Империя Волков - Жан-Кристоф Гранже

– Как вы спите? Страдаете бессонницей?

– Напротив. Я все время сплю.

– Вы чувствуете сонливость, когда пытаетесь что-то вспомнить?

– Да. Своего рода оцепенение.

– Расскажите мне о ваших снах.

– С самого начала болезни я вижу один… странный сон.

– Слушаю вас.

Анна описала мучивший ее сон. Вокзал и крестьян. Человека в черном пальто. Знамя с четырьмя лунами. Детские рыдания. И апогей кошмара – вспоротая грудь человека, лицо, изрезанное в лохмотья…

Психиатр восторженно присвистнула. Анна не была уверена, что одобряет ее фамильярные манеры, но рядом с этой женщиной она чувствовала себя в безопасности. Следующий вопрос Матильды заставил ее застыть:

– Вы ведь консультировались с кем-то еще, я не ошиблась? – Анна вздрогнула. – С невропатологом?

– Я… Почему вы так подумали?

– Симптомы вашей болезни носят скорее клинический характер. Внезапный упадок сил, временная потеря памяти наводят на мысль о нейродегенеративной болезни. В подобных случаях пациенты обычно обращаются к невропатологу. К врачу, который ставит точный диагноз и лечит лекарствами.

Анна сдалась.

– Его фамилия Акерманн. Он друг детства моего мужа.

– Эрик Акерманн.

– Вы с ним знакомы?

– Мы вместе учились.

Анна спросила с тревогой в голосе:

– Что вы о нем думаете?

– Блестящий специалист. Какой диагноз он поставил?

– В основном он брал анализы и проводил тесты. Сканировал. Делал рентген. ЯМР.

– А «Petscan»?

– И это тоже. В прошлую субботу. Больница кишела солдатами.

– Валь-де-Грас?

– Нет, Институт Анри-Бекереля, в Орсэ.

Матильда записала название.

– Какие результаты он получил?

– Ничего определенного. По словам Акерманна, у меня есть нарушения в правом полушарии, в нижней части височной доли…

– В зоне, отвечающей за опознавание лиц.

– Совершенно верно. Он предположил незначительный некроз, хотя машина его не зафиксировала.

– И какова, по его мнению, причина подобного поражения?

Анна заговорила быстрее – признания облегчали ей душу:

– Он ничего точно не знает. Сказал, что хочет провести новые обследования. – Голос у нее сорвался. – Взять биопсию, чтобы изучить эту часть моего мозга. Акерманн сказал, что должен обследовать мои нервные клетки – не знаю, зачем. Я… – Она постаралась успокоиться, выровнять дыхание. – Он заявил, что только после этого сможет назначить лечение.

Врач положила на стол ручку, скрестила на груди руки. Казалось, что она впервые взглянула на Анну без иронии и лукавства.

– Вы рассказали ему о других нарушениях? О бледнеющих воспоминаниях? О лицах, которые оплывают и смешиваются?

– Нет.

– Почему вы ему не доверяете?

Анна не ответила. Матильда настаивала:

– Почему вы решили проконсультироваться со мной?

Анна покачала головой и наконец ответила, прикрыв глаза:

– Я отказываюсь делать биопсию. Они хотят забраться в мой мозг.

– О ком вы говорите?

– О моем муже. Об Акерманне. Я пришла сюда в надежде, что вы выскажете другое предположение. Я не хочу, чтобы в моей голове проделали дыру!

– Успокойтесь.

Она подняла полные слез глаза.

– Я… Я могу курить?

Психиатр кивнула. Она тоже закурила. Когда дым рассеялся, на ее лицо снова вернулась улыбка.

Внезапно, по необъяснимой причине, к Анне пришло воспоминание детства. Долгая прогулка с классом по ландам, возвращение в пансион с охапкой маков в руках. Им объясняли, что нужно сжечь стебли, чтобы сохранить цвет лепестков…

Улыбка Матильды Вилькро напомнила Анне эту странную связь между огнем и жизнью цветка. Что-то выгорело в душе этой женщины с пунцовым ртом.

Психиатр выдержала паузу, потом спокойно спросила:

– Акерманн объяснил вам, что потеря памяти может быть вызвана психологическим шоком, а не физическим повреждением?

Анна яростно выдохнула дым.

– Вы хотите сказать… Значит, мои провалы в памяти могли быть спровоцированы… психической травмой?

– Такая возможность не исключена. Сильная эмоция могла вызвать торможение, вытеснение из сознания некоторых воспоминаний.

Анну залила волна облегчения. Теперь она знала, что пришла сюда именно за этими словами. Она выбрала психоаналитика, потому что подспудно хотела верить в чисто психическое происхождение своей болезни. Она постаралась сдержать возбуждение.

