Сказки Гамаюн - Светлана Гамаюнова

– Неужели люди рискуют искать возможность пересечься с такой Охотой? Это же невероятно опасно, как Вы сказали. А можно как-то уменьшить риск?

– Рискуют, Ловелия, рискуют, так как у каждого своего обстоятельства. Иногда их изменения настолько важны, что люди идут на любой риск, чтобы уйти от прошлого и поймать хоть тень надежды на будущее. Или у них просто нет выбора, и продолжать жизнь такой уже не имеет смысла. Вот, например, наш Собиратель грехов, если он не сможет в течение ближайшего времени смыть накопленные чужие грехи, он умрет. Стоит рисковать ему или нет? Думаю, стоит, и он будет это делать. Или Фрости. Как ей жить с замороженным сердцем? Она будет рисковать, за этим и приехала. Или Кающийся, что проделал долгий путь ради того, чтобы очистить боль сердца? Или Бездушный, Борислав – как он будет жить без души?

– А я, – спросила Предназначенная, – я сама добровольно пойду на эту страшную Охоту, буду рисковать непонятно ради чего?

– Ты уже приехала сюда, значит, шаг навстречу судьбе сделан, трудно остановиться на переправе, может снести.

Я моргала глазами: мы что, все здесь потенциальные жертвы дикой охоты? А я и принцы для чего?

– Не удивляйся, Ловелия, твое присутствие необходимо. Я догадываюсь, что без твоей помощи не обойтись. Так же как нет пути назад у принцев. Вас привело сюда, и остался путь только вперед. Роль принцев еще определяется в руках Макоши, она сучит нить их судьбы, и там видно будет, что она соткет. Видишь ли, существует шанс – возможность выжить в это время. Для того чтобы выдержать и не пропасть в вихре Дикой Охоты, надо находиться возле великого Дерева Мироздания. Только держась за него, за его ствол, можно пережить неистовство Охоты. Сказывают, что если в такую ночь смертные стоят возле Дерева Мироздания, то в момент, когда пролетает бог со своей свитой и собаками, открывается на небе Перекресток миров; боги Прави снисходят к смельчакам и страждущим, и многие чудеса могут произойти с ними. И Леля, Лада и Сива своей всеобъемлющей силой любви касаются храбрецов, изменяя их судьбы. Много удивительного происходит в эту ночь. Мне лично ничего не надо изменять в своей жизни, но я Сказитель, и без событий моя жизнь не имеет смысла.

Потом он продолжил.

– Святое Дерево Мироздания имеет вид могучего дуба, что корнями уходит в Навь, ствол и ветви его в Яви качаются, а макушка упирается в Правь. Но не просто найти Дерево Мироздания. Оно становится видимым только в ночь охоты, а в обычные дни путь к нему закрыт семью печатями, покрыт завесой невидимости. До этой ночи искать его бесполезно. Но и в эту ночь только сама богиня Макошь, или видящая пути, может проводить к нему. Судя по тому, что рассказали про ваши путешествия принцы, ты, скорей всего, призванная стать видящей пути, Ловелия. Это удивительный дар, редко кому даётся, я таких ещё не встречал. Но так ли это или нет, будет известно только в ночь Дикой Охоты. Так что от тебя многое зависит.

Я вздохнула. Без меня меня женили. Ведь не собиралась я ни на какую охоту, хотя интересно посмотреть на этот летящий ужас, да и людей, что тут томятся в ожидании чуда, жалко. Только страшно очень.

– А скоро Охота эта произойдет?

– Этого никто не знает, сначала будет предзнаменование. Что это или кто это – никто не знает, но сказывают, когда придёт, не ошибётесь, узнаете, не перепутаете.

Принцы, которые сидели до этого молча и, насупившись, слушали историю, переглянулись, и Хи сказал:

– Мы проделали большой путь вместе и не бросим Лотту одну в этом ужасе, если она решится идти. В ответе мы за неё. Значит, пойдем с ней. Это не обсуждается.

– Да погодите, спасибо за поддержку, но идти пока некуда. Чего забегать вперед, ничего же ещё не ясно.

И все, перебивая друг друга, начали обсуждать услышанное. Особенно переживала Предназначенная. Она считала себя обычной девушкой, не способной ни на какие подвиги, но я видела, как в глубине глаз ее загорается желание участвовать в этом странном и опасном мероприятии. «А она молодец – пронеслось в голове – не впадает в панику и явно способна к неожиданным поступкам».

– Ловелия, все, кто прибыл сюда, уже вступили в игру с судьбой. Её нельзя остановить. Пути назад для них уже нет. Если начавший путь сейчас отступится, разуверится, предаст свою мечту, его ждет горькое разочарование. Богиня Макошь отвернет свой лик. И тогда возьмёт в свои руки его судьбу Недоля, будет управлять жизнью старуха Лихо Одноглазое, доведя его до того, что душа отправится в Навь, а оплакивать его могилу будут Карна с Жалею.

Вечером долго вспоминала и раздумывала над рассказом Сказителя. Как всё сложно, опасно, неоднозначно. Смогу ли помочь, не погибнем ли все? Правильно ли это? Что я должна сделать?

Вопросы, вопросы, вопросы. Кто бы помог в них разобраться? Боги не стремятся вмешиваться в мою жизнь, но, может, это и к лучшему – их забота может дорого стоить. Ещё пришла мысль: если все идем, то надо познакомиться и с другими постояльцами.

