел, чтобы поговорить с другом.

– Да, но его еще нет. И у тебя тоже нет никаких спешных дел.

Вера дернулась, пытаясь освободить руку. Но хватка у Димона была крепкая.

– Скажи мне, как чувствует себя Андрейка? – Димон попытался глазами поймать взгляд Веры, но девушка отвела его в сторону. – Это вовсе не праздный интерес, как ты думаешь. Я привез вас в поселок, поэтому я отвечаю за все, что тут с вами происходит. Хотите уйти – пожалуйста. Никто не станет держать вас здесь силой. Но пока вы тут… – Димон внезапно осекся. Сообразил, что снова принялся убеждать Веру в том, в чем убедить ее было невозможно. – Как Андрейка? – еще раз тихо спросил он.

И, к своему удивлению, почувствовал, что Вера поначалу дрогнула, а затем расслабилась. Как будто у нее более не осталось сил удерживать сжатой скрученную в пружину душу. Она не сдалась, а лишь на время уступила.

– У Андрейки часто случаются внезапные приступы слабости, головокружения и тошноты. Он может бегать и играть, веселый и здоровый, и вдруг внезапно садится, хватается за голову и начинает раскачиваться из стороны в сторону… Доктор Снайдеров говорит, что это нормально. То есть это бывает, когда начало инициации затягивается. Кризис может начаться в любой момент, во время очередного приступа.

Димон отпустил локоть Веры. И она тут же обхватила его другой рукой.

– И ты по‑прежнему не хочешь, чтобы он стал альтером?

– Я хочу, чтобы он остался человеком, – жестко обозначила свою позицию Вера. – Я теперь даже в школу его не пускаю.

– Почему? – не понял Димон.

– Чтобы какой‑нибудь доброжелатель не напоил его там кровью. – Вера натянуто усмехнулась и добавила язвительно: – Из самых благих, разумеется, побуждений.

Димон сунул руки в карманы джинсов и изобразил улыбку на лице. Улыбка вышла довольно‑таки дурашливая и потому неприятная. Но сам он этого не видел.

– Значит, я могу доложить Соломону, что побеседовал с тобой еще раз и ты снова подтвердила свое решение?

– Хотела бы сказать «увы», но… не хочу. – Вера поджала губы и чуть развела руки в стороны.

– Ладно. Тогда скажи, почему Соломон так озабочен вашей с братом судьбой?

Вера наклонила голову к плечу:

– Что ты имеешь в виду?

– На моей памяти, Соломон еще ни к кому не проявлял такого интереса, как к тебе и твоему брату.

– Я не понимаю, – качнула головой Вера. И по взгляду ее было ясно, что она на самом деле не понимает, о чем идет речь.

– Соломон очень хочет, чтобы вы остались в поселке.

– А при чем тут я?

– И это он отправил меня за вами. Обычно я сам нахожу тех, кому требуется наша помощь, это моя работа. Но вас отыскал Соломон. – Димон сделал паузу. Вытащил правую руку из кармана и положил ее себе на плечо. – Или он всегда о вас знал?

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать? – Вера затрясла головой так, что разметались ее коротко подстриженные волосы. – Я впервые встретилась с Соломоном в поселке. Я даже имени его никогда прежде не слышала.

– Ну, ладно, – не стал продолжать расспросы Димон. – Я просто так спросил. На всякий случай… А кошка ваша не убежала?

– Кошка как раз лучше всех, – впервые по‑настоящему улыбнулась Вера. – Она отлично ладит с соседскими собаками.

Распахнулась входная дверь, и, окруженный клубами морозного пара, в магазин вошел Анатолий Честяков, альтер лет тридцати, занимающийся в поселке дренажными работами. Зашел, да так и замер на пороге, не позволяя дверям закрыться.

Анатолий Честяков был человеком сверхделикатным, суперщепетильным и невероятно стеснительным. А потому, увидав разговаривающих о чем‑то Димона и Веру, Анатолий подумал, что не стоит, наверное, им мешать. Ему ведь всего‑то и нужны были зубная паста и туалетная бумага, за которыми он мог и попозже зайти. Уже собравшись было сделать шаг назад, Анатолий понял, что и Димон, и Вера смотрят на него. Ретироваться в такой ситуации было крайне неудобно. Честяков стоял между разъехавшимися в стороны дверными створками, отчаянно пытаясь решить, в какую сторону шагнуть, вперед или назад. В открытый дверной проем летели хлопья снега, таяли на лету в горячих струях воздушного экрана и уже каплями воды падали на пористый резиновый коврик.

– Привет, Анатоль! – Димон помахал Честякову рукой. – О чем задумался?

– Я‑а на выставке был, – растягивая слова, невпопад ответил Честяков. – В Симбирске.

– Ну и как там? – осведомился Димон.

– Мне‑е понравилось.

– А что за выставка? – поинтересовалась Вера.

– Нови‑инки садо‑ового инвентаря.

– Слушай, Анатоль, ты давай или – туда, или – сюда. – Димон махнул рукой из стороны в сторону. – А то нас скоро здесь снегом заметет.

– Лучше сюда, – улыбнулась Вера.

– Ну‑у, если я не помешаю.

– Анатолий, это общественное место! – едва не возмущенно всплеснул руками Димон. – Кому ты тут можешь помешать?

– Ну‑у, да, конечно. – Приняв наконец решение, Честяков сделал шаг вперед. Дверные створки за ним сомкнулись, негромко стукнув друг о друга пластиковыми протекторами. – Я‑а проходил ми‑имо. – Анатолий сдернул с рук вязаные перчатки и кинул их на стойку. – А‑а на улице – сне‑ег.

– Мы заметили, – все так же, с улыбкой, ответила Вера. – Что вы хотели, Анатолий? Я могу вам помочь?

– Нет, нет! – протестующе замахал руками Честяков. – Я сам все найду!

Он кинул на стойку облепленную снегом куртку, схватил магазинную корзинку и ринулся меж стеллажей, как будто хотел спрятаться.

– Ну вот теперь у тебя есть покупатель. – Димон вытянул руку в ту сторону, где исчез Честяков. – И я могу со спокойной совестью оставить тебя, не опасаясь, что скиснешь от тоски и одиночества.

В знак благодарности Вера молча наклонила голову.

Димон поднял руку с выставленным указательным пальцем, как будто хотел сказать еще что‑то важное. Но, внезапно передумав, улыбнулся, щелкнул пальцами и махнул рукой. Соломон явно переоценил его дипломатические способности. Он сделал все, что было в его силах. И он понятия не имел, как еще можно достучаться до разума Веры, если она не желала слушать никакие аргументы? Все, что бы ни говорил ей Димон, Вера воспринимала не просто критически, а буквально в штыки. Потому что убедила себя в том, что с помощью слов Димон пытается ею манипулировать. Вот Анатоль, может, и сумел бы уговорить Веру остаться в поселке. Женщины всегда внимательно слушают мужчин, которые смущенно отводят взгляд в сторону. А Честяков к тому же очень здорово умел подбирать слова. Димон, когда разговаривал с ним о чем бы то ни было, самому себе казался мухой, толкующей о смысле жизни с пауком, который по ходу дела очень деликатно и осторожно оплетает ее своими клейкими нитями. Да, Анатоль мог быть чертовски убедителен, когда хотел этого. Обычно это случалось, когда он говорил об одной из двух вещей, которые были ему дороже всего на свете: о дренаже или о футболе.