Иноходец - Ольга Ксенофонтова

А диссонанс — вот он. На фоне пасторали — грубый и хриплый рокот. И завывание. Со всех сторон подбирались тени. Подбирались и проявлялись, как пейзаж в зимнем окне, если подышать и оттаять кусочек. Приземистые, темные. Много. Воют. Рычат.

То, что приблизилось первым, могло произойти лишь от тройственного союза кобры, сороконожки и капкана. Зубы по виду сходили за чугунные. Дивная скотина облизывалась, готовилась прыгнуть. И прыгнула. Джерри пригнулся, тварь промахнулась и улетела как-то чересчур далеко, по крайней мере, визг раздался аж с соседней тропы. Принцип расстояний этого Межмирья тоже оказался очень, очень странным. Но на смену уже приходила целая стая, а отбиваться было вовсе нечем. Только руками.

Джерри был весьма успешен и почти невредим до той самой поры, пока зверюги не решили прыгать разом штук по пять-шесть. Это сразу переломило ход драки, и не в пользу человека.

Что-то отвлекло Джерри, что-то по левую сторону… Еще одна тень, гораздо крупнее. Эрфан! Гард и псы, сколько времени он там стоит и смотрит?! Просто смотрит?! Встретив возмущенный и злой взгляд ученика, Иноходец улыбнулся и помахал ручкой. За спиною Эрфана маячила дыра с рваными краями. Вот учитель спокойно развернулся и скрылся в дыре, которая тут же решила затянуться. Джерри что было сил рванулся, стряхнул с плеча очередную скотину и головой вперед, как ныряльщик, прыгнул вслед за Эрфаном.

Выпрыгнул. Проехался грудью и локтями по жесткому ковру, сдирая верхний слой кожи напрочь. Вскочил — еще в бешенстве, еще в азарте драки, не разжимая кулаков. Как дать бы вот в этот наглый глаз!

Эрфан уже не улыбался, и поигрывающие тонкой петлей пальцы как бы говорили — «ну-ну».

— Что это за гадость? — икнув, спросил Джерри. На сегодня впечатлений было слишком.

— Собственно, одни из низших стражей Межмирья. Нравятся? — ехидно вопросил тот.

— НЕТ!

— А ты им, похоже, пришелся по вкусу, во всех смыслах.

— И что, эту… капканокобру нельзя отогнать? Тебя же они не трогают, к тебе они не приходили.

— Капканокобру? Дивно, но верно. Нельзя. Ведь ты носишь с собой опознавательный знак, маяк, если будет угодно. Манок.

— Какой?

Эрфан наклонился к парню и постучал указательным пальцем где-то в районе кармана на рубахе.

— Сердце, — шепнул. — Человеческое сердце. Если бы ты знал, как прекрасна в тумане Межмирья эта трепетная живая бабочка в груди. Когда сможешь видеть, как я — залюбуешься.

Джерри непроизвольно схватился за грудь и тревожно глянул на учителя. Неужели этот жуткий тип вдобавок вырвет ему сердце? Эрфан без труда прочел все его мысли.

— Не бойся. Ты сделаешь это сам. И позже. Когда поймешь, какую опасность представляет твой маячок. Ты ведь должен будешь ходить в Межмирье, не сможешь не ходить. А иногда — и жить. По нескольку дней!

— А твое сердце им не годится? — фыркнул Джерри, никак не успокаиваясь.

— Мое? Может, и сгодилось бы. При одном условии.

Манерно Эрфан взял Джерри за два пальца, средний и большой, положил на свое девичьи тонкое запястье. Придавил.

— Посчитай-ка мне пульс, моя ты мышь. Считать было нечего. Пульс не бился.

— Что это значит? — прошептал Джерри. Возникло желание спрятаться за любимой портьерой и не отбрасывать тени.

— То и значит. У Иноходца нет сердца.

— З-зачем?!

— Во-первых, из-за стражей. А чтобы объяснить, почему во-вторых, придется вернуться туда. Ненадолго.

Эрфан схватил ученика за руку и потянул за собой. Разумеется, без предупреждений. Межмирье снова было розовым и узким.

— Иди! — приказал Иноходец и толкнул Джерри.

Зыбкая тропа колыхалась внизу. Мост без опор, голодные пески. Туманность менялась на глазах. Джерри хотел поставить ногу, но не знал, куда.

— Слушай, — прошипел Эрфан где-то совсем рядом.

Джерри вслушался. Все вокруг пульсировало в неком ритме, и если хорошо сосредоточиться, то можно было уловить четкую последовательность глухих, но сильных ударов.

Он сделал шаг, и нога провалилась вниз. Испуганно, неконтролируемо вскрикнул.

— Дурак, — сказал Эрфан, оказываясь совсем близко и поднимая Джерри наверх. Тягучая туманность разочарованно отпустила добычу. — То, что ты слушал, было лишь стуком твоего сердца. Никакого отношения к тропе этот ритм не имеет.

Джерри напряженно, отчаянно прислушивался — но в ушах отдавался размеренный, как бой часов, звук сердечного ритма.

Иноходец резко прижал руку к его груди, и это отозвалось тянущей болью. Джерри уперся руками в плечи Эрфана, но оттолкнуть не удавалось. Боль нарастала. Парень успел увидеть, что крик оставляет в Межмирье разноцветные круги, как камень на воде. Потом он снова оступился и полетел в бездну.

Когда занавес слипшихся от влаги ресниц вновь поднялся, в привычной комнате привычный учитель сидел напротив и что-то вертел в руках. Джерри знобило. Дышалось как-то вовсе по-другому.

— Нюхательную соль подать? — скривился Эрфан, и сплюнул прямо на пол. — Водить тебя за ручку, что ли, до седин? Крупная дрожащая мышка Джерри, такая пугливая. О! Гляди — колотится. Смешное!

В руке учителя обнаружился предмет, похожий на красный стеклянный шарик. Судя по тому, как утопали кончики пальцев — мягкий. Сжимающийся-разжимающийся. Светящийся.

— Это… — прохрипел Джерри, не в силах ни поверить, ни отмахнуться от догадки.

— Угу. Нравится? Твое мышиное сердечко.

— Отдай!!!

— На! — Эрфан резко бросил шарик. Джерри поймал с некоторым ощущением гадливости пульсирующую игрушку. Теплая и мягкая, даже вязкая, она забилась еще быстрее. Грудь сильно ныла.

— Это невозможно! — закричал он со слезами в голосе и вскочил с кресла. — Такого не бывает, чтоб у живого человека сердце вынуть! Ты же сам говорил, что ты не маг.

Эрфан щурился. Потом бросил:

— Истеричка! Я не маг. Но есть некоторые вещи, и без них Иноходцев просто не существует. Эти вещи — данность, прими и не вопи.

Если тебе на голову свалилась способность видеть и выходить в Межмирье, то рано или поздно придется оставить сердце, а точнее — его биение и тепло — вне тела, и эту способность тебе тоже дали, только стоит перестать падать в обмороки, подобно затянутой в корсет толстухе. Правила таковы: никогда не выходи в Межмирье с собственным сердцем в груди. Ритм сердца — гибель для Иноходца! Ты шагнешь мимо тропы и навеки исчезнешь. Вместо того, чтобы ловить гармонию необходимого пути и слушать границу, ты будешь оглушен этим взбесившимся тамтамом. Если раньше тебя не найдут твои капканокобры.

— Но зачем оно вообще нужно? Что ты там ищешь? Куда ты там ходишь? Для чего я все время прыгаю и бегаю, как цирковая лошадь, для чего читаю все эти книги и мерзну в нетопленых комнатах?