Утром, убирая тарелки, я как бы невзначай пригласила сопровождать меня в лес парня, которого Клевенс назвала Кающимся.

– Ты не сможешь мне сегодня помочь в лесу? А то надо поставить побольше силков, да кабаны что-то совсем близко к дому подходить стали, страшновато.

Хотя я, конечно, врала. Уж чего-чего, а леса я не боялась. Лес мне дом родной. Я его отцом своим считала.

Парень с легкостью согласился, ему интересно. Чем в доме кукситься, прогуляемся. Разговор, конечно, зашел об ожидаемой Дикой Охоте. Как он представляет событие, и что ему поможет.

– Меня тут Ловелией зовут, а так я Лотта, ты знаешь.

– А меня мать Чеславом нарекла, вот такой и получился, а здесь меня Кающимся обзывают. Если бы это так было, то боги давно бы меня простили, а так, видимо, не то что-то.

– Мы зашли далеко в лес, дорога не близкая, время есть. Расскажешь, как ты здесь оказался, если тебе не слишком тяжело об этом думать?

– Да рассказать-то можно, только ты после этого на меня и смотреть не захочешь, не то, что в лес ходить. Плохой я человек.

– Да мало ли у кого какие грехи, я не сужу, не дело это – человеку человека судить.

Он явно собирался с мыслями.

– Не знаю, с чего начать.

Я промолчала.

История Кающегося

Всё началось, когда мать померла. Сижу, плачу крокодиловыми слезами. Она хорошая была, мудрая, заботливая. Всё для меня и сестры старалась. На похороны, как водится, Карна с Жалею залетели. Только Карна посмотрела на меня и сказала:

– Не вижу в сердце твоем, Чеслав, должной грусти и печали по матери. Одна корысть заполнила разум твой, и ею только и жил, себя помыслами тщеславными тешил и тешишь сейчас. Забудешь об этом отныне, и поселится в сердце твоем ныне жестоковыйном скорбь по матери, и судить себя будешь судом не человеческим, а таким, как я тебе пошлю, в Нави взращённом. Будешь отныне каяться до тех пор, пока не простит тебя матушка, а как уж ты это сделаешь, не моя печаль.

И всё, начался с того дня для меня самосуд такой, о котором и не думал, что бывает. По дому иду – её вижу, слова её слышу и ответы свои мерзкие. Обиды, что ей причинял день за днем, в памяти всплывают. Как посмеивался, как мимо печалей ее проходил и не замечал, а только отмахивался да серчал, что жить замечаниями мешает. Грубил, чтобы не задевала совесть словами своими да взглядами печальными. Хотя она и сказывала, что и она все время сама вспоминала свою мать и постоянно просила у нее прощения, что не почитала её так, как она заслуживала. Но это её кара была.

Так вот, после этого по улице иду – кажется, каждый человек видит во мне всю мерзость, мною совершённую. Что, когда болела матушка, не помог, когда о сестре просила, не сделал, как сердце её на части рвал делами своими. Умом понимаю, что и другие не лучше меня частенько были, да только то умом, а то сердцем в надрыв. Уже и старухам на нашей улице помогать стал, они благодарят да время от времени обязательно скажут:

– Если бы так матери своей помогал, как чужим людям, жива бы была по сей день, да радовалась, на тебя глядючи.

От этих слов мне невмоготу вскоре стало в доме жить, всё бросил и стал искать знания, как в Навь попасть, с матушкой свидеться да броситься ей в ноги, прощение вымолить. Не жизнь мне на земле стала, а мука.

Дела оставил, пошел в путь, да кого ни спрашиваю куда идти, никто не знает. Останавливаюсь на постоялом дворе и каждый раз слышу – ты только что разминулся со сказителем, он тут неделю гостил, говорил, что знает, куда идти, чтобы прощение получить. К богам обращаюсь во всех храмах, свечки ставлю да пожертвования делаю, а ответа нет. Понял, что не принимает мои жертвы Карна. Не очистил еще сердце свое. Скитаюсь по путям, от голода не погибаю, а жар скорби внутри не остывает.

Руки у меня мастеровые, в какое село и поселок ни прихожу, на кусок хлеба себе на обед и дальнейшую дорогу заработаю. Вот так два года бродил. По мере сил помогал, кому помощь нужна была, да каждый день жизни вспоминал и каялся. Месяц назад встретил-таки человека, что присоветовал идти на восток и поведал, что во время Дикой Охоты открывается Перекрёсток миров, Явь с Навьим мостом радужным соединяются. Если у кого душа очистилась, тот сможет по Радуге на тот берег реки Смородины перебежать, с умершими повидаться, тайные знания получить, а кто тяжелый от грехов, падает и тонет в реке, из неё и праведному-то не выплыть. Да мне уже все равно. Утону так утону, только с таким судом в сердце жить больше не могу. А получится увидеть матушку, брошусь в ноги, может, простит меня и почувствует, что я стараюсь измениться. Может, делаю не всё и не так, как Карна хочет, но стал я понемногу чувствовать боль человеческую, скребу каждый день сердце, чтобы от корысти избавиться, хочется верить, что получается понемногу. Вот так-то, Лотта, не противно тебе рядом с человеком идти, которого богиня печали судом скорби за грехи наградила?