Приручить и властвовать - Шериз Синклер

У меня не получится, я вообще не смогу выдавать себя за рабыню. Нет.

Холли кричала во сне каждую ночь. Каждую ночь.

Я должна это сделать. Удушающая тошнота подкатила к горлу, заставляя ее дышать через нос, чтобы сдержаться. Я это я. Не рабыня. Даже если захочу притвориться ей. Я сделаю это. Потому что я это я. И я не сломлена.

Теплая рука сжала ее плечо.

– Chiquita... Кимберли... посмотри на меня.

Временами она слышала его голос в своих снах. Он прорывался сквозь поток ее криков, и все успокаивалось, тягучий мягкий баритон, такой же успокаивающий, как океан, баюкающий лодку. Она подняла на него глаза.

- Я буду вашей р-рабыней.

* * *

Видел ли он когда-либо кого-то настолько до смерти перепуганного и все же умудряющегося двигаться дальше человека? Рауль остановился в дверном проеме, наблюдая, как Кимберли входит в его дом. Ее смуглая кожа сейчас казалась серовато бледной, скулы выделялись на фоне крепко стиснутой челюсти. Она передвигалась так, будто кафельный пол был покрыт острыми шипами.

Он вздохнул. Она была невероятно храброй, но у него были опасения, сможет ли она поддерживать свое мужество. Сегодня вечером Габи может получить телефонный звонок с мольбой о спасении.

Увидев, что мужчина следит за ней, Ким сделала шаг назад.

- Что вы хотите, чтобы я сейчас сделала, М-мастер R?

Перестань смотреть на меня так, будто я планирую порезать тебя на кусочки мяса, шириной в дюйм. Он взглянул на часы.

- Почти время ужина. Почему бы нам не посидеть в патио, - где ты не будешь чувствовать себя загнанной в угол, - и побеседовать? Тогда мы сможем понять, что приготовить на ужин.

Она нервно кивнула.

Он прошел первым через гостиную и французские двери наружу. Солнечные лучи искрились по всей поверхности водной глади. На берегу волны тихо плескались на песок. Следом за ним - безмолвие. Он повернулся.

Она стояла на коленях, обнимая себя руками, в изумлении глядя на морской берег, на накатывающие волны. Ветерок взлохматил ее черные волосы, и заходящее солнце мерцало в слезинках на ее щечках. Она плакала так тихо, как никто, кого он когда-либо знал.

Очень медленно, он опустился на одно колено и слегка коснулся ее щеки кончиками пальцев, привлекая внимание. Рауль почувствовал, как она едва заметно вздрогнула.

- Кимберли, ты можешь сказать мне, почему ты плачешь?

Неужели уже пора звонить Габи?

Окончательно сбив его с толку, она по-кошачьи потерлась о его руку, и ее синие-синие глаза взглянули на него.

- Я забыла. Я даже не помню...

Он ладонью обхватил ее лицо и погладил плечо, ощущая хрупкие косточки.

- Что ты забыла, Gatita?

- Вы живете на пляже. На берегу залива. - Ее глаза широко распахнулись - не от страха, а от радости. - Я снова могу дышать. Спасибо.

Он рассмеялся и потер костяшками пальцев ее щечку. Вполне возможно, что это было не такое уж и гиблое дело. Если она смогла разделить с ним счастье, значит и остальное сможет.

* * *

На следующий день Ким вышла из гостевой комнаты на длинный балкон с видом на залив. У Мастера R был интересный дом в стиле гасиенда-пляжный-домик-для-встреч. Двухэтажный, с лепниной, если не считать небольшого третьего этажа в форме башенки, и внутреннего дворика, огибающего C-образно песчаный берег. С огромными арочными окнами и балконами на каждом шагу, внутри, все казалось, переходящим в открытое пространство.

Ким прищурилась от яркого солнечного света, отражающегося от воды. Почти полдень. Она пряталась в спальне после завтрака.

Со вздохом, девушка рухнула на подушки темно-красного кресла. Упираясь босыми ногами о металлические перила, она откинула голову назад, окунаясь в ощущение влаги, образующейся на ее коже, океанского бриза, солнечного тепла. Волны неслышно шлифовали песок ласковым прибоем. Что могло быть лучше энергии Атлантического океана? Рядом кружили чайки, издавая резкие звуки.

О, она скучала по океану. В ритме ее жизни море оставило след, начиная от рыболовного траулера отца до работы в качестве морского биолога. Но рабыни были заперты внутри, никогда не видя солнца и не слыша волн прибоя. Хуже любого наркомана, она страстно жаждала звука и запаха побережья.

Вчера вечером она, наверное, испугала Мастера R своей реакцией, но, судя по всему, он понял. Он рассмеялся.

Он умеет смеяться. У него красивый смех. Поддерживаемая этим знанием, она пережила вчерашний вечер без паники. Она была вполне горда собой.

Из комнаты позади нее донесся шум, и она бросила взгляд через плечо. Сидя спиной к двери, Ким ощущала себя беззащитной, но заставила себя остаться на месте. Постараться расслабиться. Не обращая внимание на уверенность, что незнакомец появится из ниоткуда и захватит ее. Понимание, что Мастер R был в доме, помогло... по крайней мере, со страхом похищения.

Так невыносимо иметь столько страхов, что она не могла не придумывать им названия.

Будет ли Мастер R больше мучить, чем расслаблять? Ее пронзила дрожь. Я его совсем не знаю. Не считая настойчивого требования, чтобы она поужинала с ним прошлым вечером, он оставил ее в покое, позволяя привыкнуть к его дому без Габи... правда Габи звонила приблизительно каждые полчаса, чтобы проверить ее. Ким улыбнулась. Милая Габи.

Но, Мастер R должно быть понял, какой страх она испытывала в его присутствии - не из-за того, что он делал, а потому, что был мужчиной. Верхом.

Он был с ней еще более осторожным, чем Маркус. Например, прошлой ночью, когда ей приснился кошмар. Ничего нового. Обычно Габи, услышав крики, будила ее. На сей раз это был Мастер R.

- Кимберли. - Его голос ворвался в ее сон, где она была скована, отвратительные вещи... боль... - Кимберли! - Такой мягкий голос. Ужасные звуки, эхом отдававшиеся от пощечин, жжение. - Проснись, chica! – Резкая команда. Голос хозяина. Ее глаза распахнулись. Мужчина в дверях. Еще крик, уже в сознании, но зажглись светильники, и она разглядела, спустя минуту человека, который купил ее. Освободил ее. Мастер R.

Прежде чем войти, он дождался, пока она не произнесла его имя, затем принес ей стакан воды из ванной. Придвинул стул. Позволил ей пить. Он не прикасался к ней, и его близость обернулась утешением. Неужели он знал, что нависнув над ней, довел бы ее до истерики? Она бы не смогла перенести прикосновения, сразу после кошмара, в котором было так много мужчин.

Он наблюдал за ней, терпеливо и спокойно. Взяв книгу, оставленную ею на ночном столике, он просто читал для нее печальным искаженным акцентом голосом. Ни один кошмар не может соперничать с Раулем Сандовалом, читающим Гекельберри Финна.