Драконий ад - Сергей Светов

Такого я еще никогда не видел. Река встала на дыбы и нависала надо мной гигантской темной дугой, бесшумно ныряя в пасть каньона. Струи воды, словно жилы неведомого тела, вздувались и опадали, поток дышал и подрагивал от ярости, укрощенной силой, от которой веяло беспощадностью.

«Ну, как?» — подал голос дракон. — «Ты сможешь с ней справиться?»

Я стоял, ошеломленный этим видением, и лихорадочно соображал, как бы удрать подальше от этого нелепого катаклизма.

«Говорила мне бабушка — не зная броду...»

«Не обманывай. Бабушка погибла в автокатастрофе, когда тебя еще не было на свете. Поэтому, ты не мог слышать, что она тебе сказала».

«Это было в преднатальном

периоде моей жизни. Генная память. И не мешай мне думать, а то я могу сделать что-нибудь не так, и мы погибнем».

«Ладно. Но делай же что-нибудь! Ты полагаешь, легко удерживать в тебе крохи силы, если ты не ел пятеро суток, а еду отдал этому мерцающему прохвосту?»

Я утихомирил раругга

обещанием ускорить процессы мышления, познания, анализа и синтеза очередного дерьма, в которое мы не без помощи него же и вляпались. Допросив с пристрастием бестию, я из его сбивчивых объяснений понял лишь то, что он повздорил с

Хроном

и тот пообещал устроить ему веселую жизнь. Мне до сих пор непонятен божественный юмор, тем более такого загадочного божества, как мой знакомый, который был то ли призраком, то ли скрывающимся под маской уродца-шалопая людоедом, играющим с миром в свои адские игры. Попробуйте остановить время, если ему пожелалось поизмываться над вами.

Делать было нечего, я всматривался до головокружения в поток, пытаясь отыскать безопасное место для переправы, пока не почувствовал поднимающуюся к горлу тошноту и понял, что меня сейчас вырвет от голода.

Самое мерзостное в моем положении было то, что у меня не было выбора. Либо я погибну от бездействия, либо я начну действовать, форсировать реку и какой-нибудь булыжник, несущейся в потоке, вырвется из массы воды и раздавит мое жалкое тело. Либо утону, либо задохнусь в облаке брызг. Я стоял перед рекой, текущей по небу и не мог заставить себя сделать хоть один шаг.

— Красиво?! — раздался скрипучий голосок из-за моей спины. Я оглянулся и увидел карлика, заметно подросшего с момента нашей последней встречи. Все-таки белковая диета дала кое-какие результаты, а леммингов в округе стало изрядно меньше.

Я ответил, что красота, как это ни прискорбно, так и не смогла спасти мир. Наверное, под красотой подразумевались вещи возвышенные. Хрон

обиделся и сказал, что мои придирки непонятны. Что я вижу перед собой типичный образец высокого реализма, текущую в небе горную реку. Мне было любопытно узнать, как ему удалось проделать этот фокус, но я постеснялся задать глупые вопросы, за что получил щипок от дракона.

Хрон

оказался тщеславным парнем и сам рассказал, что сия композиция является локальным возвратом в прошлое, в то время, когда русло реки еще не проточило каменное ложе каньона до той глубины, на которой находимся мы. Я восхитился бесполезностью и бессмысленностью этой затеи.

Хрон

обиделся и собрался исчезнуть, но я остановил его и долго извинялся, рассыпаясь в любезностях. Дракон завидовал мне. Он так не мог.

Хрон

оттаял от моих славословий и согласился продемонстрировать младенчество реки, когда она была похожа на маленький весенний ручеек, текущий из лужи, разлившейся в полдвора. Наверное, у каждого в детстве была своя любимая лужа. Конечно, была! — встрял дракон. Мы делали кораблики из пемзы и пускали их по расплавленному металлу. Потом прилетал кто-то из взрослых и задавал всем взбучку, так как были случаи, когда малыши — раругги , тонули, захлебнувшись расплавом... Ужасная смерть, сказал я и подумал: в кого, интересно, вселяются души маленьких дракончиков?

Серебро реки истончилось. Карлик стоял на каменистом ложе реки и смотрел на струящийся над ним поток. Мне стало страшно. Я представил, как масса воды рушится на маленькое божество, погребая под собой мою надежду на спасение. «Поверь» — сказал Хрон

, не глядя в мою сторону. — «Без веры трудно жить, и горько умирать». А я стоял истуканом, и смотрел на исчезающую в вышине реку, превратившуюся сначала в тонкий ручей, а затем в россыпь камней, висящих в темном небе.

Дракон взвыл, приказывая мне бежать. Я и сам уже слышал приближающийся рев селевого потока, наполнивший от края до края узкое ущелье.

«Вот так всегда», — произнес Хрон

, — «творишь чудеса, а потом отдача мучит». Карлик, прощаясь, помахал ручонкой и истаял в воздухе. Я со всех ног, насколько позволял истощенный организм, кинулся через опустевшее русло реки и начал из последних сил, задыхаясь и спотыкаясь, карабкаться вверх по склону каньона. Поток, тащащий камни, песок и огромные валуны вперемежку с грязью, пронесся по лощине и, ударившись об изгиб русла, в край скалы, под которой я валялся между смертью и жизнью, промчался вниз, спрыгнув с гранитной ступени, оставив после себя болото из грязи и крошева льда.

***

Дракон ел меня поедом. Адские муки голодных обмороков. Сбитые в кровь колени и локти. Обмороженных рук я не чувствовал. Облачка пара, вырывающиеся из моего измученного нутра, были единственным напоминанием о том, что я еще жив. Ради чего все это? Дракон уже не приказывал, а слезно просил — не умирай, дотяни вон до того снежника, вон до того покрытого мхом валуна. Я делал еще несколько шагов и валился без сил на склон, больно ударяясь о камни.

Горы. Хаос. Смерть. Проклятая сила тяготения. Налитую свинцом ногу надо поднять, превозмогая боль. Затем поставить на предательски скользкую плоскость камня. Все внимание сосредоточено на этом простом движении. Тысячи тысяч движений. Короткий отдых, балансируя на краю пропасти. Я оглянулся. Сквозь муть подбирающейся агонии, предвестницы смерти, я увидел каньон, покрытый сверху пеленой облачности, увидел стелющийся по долине, сжатой с двух сторон скалами, туман, окутавший отроги хребта, который я пытался одолеть.

Я хрипло расхохотался. Путь, пройденный мной за ночь и день, исчезающий в надвигающихся сумерках, был только малой частью того, что мне предстояло пройти. И это был первый перевал. Я не доживу до второго. Дракон молчал. Похоже, он поставил на мне крест. Из этого хлама, мешка с переломанными костями, ничего не выйдет. Я чувствовал, что он бросил меня лечить. Яд из месива отмирающих тканей медленно отравлял мой организм. В голове звучал погребальный звон, шум от потока загустевшей на морозе крови. Опустившись на колени, я уткнулся в покрытый тонким слоем жесткого, замерзшего снега склон и заплакал, провожая себя в путь, в ту призрачную долину, откуда нет возврата. Жалко, что жизнь заканчивается так нелепо. Обидно, что она потрачена на все, что угодно, кроме самой жизни. Дракон хранил безмолвие. Я позвал его, но он не откликнулся. Судя по всему, он уполз в пещеру с каменным садом воспоминаний и завалил изнутри вход в нее. Если бы раругг