Назад, в пионерское лето - Денис Георгиевич Кащеев

— Хм… Молодец, — не без удивления кивнул Вадим. — Что ж, садись, ешь!

Понятно, что большинство мест за столом было уже занято. Один свободный стул стоял как раз рядом с вожатым, но устраиваться под боком у начальства у меня не было ни малейшего желания, о чем я и не преминул уведомить Младшего.

«Это в любом случае для Марины», — откликнулся тот.

Ну да, логично.

В поисках, где присесть, нам пришлось пройти до самого конца стола. Здесь, за последним столиком, расположился всего один человек — белобрысый паренек, кажется, из моей, второй палаты, но, вроде бы, не из числа «миньонов» Михеева. Накрыто же было на троих. Кого-то еще не хватает, помимо нас?

«Казанцевой же», — снова подсказал мне Младший, усаживаясь напротив белобрысого.

А, точно.

Ну и как раз в этот момент Яна в сопровождении вожатой появилась в столовой.

— Садись сюда, — предложила девочке Марина, подведя к нашему столику.

Незанятых стульев тут теперь было два — рядом с нами, и возле белобрысого. Последняя тарелка борща, словно не определившись, куда податься, стояла аккурат посередине…

Поколебавшись секунду, Казанцева зашла с нашей стороны.

— Можно? — тихо спросила в своей манере.

— Нужно, — заявил я — Младший что-то замялся, пришлось впрячься самому. — Как твой чемодан? — спросил затем. — Нашелся? — мне и в самом деле было интересно — оставшейся без вещей девочке я искренне сочувствовал.

— Нашелся, — кивнула Яна. — Только не совсем, — добавила тут же. — Начальник лагеря дозвонился в Москву — его на стадионе забыли, откуда мы утром уезжали. Выгрузили зачем-то, а обратно не положили. Машина уже поехала, сказали, вечером привезут, а пока придется как-то перекантоваться…

— Ну, лучше так, чем чтобы совсем потерялся, — заметил я. — Например, выпал бы где-нибудь по дороге.

— Да, я тоже этого очень боялась…

Узнав, что хотел, продолжать разговор я не спешил, Младший с Казанцевой тоже не проявили инициативы, и мы занялись обедом.

Тот состоял из уже упомянутого мной борща, на второе шли котлета с картофельным пюре, на третье — компот из сухофруктов. Отдельно на общей тарелке лежали несколько кусков черного хлеба, весьма свежего, кстати. К нему бы еще соли, но увы, чего не было, того не было.

Как и ножей — не положены они за столом юным пионерам, да и, честно говоря, не нужны совершенно — хлеб уже нарезан, ту же котлету при желании легко можно вилкой разломать… Вилка с ложкой, к слову, были алюминиевыми. Помнится, пару лет назад кто-то из приятелей по лагерю меня настойчиво убеждал, что это — стратегический резерв страны на случай мировой войны, и когда злые американцы на нас нападут, пионерские вилки с ложками будут оперативно переплавлены на ракеты и самолеты. Полная чушь, конечно, но нигде после лагеря алюминиевые приборы мне как-то не встречались.

За исключением компота, который я и в детстве недолюбливал, обед мне понравился — и сытно, и вкусно. Младший тоже не жаловался, наворачивая за обе щеки. Доели мы с ним одними из первых — пришлось еще минут десять ждать остальных.

Наконец Вадим дал команду подниматься.

— Грязную посуду каждый за собой относит на мойку, слуг тут нет! — проинструктировал он подопечных на случай, если кто-то вдруг был не в курсе лагерных правил. — После дежурные приводят в порядок стол!

— А кто дежурный? — спросил кто-то из зашевелившихся пионеров.

— Я же объявил в начале, прослушали? Сегодня дежурит крайний стол, дальний от меня — Степанов, Казанцева, Резанцев! Завтра — следующий: Иванов, Кузьмин, Гриценко, Коротич. И так по порядку!

— А что это мы первые?! — взвился Младший прежде, чем я успел вмешаться.

— Должен же кто-то, — пожал плечами вожатый.

— Могли бы и с того конца стола начать… — проворчал Младший — уже негромко.

— Да ладно, — бросил на это наш белобрысый сосед — Степанов, как мы теперь знали. — Всем остальным четыре раза в день придется дежурить, а мы завтрак пропустили!

— А что нужно делать? — спросила Яна, вкладывая свою тарелку с остатками недоеденного пюре — ей оно по вкусу, похоже, не пришлось — в пустую глубокую, из-под борща. — Я еще ни разу не дежурила.

— Отнести на кухню остатки хлеба, вытереть столы и расставить ровно стулья, — с видом знатока объяснил Младший.

— А, всего-то…

Не знаю, чего она ожидала.

На то, чтобы управиться с обязанностями дежурных у нас ушло не больше пяти минут, но столовая к этому моменту уже почти опустела. Двинулись, наконец, к выходу и мы трое, но уже почти у самых дверей я потребовал снова свернуть к раковине — вымыть руки.

«Кожу с ладоней сотрешь!» — проворчал Младший, но упрямиться не стал.

Казанцева со Степановым — выяснилось, кстати, что того зовут Толиком — дожидаться нас не стали, что Младшего, кажется, немного огорчило. Как бы то ни было, в корпус мы с ним возвращались в гордом одиночестве.

Шли молча. Не знаю, о чем думал мой юный пионер, а я после сытного обеда как-то вообще ни о чем — непривычное ощущение, кстати. Поймав себя на нем, в какой-то момент я даже испугался — а не стирается ли, часом, мое сознание вместо личности Младшего? Погодите! Я еще белого кролика не поймал!

Но, вроде, нет: стоило сосредоточиться, и мысли завертелись в голове просто вихрем — только успевай фиксировать. Если это была аномалия — появится ли вообще белый кролик? И что будет, если не появится? Большой бада-бум? А знают ли об аномалии — предположим, это она — Гришин с Кругловым? И что станут делать? Пошлют в 85-й кого-то еще? У них, вроде, имелись какие-то кандидаты! Правда, там с коэффициентом Сары Коннор не все гладко было…

Загрузившись таким образом, рослую фигуру, вышедшую впереди на дорожку из-за деревьев, я сперва вовсе не заметил, а затем, обнаружив перед собой, на автомате сошел с бетонной плиты, чтобы обойти нежданную преграду…

«Эй!» — испуганно дернул меня Младший.

Я неохотно сфокусировал взгляд: путь нам преграждал бугай Игонин.

Без разговоров забрав у Младшего контроль, я оглянулся назад, уже догадываясь, что там увижу. Так и есть: шагах в семи за моей спиной из кустов на дорожку выбрался еще один первоотрядник, богатырской комплекцией почти под стать