– Но я вспомню его, этот шок? – спросила она между двумя затяжками.

– Не обязательно. В большинстве случаев амнезия уничтожает свой собственный первоисточник. Изначальное событие.

– Эта травма будет иметь отношение к лицам?

– Возможно. К лицам и к вашему мужу.

Анна вскочила со стула.

– Но при чем тут мой муж?

– Если судить по признакам, которые вы мне описали, лица и ваш муж – две точки блокировки.

– Лоран может оказаться первопричиной моего эмоционального шока?

– Я этого не говорила. Но на мой взгляд все связано. Шок, который вы пережили, – если он имел место! – объединил в единое целое вашу амнезию и вашего мужа. Это все, в чем я могу быть уверена на данный момент.

Анна не произнесла ни слова в ответ. Она застыла, глядя на кончик горящей сигареты.

– Вы можете выиграть немного времени? – спросила Матильда.

– Выиграть время?

– Да, оттянуть биопсию.

– Вы… Вы согласны мною заняться?

Матильда схватила со стола ручку и наставила ее острием на Анну.

– Так вы можете выиграть время?

– Думаю, да. Несколько недель. Но если мои провалы…

– Вы согласны на проникновение в вашу память через слово?

– Да.

– Вы будете приходить сюда каждый день и надолго?

– Да.

– Согласны попробовать суггестивный метод, например гипноз?

– Да.

– Инъекции седативных препаратов?

– Да. Да. Да.

Матильда бросила ручку. Белая звезда «Монблана» сверкнула, отразившись от полированной поверхности.

– Мы расшифруем вашу память, поверьте мне.

15

Сердце у нее пело.

Она давно не чувствовала себя такой счастливой.

Простое предположение о том, что симптомы ее болезни связаны с психологической травмой, а не с физическими нарушениями, вернуло Анне надежду. Во всяком случае, это позволяло предполагать, что ее мозг не поврежден, что некроз не разъедает, как ржавчина, нервные клетки.

На обратном пути, в такси, она похвалила себя за столь неожиданное решение – забыть о якобы существующем поражении мозга, обо всей этой страшной медицинской аппаратуре и биопсиях. Он раскроет объятия пониманию, словам, вкрадчивому голосу Матильды Вилькро… Ей уже не хватало странного тембра этого голоса.

Когда она добралась до улицы Фобур-Сент-Оноре, было около часа. Все вокруг казалось ей таким живым, таким ясным. Она наслаждалась каждой деталью жизни своего квартала. Вдоль по улице тянулись островки, архипелаги особых магазинчиков.

На пересечении улицы Фобур-Сент-Оноре и авеню Ош царила музыка: с танцовщицами зала Плейель соперничали в блеске рояли, украшавшие витрину находившегося напротив магазина «Гамм». Чуть дальше, между улицей Невы и улицей Дарю, начиналась парижская Россия с ее московскими ресторанами и православным собором. Россию сменял мир пряностей и сластей: чаи в «Братьях Марьяж», лакомства в «Доме Шоколада». Фасады цвета темного красного дерева, полированные зеркала, похожие на дорогие музейные рамы.

Войдя в магазин, Анна застала Клотильду за уборкой полок. Она протирала керамические вазы, деревянные чаши и фарфоровые блюда, чей темно-коричневый, с красноватым оттенком, цвет так хорошо гармонировал с шоколадом, создавая ощущение благополучия и счастья. Уютная, сладкая, теплая жизнь…

Стоявшая на табурете Клотильда обернулась.

– Вот и ты! Отпустишь меня на часок? Мне нужно сходить в «Монопри».

Они понимали друг друга без слов. Анны не было все утро, так что она вполне могла «постоять на вахте» после обеда. Смена состава произошла безмолвно, но с улыбкой. Анна вооружилась тряпкой и принялась за работу. Она стирала пыль, чистила, убиралась с удвоенной энергией человека, к которому вернулось наконец хорошее настроение.

Внезапно силы оставили ее, словно она получила удар под ложечку. За несколько секунд она осознала всю искусственность своей радости. Чем уж так утешило ее утреннее свидание с врачом? Физическое поражение или психологический шок – что это меняет в ее состоянии тревожности? Как ей поможет Матильда Вилькро? И станет ли она от этого менее сумасшедшей?

Она без сил опустилась на стул за центральным прилавком. Возможно, предположение психиатра гораздо страшнее диагноза Акерманна. Почему-то теперь мысль о происшествии, о психологическом шоке, спровоцировавшем потерю памяти, только усиливала ужас в душе Анны.

Несколько фраз назойливо крутились в голове, особенно один ответ Матильды Вилькро: «Лица и ваш муж». Как Лоран может быть связан со всем этим кошмаром?